Отец вздохнул.

— Ну, запиши меня, хорошо.

Орфин слегка хлопнул его по плечу.

— Вот и правильно.

Он чудом уговорил Медеш взяться за его случай. Не прошло и месяца, как из угрюмого старика отец превратился в мужчину средних лет с мечтательной улыбкой — немного рассеянного и беспечного, но зато без этого его вечного надрыва. Лишь много позже Орфин узнал, что на самом деле вызвало такие перемены. Но исправить уже ничего не смог.

«Чувствуют чащи дрожь твоих пляшущих ног, нимфы прелестные носятся в диком безумье»

Призрак в атласной накидке миссионера бежал к границе острова, но его ноги обращались серо-голубыми пучками нервов. Он рухнул в двух метрах от края, так и не успев оттолкнуться. Он все еще кричал, когда его туловище расползалось по земле свежим пульсирующим цепнем. Другой призрак, зодчий, врос рукой в стену Приюта. Вместо белого рукава от его плеча отходили голые мышцы с наростами желтоватого жира. Он вопил и пытался оторваться от стены или от собственной руки, но кровокорни беспощадно поглощали его. За те секунды, что Орфин, омертвев, глядел на них, оба призрака наполовину обратились в древа. Затем, к вящему ужасу, превращение замедлилось, но жертвы уже ничем не могли себе помочь.

Каким-то образом сквозь шквал криков Орфин слышал собственное прерывистое дыхание.

Посреди ада, охватившего Приют, он заметил парящую женскую фигуру в белом платье. Спиной к нему, она продвигалась вперед с раскинутыми руками и рассеивала вокруг некие крупинки. На нее бросилась стража с копьями, но стоило ей осыпать семенами крепчих, как они тоже начали обращаться. Один успел метнуть копье в Асфодель, прежде чем его локоть закостенел. Орфин явственно видел, как острие вошло в белые юбки. Но их дымчатые слои просто расступились, и снаряд беспрепятственно прошел насквозь, вызвав лишь легкие завихрения белого пара. Другой страж, чье обращение началось с левого плеча, попытался напасть в рукопашную, но на несколько секунд демоница просто исчезла, скрылась от него. А когда возникла вновь, он уже ничем не мог навредить ей.

Тис настойчиво дернула Орфина за руку, призывая спешить к лодке, пока Асфодель не заметила их.

Орфин опомнился… Но земля вокруг была усыпана этой дрянью, которую раскидывала Асфодель. Достаточно один раз наступить, и…

Еще недавно Орфин был уверен, что случись ему вновь встретить садовницу, он будет рад поговорить с ней. Он не уставал напоминать себе о ее гостеприимстве и помощи, о благих намерениях. Все дурное, что он слышал о хозяйке Чертогов, исходило от Тис. А она — сомнительный источник информации. Но теперь… Мало того что Асфодель убивает прихожан и воинов Приюта, многие из которых едва успели прийти в себя после леты. Так ведь и все древа на островах — тоже ее рук дело. И все они — бывшие призраки! Живые души, обращенные в стенающие сгустки плоти. Зачем она делает это?!

На миг Орфин испытал острое отчаяние. Что он мог ей противопоставить? Даже выбраться с острова показалось невозможным. Но он напомнил себе, как обошел Геласия, и наполнился желчной решимостью.

Он вгляделся в мелкую мраморную кладку на земле. Она тускло поблескивала гранями. Семена почти не угадывались на ней. Он моргнул, ища «фокус», в котором сможет лучше различать их. Сквозь прищур Пурга стала смазанной дымкой, но призраки, коряги и семена различались по-прежнему четко.

— Иди след в след, — тихо велел он Тис и двинулся по эфемерной тропе кружным путем к лодке.

До последней секунды Орфин сомневался, что найдет ее там, где видел последний раз. И увидев внизу под островом край заостренного носа, испытал огромное облегчение. Он готов был уже рассыпаться перед Тохой в извинениях за задержку, как вдруг…

— Нет… — прошептал Орфин.

По центру лодки на месте страховочной системы росло метровое кровяное древо. Вот и всё, что осталось от Тохи. Да его недоточенный нож валялся у низкого борта.

Орфин глядел на тонкие красные ветки, тянущиеся к серому небу, и не мог поверить в произошедшее. Если б он не заставил парня ждать, тот остался бы цел и невредим. Проклятье…

Тис дернула его за руку.

