Я умолкала, сосредоточенно кидая в алые языки пламени все свои скомканные бумажные платки, один за другим. Сейчас процесс для меня был подобен медитации, и какое-то время в комнате повисла тишина, нарушаемая только потрескиванием поленьев в камине. Мне было комфортно в этой тишине. Чувствовала странное опустошение, но не негативное, а наоборот — будто придающее сил.

Калипсо все это время так и стоял молча рядом, сжимая ладонью мое плечо.

— Я тоже люблю своих родителей… — неожиданно произнес он очень тихо некоторое время спустя. — И мне тоже их не хватает…

Я вскинула голову, глядя на Калипсо, лицо которого сейчас отражало сложную гамму эмоций. Он смотрел не на меня, а на огонь, и в его глазах отражались пляшущие языки пламени.

Закусила нижнюю губу, не зная, как правильнее себя лучше вести. При мне Калипсо еще ни разу не говорил так о родителях.

Я медленно вдохнула и выдохнула и все-таки решилась осторожно спросить:

— Тема родителей для тебя сейчас болезненна, да? Не хочешь поговорить со мной об этом? Я понимаю, что ты привык всё сдерживать в себе и не показывать слабость. Но это не слабость, Кэл. И иногда необходимо просто поговорить с близким человеком о беспокоящих вещах.

Калипсо отвел взгляд в сторону, разглядывая распустившуюся розу в стеклянной вазочке на окне.

— Мама снится мне иногда… Ну, я уже говорил об этом немного, — негромко произнес он. — Сиринити… приходит периодически ко мне в сновидениях. Знаешь, в таких осознанных сновидениях, которые сродни встрече в реальной жизни. Такие реальные, будто меня в самом деле обнимают и говорят, как сильно любят… После таких снов всегда просыпаюсь в хорошем расположении духа, полный сил и желания заниматься делами. У меня очень понимающая и любящая мама, мне с ней чертовски повезло. Она такая чуткая, всегда чувствовала, когда мне нужна ее поддержка, всегда находила правильные слова, именно те, которые мне нужно было услышать… Мне ее не хватает, что уж там, глупо себя обманывать и говорить, что это не так. Мне бы тоже сейчас очень хотелось поделиться с родителями своими наработками, показать им, чему я научился, посоветоваться по каким-то вопросам… да просто поговорить по душам, в конце концов, ведь иногда это в самом деле очень нужно. Какими бы взрослыми мы ни были, а для родителей мы всегда остаемся их детьми, и они всегда остаются нашими родителями… Связь между нами была, есть и навсегда останется особенной. Поэтому я особенно благодарен маме за эти наши встречи в сновидениях. Не знаю, как она умудряется находить меня во снах, ведь я выстроил мощную ментальную защиту вокруг себя. Но мама все равно через нее проходит. Видимо, так сказывается наша с ней связь как матери и сына…

— А отец? — тихо спросила я, не сводя взгляда с Калипсо.

— Его мне тоже не хватает, — нехотя буркнул Калипсо. — Даже сильнее матери, наверное. Но с ним… сложнее.

— Он не пытался навещать тебя во снах?

— Да я бы и не впустил его в свой сон, если бы он даже пытался прорваться, — поморщился Калипсо. — Думаю, он прекрасно может чувствовать эту выставленную мной защиту, за версту ее учует. Таранить ее бесполезно, я все равно не впущу.

— Почему не впустишь?

Ответ мне и так был ясен, спросила скорее для того, чтобы попытаться разговорить Калипсо, которому явно не следовало держать всё в себе.

Тот неопределенно пожал плечами, поджав губы.

— Мне пока сложно… внутренний протест.

— Вам следовало бы поговорить, Кэл… хотя бы во сне.

— Пока я к этому не готов.

— А когда будешь готов?

Калипсо тяжело вздохнул и посмотрел на перстень с четырьмя алыми камушками и с одним белым.

— Не знаю, Лори… Не знаю…

— Ты же понимаешь, что на пустом месте твой перстень не активируется, — осторожно произнесла я. — Тебе все равно придется поговорить с отцом. Да и просто для самого себя — тебе это очень нужно, даже если сейчас ты это отрицаешь. И, раз ты не можешь выходить за Теневую пелену, то попробуй связаться с отцом во сне… ты же можешь это устроить.

