— Калипсо! Кэл, ты меня слышишь? Кэ-э-эл!

Ноль реакции.

Руки мои дрожали, когда я откидывала в сторону окровавленную мантию, чтобы понять, насколько всё плохо.

Крови было много… Очень, очень много. Она хлестала чуть ли не ручьем и даже непрерывные попытки Эффу регенерировать ткани не помогали этой ране срастись. Конечно, как тут можно помочь, когда Эйзерес натурально выдрал часть плоти?..

— У него раны, несовместимые с жизнью, — хмуро произнесла Эльза, тоже присевшая рядом на колени и быстро осматривающая ранение. — Я, конечно, сейчас попытаюсь что-нибудь сделать, но…

— Не нужно нам помогать, Лори сама всё сделает, — перебил чей-то мужской голос.

Это Эрик телепортировался тут неподалеку и поторопился прямо к нам.

— Телепортируйся скорее, — сказал он, глядя мне в глаза. — Телепортируйся в созданный Калипсо мир, он поможет его вылечить, это единственный способ.

— Что? О каком мире идет речь? — не понял Ильфорте, хмуро уставившись на Эрика. — О чем ты?

— Твой сын несколько минут назад создал новую реальность, чему ты удивляешься? — насмешливым тоном произнес Эрик и вновь повернулся ко мне, игнорируя ошалелое лицо Ильфорте. — Телепортируйся немедленно, ты легко туда пройдешь, потому что ты — илунари для Калипсо, и ты уже была в этом мире, сможешь проложить маршрут, мир тебя пропустит. Но этот мир пока слишком новорожденный для того, чтобы я или кто-то другой мог помочь тебе в телепортации, нам туда пока хода нет. Да и раскол нашего мира пока еще не ушел, это не моментальный процесс, нам пока не телепортироваться. Но ты — сможешь. Действуй.

— Он будет жить? — всхлипнула я, обняв Калипсо для телепортации и с надеждой глянув на брата.

— Обязательно, — тепло улыбнулся Эрик. — Всё будет хорошо. Всё уже хорошо, просто его нужно скорее поместить в его реальность, восстановление займет некоторое время, но Калипсо сам справится. Просто будь с ним рядом, Лора. Этого достаточно. Встретимся позже.

Я снова всхлипнула, кивнула и телепортировалась немедленно, оставив за собой на выжженной земле фортеминов и инквизиторов, которые какое-то время так и стояли все, замерев, тяжело дыша и будто бы не зная, а что теперь делать? На территории теневого штаба на несколько секунд повисла такая абсолютная безмятежная тишина. Все волшебники смотрели на тело Эйзереса, на тело самого опасного теневого мага во всей магической Вселенной. Смотрели с целой бурей эмоций: с ненавистью, с сожалением, с сочувствием, с брезгливостью, с насмешкой…

— Какие будут приказы, мистер Брандт? — подал голос один из инквизиторов, который ближе всех стоял к Ильфорте, который так и продолжил сидеть на земле и смотреть в одну точку перед собой.

Тот медленно поднял голову на инквизитора и тупо уставился на коллегу, будто не понимал, что он от него хочет:

— Какие сейчас, мать твою через бездну забвенья, могу быть приказы, Бронан?

— Ну… Тело надо убрать, наверное… или оно само уберется? — неуверенно произнес Бронан, глядя на тело Эйзереса, которое медленно стало осыпаться черным пеплом.

— Фурии гасят магические Искры вместе с телесностью волшебника, — произнесла Эльза, с мрачным удовлетворением наблюдая за тем, как тело Эйзереса осыпается пеплом. — Эйзерес уходит в небытие со всей магией и плотью.

— А, это отлично, одной головной болью меньше! Но в Форланде еще остались разрушения, поэтому я и хотел спросить, что нам надо…

— Да пошло оно всё… лесом, — тяжело выдохнул Ильфорте, перебивая коллегу. — Подождет… Всё — подождет…

Он улегся прямо на черную землю в своей белоснежной мантии, раскинул руки в стороны и уставился в небо. Оно как раз прямо на глазах начало светлеть, начали уходить грозовые тучи, являя взору чистое небо, которое Форланд не видел ни разу за год.

