— Так и было. Я ощущала сильное эмоциональное давление и слышала странный бестелесный голос, который говорил «не мешай». Энергетика напоминала Эффу. Особенно жестко он ударил по мне ментально, когда я хотела прокричать о том, что люблю тебя и прошу послушать меня…

— Он опасался, что ты помешаешь, поэтому прессинговал тебя, — мрачно кивнул Калипсо. — Создавал такой энергетический фон, чтобы ты ни своими приказами ко мне в голову пробраться не могла, ни в целом не пыталась давить на совесть, жалость, ну и что там еще… Наверное, заставлял помалкивать. Это я уже потом всё осознал, когда узнал про Эйзереса и сопоставил все детали. А на тот момент я был в бешенстве, и единственное, чего мне хотелось, так это уйти подальше ото всех, кто меня бросил, предал, и оставить браслет себе, раз уж никто не в состоянии хотя бы поблагодарить за то, что я так ловко избавил мир от бесконечного потока нечисти, — так я тогда размышлял.

Я придвинулась ближе к Калипсо, прильнула к его плечу и обняла, переплетая наши с ним пальцы.

— Понимаю, как тебе было больно, — произнесла тихо.

Калипсо тяжело вздохнул и залпом осушил бокал светлого айлинора.

— Боль раздирала мою душу, мне было очень тошно, очень хреново, — не стал отнекиваться он. — Эффу этим воспользовался, чтобы увести меня подальше от вас всех. Потом, несколько часов спустя, он пошел со мной на контакт и долго объяснял, как на самом деле обстоят дела, показывал свои воспоминания, делился всей информацией по поводу Эйзереса… Но это было потом. А на тот момент мне было очень тошно, не скрою. Наверное, если бы не последовавшая за мной Агата, я бы быстро полетел с катушек и провалился во тьму. Но Агата как раз удержала меня в адекватном состоянии… помогла пережить кризис первых суток, тем самым помогла мне остаться человеком. За что ей, конечно, отдельное спасибо, хотя простого «спасибо» тут маловато будет. Даже не знаю, как ее отблагодарить, и, если честно, не понимаю, чем я вообще заслужил такое ее доверие…

— А ты спрашивал ее об этом? — поинтересовалась я.

— Она сама на мои вопросы на эту тему лишь отшучивается, — подал плечами Калипсо.

— Интересная картина вырисовывается, — медленно протянул Морис, задумчиво потирая подбородок. — И масштаб ее впечатляет и пугает. Итак, что мы имеем? С вашего позволения, я проговорю эту промежуточную информацию вслух, так как пытаюсь прикинуть, как весь этот сюр буду объяснять Верховному Совету Инквизиции. Который, я надеюсь, не упечет меня в лечебницу для сумасшедших после моего доклада, м-да… Итак, существует некий сбрендивший Эйзерес, который решил через Эффу добраться до самой глубокой изнанки мира, чтобы присвоить себе силу всех богов и самому, по сути, стать богом с целью создания новых миров, которыми он будет править единолично, чтобы существовали только новые, созданные им миры, а все остальные пусть потихоньку умирают за ненадобностью. М-да, и это я еще себя считал амбициозным… Едем дальше. Для этой своей затеи он решил воспользоваться тобой как своей пешкой. А откуда он вообще про тебя узнал? И из какого мира он к нам прибыл изначально? Если ни в Армариллисе, ни в Генеральном Штабе о нем нет никакой информации, значит, он и не объявлялся.

— Ответы на эти вопросы запрут вас тут за Теневой пеленой, — хмыкнул Калипсо. — Я не могу рассказать тебе пока эту информацию, она может вам навредить.

— Понятно, — вздохнул Морис, делая большой глоток светлого айлинора. — Нельзя так нельзя. Будем работать с тем, с чем можно. Расскажи, ты ведь знаешь, почему невозможна телепортация между мирами сейчас? Это ведь всё из-за Эффу, верно?

— Да, это его магия хаоса. Он расколол мир в процессе вылезания из ловушки сновидения, в которой прозябал многие тысячелетия. Когда мир расколот, телепортация в другие миры невозможна. Вы вот только в Армариллис можете телепортироваться, но это потому что Армариллис является своеобразной закрытой реальностью, а не отдельно взятой планетой. Такое особое подпространство, которое в день срыва Печати Мироздания оказалось замкнуто на Форланде: по словам Эрика, насколько я знаю, из Армариллиса так до сих пор тоже не получается телепортироваться в другие миры.

