"Очнись! Очнись!"

Пытка была реальной. Эта комната была реальной.

"Что, если ты просто спятил? Что, если твоя настоящая жизнь здесь, и бежать некуда?"

Не снимая подошвы с руки, мужчина опустился на одно колено, взялся за мизинец шулера и начал оттягивать его вверх.

"Хватит! Очнись!" — думал Орфин сквозь собственные отчаянные крики.

Что-то в кисти хрустнуло, выворачиваясь, и сломалось. Он уже не чувствовал отдельные пальцы. Вся рука ниже запястья превратилась в живой костер.

Перед глазами потемнело, и он схватился за спасительный обморок, отдался ему, как реке забвения. Она вынесла его в озеро тишины, где боль наконец стихла, и не осталось ничего. Он подумал сквозь пелену мучительной усталости: это конец? Но следом перед глазами снова забрезжил свет, и из смутных пятен начал формироваться образ.

Казино. Снова. Он сидел за тем же столом, держал карты в тех же чужих руках — целых, как ни в чем не бывало. Тревожно оглядывался по сторонам. Всё повторялось секунда в секунду. Орфин внутренне застонал от отчаяния. Только не это, только не застрять тут! Он должен вырваться.

Но вот его снова схватили и повели в каморку. Снова захлопнулась дверь, его повалили на пол, зашел мужик в тесном пиджаке. Орфин пытался отстраниться, вырваться из этой петли, но тиски видения только крепче сжимали разум. Снова оглушающая боль в пальцах, простреливаюшая до плеча. И опять — озеро покоя и тишины.

«Асфодель! Хватит!» — мысленно взмолился Орфин, но никто не ответил.

Видение пошло на третий круг. Затем на четвертый. Как он ни пытался вырваться или отстраниться, ничего не удавалось. Кошмар оставался всё таким же мучительно реальным, а вот прежние жизнь и кода с каждым повтором понемногу удалялись. Еще немного, и рассудок начнет плавиться в горниле этого адского цикла.

Всё началось заново. Опять зеленый бархат, бубновый флэш в руках.

«Да что же ты сидишь, дебил?!» — беззвучно в отчаянии крикнул он шулеру, в чьем теле оказался заперт.

Мужчина внезапно вздрогнул, как будто услышал его. Орфин на миг обомлел от мысли, что наконец удалось хоть каплю изменить ход кошмара. Вцепился в эту надежду.

«Тебе сейчас пальцы переломают! Беги!»

«Спокойно,» — приказал себе мужчина, пытаясь заглушить чужеродный голос в голове.

«Я серьезно! Поднимай свой зад и дуй отсюда, если жизнь дорога!»

«Что за чертовщина? Что?.. Почему я слышу это?»

«Твою мать! Считай, что я твоя интуиция, кретин!»

«Интуиция? Что ж ты мне тогда в картах не помогаешь?»

Если б мог, Орфин заставил бы парня долбануться лбом о край стола. Но тело по-прежнему не слушалось его и целиком принадлежало шулеру. Какой же тупой баран! Неудивительно, что он нажил себе таких врагов.

Вышибалы в костюмах зашли в зал и направились к столику. Орфин зажмурился бы, но веки не слушались его.

«Беги!» — рявкнул он.

Мужчина вскочил со стула и бросился через зал. Но охрана погналась следом и быстро его настигла.

— За что?! Я ничего не делал!

Но всё повторялось. Его снова толкнули в каморку, выкрутили руку, сломали нос и пальцы. Проклятье, переносить эту боль не становилось проще!

Орфин снова потерял сознание и снова очнулся за карточным столом. Изнутри прорывалась дрожь. Отчаяние, надежда, ужас и гнев сплелись в тугой жгут, который всё сильней стягивал его бестелесную сущность. Сейчас или никогда, потому что больше чем на одну попытку моральных сил просто не хватит.

Он должен был как-то убедить шулера бежать раньше, не дожидаясь, пока за ним придут.

«Если следующей выйдет семерка пик, — прошептал он, — немедленно уходи. Они знают, что ты мухлюешь. Они уже идут за тобой».

«Ч-что?»

Игрок напротив сбросил пиковую семерку — он всегда это делал. Шулер уставился на нее изумленно. Как и надеялся Орфин, парень оказался достаточно суеверным. Облизнув губы, он извинился перед соперниками и вышел из игры.