Обычный человек этого бы не заметил невооруженным взглядом, но Ильфорте Брандт не был обычным человеком, поэтому он обратил внимание на то, как по небу тут и там пробежались фиолетовые всполохи-молнии, расчерчивающие небо на тысячи осколков. Визуально это было похоже на своеобразные трещины на скорлупе… Эти трещины вспыхнули золотистым свечением и погасли, и Ильфорте прям почувствовал всем своим существом, как мир выдохнул с облегчением, впуская в себя вольные ветра других миров. Ильфорте смотрел на это всё, улыбался, и ему хотелось смеяться вместе с миром. Смеяться и плакать одновременно, потому что именно такое состояние могло полностью передать ту гамму эмоций, которая сейчас бурлила внутри. Ильфорте даже не пытался сдерживать свои эмоции, и на щеках его заблестели две полоски от слез.

— Агата, родная моя!! — раздался чей-то крик в стороне.

Ильфорте скосил глаза и увидел, как супруг Агаты, Дрейк ди Верн, только что телепортировавшийся из Тироля, мчался со всех ног к своей жене, заключал ее в страстные объятья, а потом так же горячо обнимал своих сыновей, Дельсона и Дэйона. Они тоже все смеялись и плакали одновременно, обнимая друг друга впервые за долгое время, впрочем, такое настроение сейчас было если не у каждого волшебника, то у каждого второго так точно.

Бесшумно подошедшая Сиринити улеглась на землю рядом с Ильфорте, подложила руки за голову и тоже уставилась в стремительно очищающееся от туч неба.

— Чуешь, как квинтэссенция счастья разливается в воздухе? — с улыбкой спросила Сиринити.

— Этот мир сейчас проживает свое второе рождение, он абсолютно счастлив, так что неудивительно, — хмыкнул Ильфорте, шмыгая носом.

— А ты? — Сиринити повернулась к мужу с лукавой улыбкой. — Что ты сейчас чувствуешь?

Ильфорте снова шмыгнул носом, пытаясь проморгаться, прогоняя непрошенные слезы. Медленно вдохнул-выдохнул и сказал негромко, словно бы сам себе не верил:

— Я тоже счастлив. Абсолютно.

[Лорелей]

Несколько дней я провела в новорожденном мире, лишь ненадолго отходя от Калипсо, который продолжал оставаться без сознания. После телепортации, которая далась мне легко и свободно, я оставила Калипсо на зеленой полянке, в густой мягкой траве, подложив ему под голову свою мантию. Трава вокруг при этом мигом засветилась золотистыми искорками и потянулась в сторону Калипсо, как будто пытаясь обнять его, заключить в защитный кокон. Кровь из жуткой раны почти сразу перестала литься, а сама рана заживала на протяжении суток, без какого-либо моего участия. Мне оставалось только наблюдать за всем этим со стороны, иногда держать Калипсо за руку, обнимать его и ждать.

Это были очень странные несколько дней. Компанию мне составили только наши с Калипсо фамильяры, Алохар и Эльгран почти все время были рядом. Без них я бы, пожалуй, чокнулась в этой звенящей тишине новорожденного мира, совсем одна, с едва живым Калипсо под боком. Меня как будто посадили посреди странных пластиковых декораций и оставили одну. Ну, почти одну.

Спала я прямо так, на траве, рядом с Калипсо, благо здесь было тепло и сухо. Еды и воды тут никакой не было, создавать теневую еду у меня тут тоже не получалось. Фамильяры объяснили, что это изменится, когда этот мир впустит в себя вольные волшебные ветра, и сердце мира наполнится магией, нужно было немного подождать. В общем, я порадовалась тому, что являлась фортемином, а мы существа такие, что способны довольно длительное время находится без еды и воды вовсе, в режиме выживания.

Алохар с Эльграном периодически уходили через изнанку мира в Форланд, чтобы связаться с кем-нибудь из моих родных, поведать им о том, что я жива-здорова, а Калипсо пока продолжает находиться без сознания, заодно и мне рассказывали о том, что нынче творится в Форланде.

Телепортация между мирами восстановилась, и в первую очередь все наши коллеги-фортемины, которые обычно проживали в других мирах, ринулись к своим родным, которых уже так давно не видели. Я была безумно рада за чету Родингеров и остальных, кто чертовски соскучился по родне, кто был рад увидеть друг друга живым.