Он завис над пропастью, болтаясь на извилистом корне среди десятка других. Всё тело колотило от страха и энергии. Граница земной тверди наверху напоминала разъеденный песчаник. До нее были считанные метры — но ни за что не добраться.

Снова накатывало видение — он чувствовал это как подступающую рвоту, как черные мушки в глазах перед обмороком. Первой нотой кошмара была удушливая ярость. Затем движения — удары — он бил кого-то. Орфин пытался удержаться в своем уме, но кошмар затягивал его воронкой. Он ударил рыжеволосую женщину. Сломал ей нос, она упала в рыданиях. «Прости! Хватит!» — кричала она, но его изводила жгучая обида, и он поднял ногу для пинка.

Орфин вырвался на миг, но тут же соскользнул на метр ниже по корню и панически вцепился в его сужающийся конец. Видение началось сначала. Он сжимает кулак, замахивается.

— ЭЙ! — донеслось сверху сквозь вязкую иллюзию. — Лезь наверх, парень!

Хрящ смещается под костяшками. Ярость застилает глаза.

Корень под Орфином вдруг закачался, и кошмар милостиво отступил. Кто-то бил палкой по основанию лозы — оттого она и шевелилась. Орфин изумленно уставился наверх. Мужчина свешивался с края острова и протягивал вниз посох.

— Ну же, парень! Давай! Я не могу тут вечно торчать! Ох…

Незнакомец начал подниматься, чтоб уйти. Ужас жарким кнутом ударил по груди.

— Стой! — крикнул Орфин. — Подожди!

— Забирайся давай!

Господи, он не представлял, как, но просто не мог упустить этот шанс. В детстве ведь он лазал по канатам? Ноги сами вспомнили правильное положение, и Орфин перехватил корень чуть выше.

Минуту назад подъем казался невозможным и бессмысленным. Но стоило наверху появиться кому-то, кто сможет помочь или хотя бы объяснить — и надежда лучше любого хлыста заставила двигаться.

Оказавшись на уровне протянутой палки, Орфин бросил правую руку на древко, но лишь ударил по нему пальцами. Инерция рывка понесла дальше, и его головокружительно закачало над бездной.

— Заберись выше, — строго велел незнакомец.

— Не могу!.. Корень слишком толстый!

— Ладно, — сверху послышалось шевеление, и посох опустился чуть ниже. — Попробуй еще раз.

Орфин сглотнул. Его трясло, и снова оторвать хоть палец от корня казалось безумием. Он медленно выдохнул, пытаясь унять панику. Ощутил движение корня под собой: вперед-назад. И, поймав его ритм, из подлета кинулся на посох. Пальцы крепко сомкнулись на нем. Мужчина потянул его наверх, и, зацепившись коленом за край земли, Орфин выкарабкался на поверхность.

Не веря своему счастью, он рухнул спиной на твердь. Острые углы впились в лопатки, но как же он был этому рад. Внутри всё бурлило и клокотало — в груди, в жилах, в самих костях. Стресс ощущался иначе, чем при жизни. Рука, которую он поранил о шип, почти зажила. На ней остался только красноватый шрам, который становился тоньше на глазах. При внешнем сходстве Орфин не носил больше привычного тела, но пока не мог понять свою новую природу.

«Над бездной надежно ведешь»

— Вставай, — позвал новый знакомый. В своей поношенной дорожной одежде и с палкой он напоминал кочевника. — Нужно убираться отсюда.

— Я только за.

Орфин поднялся и с отвращением оттер с рук липкую кровь корней.

Он оглядел своего спасителя, пытаясь угадать по облику, кто это.

Обветренная кожа, кирпично-карие глаза, крапчатый платок на шее.

— Как ты здесь оказался? — спросил Орфин. — Это ведь… остров.

— Я бродяга, — сказал кочевник так, словно это всё объясняло. Видя непонимание в глазах Орфина, он приподнял брови. — Пилот? Гончий? — Орфин только беспомощно развел руками. — Ты только перешел, что ли? То есть, попал в этот мир.

— Ты первый, кого я тут встречаю, — уклончиво ответил Орфин, поскольку не знал, сколько времени уже провел здесь.

Мужчина понимающе кивнул.

— Раз так — соболезную. Ты ведь в курсе, что?..

— Умер? — Орфин горько рассмеялся. — Да. Трудно было не понять. Там вон мой труп — то еще зрелище.