— Так если ты контролируешь Эффу, почему ты не можешь убрать этот раскол?

— Я нарочно его не убираю.

— Почему? — брови Мориса взметнулись вверх, да и я с удивлением уставилась на Калипсо. — Нам ведь сильно облегчила бы жизнь возможность призвать сильных верховных магов из других миров на помощь для сражения с этим Эйзересом!

— Так если я уберу раскол мироздания, легче станет не только нам, но и Эйзересу, — хмыкнул Калипсо. — Об этом ты подумал?

— То есть ты его нарочно запер и не выпускаешь таким образом? — еще больше нахмурился Морис.

Калипсо кивнул.

— До тех пор, пока он не может выбраться в другой мир вместе с нами, он не может призвать какую-нибудь лютую дичь, которую может направить против нас. А еще тут он отрезан от изнанки мира, силой которой привык питаться. Таким образом, я не даю ему постоянно подзаряжаться от изнанки мира теневой магией. Поэтому Эйзерес сейчас ослабший…

— Ослабший? — Морис аж айлинором подавился и промокнул губы салфеткой, дикими глазами вытаращившись на Калипсо. — Ты вот это вот называешь ослабшим? Да мы его смерчи с трудом удерживаем!..

— Да, Морис, Эйзерес сейчас действительно ослабший. А теперь представь, каков он будет в полной своей силе, если вернуть телепортацию между мирами и развязать этой теневой твари руки.

— Трындец, — с чувством произнес Морис, взъерошивая свои волосы. — А почему он тогда не сметает Форланд? Он же может уничтожить всю страну полностью, не так ли?

— Может. Но не будет этого делать.

— Почему?..

— Потому что не будет так транжирить свои силы на какое-нибудь масштабное разрушение. Ему это неинтересно, у него другие цели. Ему нужен мой браслет, понимаешь? — Калипсо помахал в воздухе рукой, на которой красовался браслет-татуировка. — И он выдерет его при первой же возможности вместе с моей рукой, в этом я не сомневаюсь. Но Теневая пелена, которую меня науськал выставить Эффу, не пропускает сюда Эйзереса, ему сюда не пройти. А я сам больше не выхожу в город, поэтому Эйзерес поймать меня не может. Периодически он пытается прорваться сюда, но защитный контур непробиваем. Эйзерес бесится, пускает в городе смерчи… Точнее, они сами по себе возникают вокруг него, когда он не в духе: это энергетические всплески, его остаточные вспышки магии, которые вот таким вот образом выходят наружу, когда Эйзерес в плохом настроении.

— Остаточные? — глаза Мориса уже лезли из орбит.

— Н-да, так себе у него характер, — пробормотала Флора, поглаживающая заснувшего у нее на коленях черного совенка.

— А ты еще меня называешь вспыльчивым, — невесело хохотнул Морис. — Да по сравнению с Эйзересом я белый и пушистый!

— Это у него просто твердой руки ласковой хозяйки нет, как у тебя, — ехидно произнесла Флора, весело подмигивая мне.

— Сейчас он копит силу для нашего с ним сражения, — продолжал тем временем Калипсо. — Постоянно ищет способы самостоятельно пройти на изнанку мира, телепортироваться в другие миры. Бесится, что у него не получается. И готовит армию нечисти для финального рывка. Огромную армию.

— Где она базируется, эта армия? Ты же знаешь?

— Знаю. Но не скажу, чтобы вы не смели туда лезть. Ни к чему это, живыми оттуда не выйдете.

— Когда состоится этот рывок? — тут же напряженно спросил Морис. — К чему нам готовиться?

— Ко всему, — хмыкнул Калипсо. — Когда состоится наша с ним битва — я пока не знаю. Но он пока не будет нападать сам. Он выжидает. Он вообще умеет выжидать. В его понимании ему некуда спешить, он готов ждать сколько угодно. Вы сами его не найдете и не уничтожите, даже не пытайтесь это сделать. Он все равно не появится, если сам не захочет появиться, он умеет скрываться так, что его никто не сможет найти. И он очень, очень терпеливый. Он готов ждать годами и десятилетиями, если нужно.