Калипсо явственно скрипнул зубами при упоминании отца, его в мгновение ока перекосило от моих слов. Будто бы я сейчас не подбодрила, а сказала какую-нибудь гадость.

Он посмотрел на меня каким-то нехорошим тяжёлым взглядом, молча развернулся и зашагал вслед за Полли. Ни разу не обернулся, руки спрятал в карманы. Его черно-золотая мантия красиво развевалась при каждом шаге, а длинные распущенные волосы подхватывал шальной ветер.

— С огнем играешь, Лори, — усмехнулся Дельсон, когда Калипсо отошел подальше. — Мы при Калипсо боимся даже как-то упоминать его отца, во избежание вспышки гнева. А ты их еще открыто сравниваешь и толсто намекаешь на то, что Кэл незаметно для самого себя идет по стопам своего отца. Совсем страх потеряла? А, или это на почве радости воссоединения тормоза срывает, да? Не делай так лучше, а то плохо будет всем.

— Ну, я — не вы, — хмыкнула я. — И я буду продолжать капать ему на мозги на тему его отца. Им нужно встретиться и поговорить, и пока он это не сделает, я буду продолжать нудеть.

— Получишь ты от него по полной программе, если продолжишь в том же духе, попомни мои слова, — цокнул языком Дельсон.

— Н-да? А что он мне может сделать? — развеселилась я. — Загонять меня по полигону? Ну, меня адской нагрузкой уже сложно удивить. Запереться в своем домике? Ну, я его разнесу до кирпичика, если надо…

— Наказать в постели, — прыснул Дэйон.

— О-о-о, жду не дождусь, в таком случае, — расплылась я в предвкушающей улыбке. — Я его тогда тоже накажу.

— Пристегнешь наручниками к кровати? — продолжал глумиться Дэйон.

— И не дам ему дойти до пика наслаждения, — еще шире улыбнулась я под смех коллег. — Так что пусть себе ворчит и злится. У меня на него свои рычаги давления.

— Как же хорошо, что ты теперь с нами, — искренне выдохнул Дельсон. — Я, честно, скучал. Да и Калипсо с твоим появлением тут сразу стал в тысячу раз спокойнее и мягче.

— Ага, как будто котик сметанки налакался, — прыснула от смеха Маргарита.

В это время в воздухе перед нами материализовался Алохар, который уселся на спинку стула и ехидно так прокаркал:

— Хозяин пр-р-росил пер-р-редать, что все, кто тут сейчас пр-р-родолжит пер-р-ремывать ему косточки, будут оставаться с ним всю неделю на индивидуальные занятия до тр-р-рех часов ночи!

— Видишь, у него на нас свои рычаги давления, — тяжело вздохнул Дэйон.

И вслед за остальными поспешил свернуть разговор и умчаться — кто в сторону полигона, кто в столовую. Я тоже не стала задерживаться.

[Калипсо]

Я стоял на балкончике своего домика с кружкой горячего имбирного чая и осматривал со второго этажа территорию теневого купола. Здесь везде были в основном одноэтажные и двухэтажные строения, каких-то старых высоких деревьев не имелось во всей округе, так что территория просматривалась хорошо.

Я глядел на все это отстроенное с помощью теневой магии великолепие и испытывал очень странные смешанные чувства.

Гордость за уже пройденный путь и осознание масштаба зародившихся в мире изменений. Страх перед неизвестностью и пониманием того, что самое сложное испытание на прочность только ждет меня впереди. Смятение от слишком большого потока всего, свалившегося на мою голову за последний год. Облегчение от того, что мы воссоединились с Лори. Напряжение от чувства надвигающейся опасности.

— Доброй ночи, Мастер! — махнул мне рукой проходящий мимо молодой рыжеволосый инквизитор, возвращающийся со стороны цветущего сада в сторону гостевых домов.

Я улыбнулся и отсалютовал ему полупустой кружкой.

Мастер…

Сильнее сжал стеклянную кружку в руках, провожая взглядом инквизитора.