Мужчина хмыкнул, затем пояснил:

— Отвечая на твой вопрос: я прилетел.

Орфин окинул его недоверчивым взглядом.

— М-м, крылья?

Вокруг глаз бродяги сложились веселые морщинки. Он покачал головой и безмолвно оторвался от земли. Мыски обуви почти касались бетона, и всё же он парил. Одежда развевалась, и он чуть развел руки, словно удерживая равновесие. Спустя несколько секунд беззвучно опустился.

— Так многие умеют. И тебя смогу перенести.

Он представился Алтаем, и Орфин в ответ тоже назвал прозвище. Они подошли к пустому краю плато, за которым гуляли ветра. Орфин окинул прощальным взглядом жуткий остров за спиной. Куда бы Алтай его ни вел, он был рад покинуть эту опостылевшую клетку.

Бродяга протянул руку и объяснил, как надо взяться, чтоб они смогли вместе полететь: на манер старинного рукопожатия, когда один держит запястье другого. По легенде, так убеждались, что в рукаве нет кинжала.

— Просто расслабься, — велел он.

Идея шагнуть в пустоту пробуждала первобытный страх. Они крепко взялись за руки, кочевник оттолкнулся посохом и взмыл, увлекая спутника за собой. На секунду Орфина охватила странная невесомость, словно его накачали гелием. Воздух показался мягкой подушкой.

«И всё же кто он? — подумал Орфин, изумленно глядя на штрихи снега вокруг. — Куда мы летим? И что он потребует за свою помощь?»

В следующий миг он выскользнул из потока, и беспощадная гравитация потащила вниз. Он резко повис на руке Алтая. Их занесло, раскрутило. Пурга ударила по лицу, и Орфин зажмурился. Он отчаянно цеплялся за запястье проводника. Мелькнула мысль, что надо отпустить, чтоб не тащить его за собой на дно, но он не сумел. Пальцы словно окаменели от ужаса.

Их кидало из стороны в сторону рваными рывками, ниже и ниже. Алтай что-то кричал, но в свисте ветра было не расслышать. Внезапно Орфина больно стукнули сперва по локтю, затем по кисти, сжимавшей руку Алтая. Он охнул от ужаса и разомкнул пальцы.

Падение засвистело сквозь сердце и желудок. Но оказалось кратким. Он разбил спину о бетон и гравий и остался дрожа лежать на клочке разбитой дороги — совсем маленьком, не больше одноместного гаража. Зажал ладонями лицо.

— Ты нас обоих чуть не угробил! — услышал он.

Алтай стоял на другом таком же крохотном обломке тверди. Посох грозно возвышался над ним, а песочные одежды колыхались на ветру. Лица было не разобрать во мраке.

Орфин сел на колени.

— Прости! Я… не знаю, что произошло! Я не хотел так!

— Я тебя спасаю, а ты не можешь мне минимально довериться! Вот, что произошло. Ты нарушил общий полёт. Повезло еще, что здесь эти обломки!

— Я ведь не знал! Теперь я смогу!..

— Нет, — глухо отрезал Алтай.

Орфин подскочил.

— Ты не можешь меня тут бросить! Там хотя бы был целый остров — а здесь? Дай мне шанс!

— Мне очень жаль.

В голосе звучали горечь и приговор.

— Пожалуйста!

Алтай оттолкнулся, подняв волну колючего снега. Орфин вскочил ему вслед, но высокая фигура уже утонула в черноте.

— Стой! Нет!

Прыжки кочевника прочерчивали мрак широкими дугами. Он перескакивал с одного каменистого обломка на другой, взбираясь по ним словно по лестнице.

Сколько ни вглядывался, Орфин больше не видел проводника. Стоя на краю земли, он в оцепенении смотрел вдаль, на россыпь астероидов. Можно подумать, что мир наверху медленно крошился и по кусочкам оседал в бездну. К горлу подступил истерический смех.

«Я умер, — подумал Орфин, не в силах шелохнуться. — И навсегда останусь здесь».

От горького отчаяния хотелось молиться, но некому.

— Хотя бы ответь на вопросы! — крикнул он как можно громче. — Алтай!

Тишина. Что еще оставалось? Что еще…

Ближайший остров висел метрах в двадцати. Орфин сфокусировал внимание на нём. Алтай ведь прыгает как-то. Ловит потоки ветра. Он сказал, что многие так могут. Вспомнилось щекочущее чувство невесомости, возникшее в первый миг полета.