— Раз я не могу выходить за Теневую пелену, отец сам мог бы сюда прийти, — холодно отозвался Калипсо. — Как это сделал Морис. Генерал Мэколбери и его тупые указы больше не сковывают инквизицию, угрозы для скандалов между Армариллисом и Генеральным Штабом нет, так что можно смело идти сюда, коли есть желание. Но его, судя по всему, нет. То есть он не уверен в том, что не хочет причинить мне вред. А значит, нам и говорить не о чем.

Я громко фыркнула и скрестила руки на груди, недовольно глядя на Калипсо.

Вот же упрямый осёл, а.

— Он не хочет причинить тебе вред, это совершенно точно, я в этом уверена.

— Лори, — тяжело вздохнул Калипсо. — Ты, конечно, очень милая, оптимистичная и всё такое, но…

— Дело не в этом, — отмахнулась я. — Я видела его сегодня.

— Кого?

— Наставника. Твой отец приходил к Теневой пелене сегодня рано утром, — хмыкнула я, с интересом наблюдая за резко сменившимся выражением лица Калипсо. — Ты спал в это время, а я как раз тренировала полет, ну и…

Я рассказала подробно о том, что видела и слышала, поведала о словах Ильфорте про то, что он приходит в который раз к черте Излома, почему не решается ее перейти. Рассказала и о том, что кончик мантии Ильфорте не застрял в Теневой пелене, а сам Ильфорте этого не заметил.

Судя по недоверчивому взгляду Калипсо, верилось ему в мои слова с трудом. Я не чувствовала никакого ментального вмешательства, но почему-то у меня возникло стойкое ощущение, будто он сейчас незаметно для меня по-быстрому проглядывает мои воспоминания, чтобы убедиться в услышанном.

— И ты сам мне говорил, что Теневая пелена работает так, что мгновенно засасывает в себя всё, что имеет враждебную ауру, защита слишком мощная и стремится расщепить всё, — продолжила я. — И я сама видела, как это работает с Клояном: на моих глазах его одежду затянуло в Теневую пелену, он ничего не смог с этим сделать и едва успел спастись сам. Так что твой отец не хочет причинить тебе вреда, Калипсо. Он просто не понимает, как устроена Теневая пелена, не знает, насколько его опасения могут быть засчитаны за враждебность, не знает, чего от тебя ожидать, впустишь ли ты его вообще, или из принципа настроишь Теневую пелену против него, а сможет ли он выйти обратно… Это нормальные человеческие опасения, Кэл. Твой отец — не кукла бесчувственная, он тоже может сомневаться и чего-то бояться. Вы оба ждете друг от друга каких-то знаков, оба опасаетесь разных вещей. Твой отец не знает, как с тобой безопасно связаться, но ты-то наверняка знаешь, как ты можешь это сделать. Я в тебе не сомневаюсь. Я понимаю, что тебе сложно сделать первый шаг, но с чего ты взял, что его сложно сделать только тебе? Твой отец боится наломать дров, но он очень сильно переживает. И ты ему очень дорог.

Калипсо ничего не ответил, лишь поджал губы, резко развернулся, полы его черно-золотой мантии взметнулись в воздух, когда он раздраженной походкой направился в ванную комнату.

Но позже, когда мы с Калипсо уже вволю насладились единением друг с другом и просто лежали в обнимку в кровати, я заметила, что последний сигнальный белый камушек на его перстне слегка порозовел.

Тему родителей я пока больше не поднимала, давая Калипсо всё обдумать и самому прийти к какому-то решению. А я сосредоточилась на тренировках, тем более что мы как раз активно перешли к моему умению управлять теневым двойником. Это, кстати, оказалось несложным процессом, учиться летать мне было гораздо сложнее.

Теневой двойник моментально реагировал на все мои мысленные приказы, поначалу были некоторые сбои, но всё дело было в концентрации, и с этим я быстро справилась. Очень хорошо помогали медитации, направленные на усиление моих ментальных навыков, с ними дело пошло быстрее и веселее. Двойник действительно прекрасно выполнял функцию эдакого своеобразного оружия, которое я могла выставлять далеко перед собой в качестве защиты. Удерживать энергетику двойника мне удавалось в течении получаса максимум — потом он сам по себе исчезал, израсходовав некий лимит возможных атак.