Тревожно озираясь, он поспешил к выходу.

«Не туда», — вкрадчиво подсказал Орфин.

Мужчина сглотнул, осмотрелся, и незаметно нырнул за красный бархатный занавес. Мягкие советы работали с ним явно лучше, чем крики и ругань — прямо как с настоящими людьми.

Он замер за шторой у стены и ждал.

«Что за глупость? — подумал он. — Почему я?..»

«Тшш. Еще минута. Сейчас они появятся».

Охрана действительно ворвалась в зал по расписанию, прошлась мимо столиков. Спросила соигроков мужчины, где он, но они лишь пожали плечами. Шулер за шторой сглотнул, наблюдая за вышибалами. Еще раз бегло осмотрев зал, они ушли.

Орфин словно растаял от облегчения. Если он сможет повторять этот трюк раз за разом, то переломанные пальцы в прошлом.

Постепенно видение погружалось в красноватую тьму.

Орфин почувствовал твердый пол под лопатками, настороженно приоткрыл глаза и первым делом поглядел на свои кисти. Пальцы были длинные, мертвенно серые, с синюшными ногтями, но зато целые и свои. Он прижал руки к груди, все ещё чувствуя в них отголосок боли. Только затем сел и огляделся.

Кровавые стены, шахматный пол… Сперва он не понял, где находится. Потом медленно вернулась настоящая память. Да, точно, здесь он и был, прежде чем Асфодель заставила его шагнуть в тот кошмар. А вот и она… На лице надежда и беспокойство.

— Как ты себя чувствуешь, Орфин? Что ты видел?

Да как она может после этого дальше притворяться доброжелательной! Он не находил слов, просто смотрел на нее — затравленно и с ненавистью.

— Неужели всё настолько чудовищно? Пожалуйста, Орфин, не молчи. Прости, если мираж был слишком жестоким. Мне очень жаль. Никтос, — она махнула рукой, — насыть нашего гостя мнемой.

Зеркальный паж коснулся его лба, и живительное тепло побежало по жилам. Мало-помалу от него становилось спокойнее. Наконец Орфин поднялся на ноги и неохотно начал рассказывать.

— Я оказался внутри чужого разума. Внутри какого-то шулера в казино. Его схватили за мухлеж и переломали пальцы, — он снова украдкой покосился на собственные ладони. — Я… был полностью поглощён его… эмоциями и болью. Ощущал как свои. Полная конфлюэнция. — Когда он подобрал научный термин, стало проще отстраниться от пережитого. — И это повторялось. Раз десять или больше. Я… — он покачал головой, — не стану больше участвовать в этом, Асфодель. Увольте.

— Мираж оставался неизменным?

Он сжал зубы.

— Нет. Под конец мне удалось… сгладить углы. Но это ничего не меняет! Кто это был? Почему я вообще проваливаюсь в эти кошмары? Это чья-то память?

Асфодель сложила ладони домиком перед грудью.

— Ты чуткий к отголоскам Бытого и улавливаешь их. Пурга состоит из них — печальный удел теней… — она горестно покачала головой. — Но прошу, расскажи мне подробнее. Как ты «сгладил углы»? Что именно происходило?

— Почему это важно?

— Мне нужно понять, как глубоко ты проник за завесу.

— Я ведь сказал, что не буду больше участвовать в этом.

— И я услышала тебя. Но я ведь прошу не о том.

Орфин вздохнул. Отвернулся к покерному столу, который стоял здесь, в Чертогах, провел пальцами по его шершавой поверхности. И начал неохотно рассказывать, стараясь не упускать подробностей.

В конце Асфодель чуть слышно похлопала в ладоши.

— Браво. Ты сумел подчинить мираж и собственными силами из него выйти. Печально, если это причинило тебе боль, но ты ведь знаешь: она — лишь иллюзия. Ты цел и невредим.

— Боль не может быть иллюзией! — взорвался Орфин. — Она всегда субъективно реальна.

Но воспоминания о кошмаре действительно меркли, подобно дурному сну.

— Прости, мне жаль, — вздохнула Асфодель. — Быть может, нам, и правда, нет нужды дальше тебя обучать? Ты понял, как прокладывать пути разума. Теперь ты готов. Я всё подготовлю, и уже завтра мы отправим послание!

От этих слов его полоснул ужас. Если гарпия говорила правду — это конец.