Меня тут называли Мастером, и я каждый раз удивлялся про себя этому факту. Отмахивался от этого поначалу и даже раздражался, но эта «кличка» прилипла ко мне намертво помимо моей воли. И, кажется, я начинал к этому медленно привыкать. Во всяком случае, уже не хотел зафинтилить кружкой в глаз всем, кто меня так называет, и даже начал откликаться на такое обращение.

Мастер…

Мог ли я подумать, каким поворотным окажется для меня этот год?

Сам не заметил, как другой рукой сильнее вцепился в балконные перила. Деревянные доски под ладонью были мокрыми и холодными, потому что недавно опять шел дождь. Этот год вообще запомнится мне сплошными дождями, такими же унылыми, как вся мировая обстановка. Я обычно люблю дожди, но эти дожди мне не нравились, потому что были вызваны расколом мироздания. В каждой капле дождя мне виделся плач самого мира, его горькие слезы от того, как ему больно быть замкнутым внутри самого себя и не иметь возможности впустить в себя вольные ветра и магию всей Вселенной.

Потерпи, милый, осталось не так уж много… Скоро мы будем готовы принять финальный бой. И тогда мы все сможем вдохнуть полной грудью, избавившись от бесконечного гнета.

Перевел взгляд правее, туда, где в темноте было видно, как кто-то еще летал над тренировочным полем. Даже в такое позднее время не упускали возможности размять крылья. Сами, без моего на то указания. Просто потому что стремились становиться всё лучше, развиваться всё больше и ценили отведенное нам время.

Фортемины и инквизиторы, молодые и возрастные — все тут тренировались на равных. Здесь, под теневым куполом, были стерты всевозможные иерархические рамки. Инквизиторы или фортемины, взрослые или молодежь, аристократы или выходцы из бедных семей, водные или огненные маги — все тут были на равных и с нуля двигались в теневой магии.

Хорошо это или плохо? Я не знал. Но видел сейчас именно такой путь развития — для себя и всех нас. Оно всё как-то само так складывалось, и я не видел смысла противиться такому порядку вещей, естественному в сложившейся ситуации.

Чтобы противостоять Эйзересу, нужна была новая команда магов. Пусть не армия, но и не пара человек, которые пытаются решить проблему.

Чтобы побороть по сути самого себя мне нужно было не только прыгнуть на голову выше, но и заставить целую команду прыгнуть так вместе со мной и объединить усилия.

Этот путь мне невозможно было пройти одному. Мне нужна была отличная команда, которая будет сражаться на очень высоком уровне. Я очень старался тут создать именно такую группу магов, и вроде бы пока что у меня все получалось…

«Ты отлично справляешься», — услышал я холодный, металлический такой голос в своей голове.

Это Эффу дал о себе знать.

Он никогда не мешал и не влезал в мою голову просто так. Не прерывал меня в какой-то неподходящий момент, не лез с глупыми комментариями, не отсвечивал, когда я был наедине с Лори. Дико даже думать эту мысль, но… Эффу оказался чертовски тактичным в объединении со мной.

По сути… Эффу сейчас являлся для меня второй сущностью примерно так же, как для многих волшебников-драконов является второй сущностью их животный облик. Очень могущественная вторая ипостась, обращение которой я полностью контролировал.

И чего ты такой тварью был, когда Мориса чуть не убил когда-то, а, Эффу?

«Я и сейчас — тварь. Я первородный дух хаоса, а не абы кто, — ответил он. — Я не ценю человеческие жизни, ты же знаешь. Во мне нет сострадания. Если мне что-то нужно, я ставлю цели и достигаю их, используя любые подручные средства и жизни. Я хотел вернуться к жизни в своем первородном теле, и Морис тогда попался под руку как чрезвычайно удобный сосуд для достижения цели».

Морис — превосходный метаморф и из него получится потрясающий генерал. Было бы чрезвычайной ошибкой лишиться такого могущественного волшебника в инквизиции.

«Да мне плевать на вашу инквизицию и фортеминов. Меня не интересует ваша суета. Она забавная, конечно, но жизнями людей я не дорожу. Кстати, как насчет того, чтобы грохнуть тут кого-нибудь? Жрать хочу».

Мы здесь никого не грохаем. Мы вообще никого не грохаем просто так.