— Зачем? — беспомощно спросил Орфин, замерев возле узла, на котором держалась лодка. — Зачем она делает это?

— Я ведь говорила тебе.

— Нет.

Тис прыгнула в лодку, и та опасно шатнулась.

— Давай! — позвала она, напряженно хмурясь.

Орфин заставил себя шагнуть вслед за ней и с трудом удержал равновесие, приземлившись на витающий плот. Тис потянулась к узлу, но он остановил ее: опасался, что если отстегнуть неработающую лодку, она попросту ухнет вниз. С трудом отогнав мысли о том, сколько душ ушло на строительство Чертогов, он подошел к панели с рычагами и припомнил, как включался двигатель на большой лодке. Но здесь управление выглядело совершенно иначе. Он доверился интуиции и повернул одну рукоятку, затем другую, но ничего не сработало. Тис напряженно смотрела на него.

— Где-то там, — она задумчиво повела головой вверх вправо, указывая в направлении Приюта, — должны быть мои крылья. Ублюдок бы сохранил их как трофей. Я вернусь за ними и…

Ее глаза нехорошо заблестели.

— Нет.

Он боялся, что, прирастив крылья, гарпия снова войдет в раж и откатится в прежнее буйное беспамятство.

На острове за их спинами нарастало апокалиптическое безумие. К крикам и бурлящему цепню добавились сполохи ослепительного света, от которых приходилось жмуриться даже здесь, на лодке. Лязгал металл, разлетались мясистые части древ, а вокруг всего этого закручивался пепельный вихрь пурги, словно насилие и ужас притягивали его как атмосферный феномен. Густеющий дым скрывал от глаз детали, но даже сквозь него виделся бордовый тон цепня и вспыхивали бликами золотые крылья, на которых кто-то поднялся над Приютом.

— Есть другая идея, — тихо сказал Орфин.

Он шагнул ближе к кровавому древу, в которое обратился Тоха, и вдохнул медный запах. Сосчитал до десяти, замедляя дыхание, сел на колени возле древа и глубоко погрузился в Бытое — в непроглядную толщу грунта под асфальтом.

Бессвязно молясь, Орфин протянул руку в сторону древа.

Видение раскинулось вокруг запахом деревни — многотравья, навоза — и закатным сельским пейзажем. Сам он в жизни не бывал за городом или совсем не помнил этого. Но стоило окунуться в видение, и природный простор с невысокими домиками сделался родным и привычным.

Его аватар — подросток в расклешенных джинсах и кедах — шагал к одноэтажному зданию с обветренными стенами. Когда-то их украшали росписи, но они давно стёрлись, оставив только блеклые пятна. Парень, в чьем теле Орфин оказался, зашёл внутрь, и на него обрушился гул и ритм навязчивой музыки нулевых.

Сердце парня неистово колотилось, ледяные ладони скользили от пота, а взгляд метался по толпе танцующих подростков. Наконец он увидел ее, ту самую девчонку, в стайке подружек. Она бросила взгляд в его сторону, и все разом они прыснули со смеху. Краска ударила ему в лицо так сильно, что аж закружилась голова. Он стоял на месте, неловко сжимая и разжимая кулаки. Люди сновали мимо, слегка толкая его локтями и спотыкаясь о его огромные кеды. Наконец он как зомби двинулся к девушке. Ее короткая юбка делалась вверх-вниз от танца.

Он подошёл как раз вовремя: объявили медляк. Он счёл это добрым знаком. И пригласил ее. Голос предательски подскочил в фальцет, а девушки снова заржали над ним — он увидел их зубы. Кажется, у всех они были жёлтые и кривые — кроме нее, конечно.

Он настойчивее протянул руку и подумал: я всяко убьюсь после такого позорища, терять уже нечего.

— Просто один танец, — умоляюще сказал он.

Его Афродита в третий раз засмеялась.

— Ты что слов не понимаешь, чудик? Нет, я сказала. Иди отсюда!

Но он все стоял, не в силах пошевелиться. Кровь стучала в ушах так громко, что заглушала всю музыку и все разговоры. Мир превратился в дешевое слайдшоу, каждый кадр высвечен нездорово-ярким лучом диско-шара.