— Всё ищешь меня? — спросила она искаженным гулким голосом.

— Хотел убедиться…

— Что я под замком?

Орфин промолчал.

Это место действительно напоминало птичью клетку, всё в жердочках на разной высоте. Только вместо помета пустые бутылки.

Неловкая тишина затягивалась.

— Что ж… — Орфин отступил от решетки, — бывай.

— Постой!

Пленница вмиг скинула птичий облик и схватилась пальцами за лозы. Только лицо оставалось закрыто клювом. Пожалуй, так даже лучше. Никаких лишних напоминаний.

Орфин замер в метре от нее.

— Что?

— Ты… расскажешь мне про свою Риту?

Опять этот вопрос… Его бросило в жар, и мнема быстрее побежала по жилам. Гарпия правда хочет себя вспомнить?

— Сперва скажи, как оказалась на моем окне, если ты взаперти?

Птица склонила голову набок.

— Может, мы забудем этот момент?

— Не забудем.

— Скажешь хозяйке — и в другой раз я тебя из этого же окна выкину!

Орфин скрестил руки на груди.

— Если ты меня скинешь, она непременно об этом узнает.

Тисифона тихонько щелкнула клювом.

— Объясни, как ты это провернула, и я ничего ей не скажу.

Гарпия наклонила голову так, что птичий глаз смотрел наверх.

— Угадай.

Орфин прикинул, на что она может глядеть.

— Там выход в небо? — догадался он.

— Ага. Меня отрезали не от мира, а от Чертогов. Чтоб рядом с тобой не шаталась.

Орфин медленно кивнул, пытаясь понять, что всё это значит.

— Зачем ты притащила меня к Асфодели, если тебя наказали за это? — спросил он.

— Потому что я больная и поехавшая? Не знаю. Как хозяйка это объясняет?

Из-за клюва и искаженного голоса оставалось только догадываться, какие эмоции стоят за этими словами.

— Ты можешь снять маску?

— Почему всем так охота меня раздеть до истинного облика?

— Кому «всем»? Я просто хочу видеть лицо того, с кем говорю.

— А мне не по кайфу говорить через решетку, и что теперь?

— Ну…

Пригласить ее к себе? Орфин представил, каково будет общаться с ней без преграды из древ. Плечи снова заныли от воспоминаний о боли. Вот только на самом деле приглашение ей не требуется, верно? Она может явиться в любой момент. Так что решетка дает не защиту, а лишь ее видимость. Пожалуй, этой иллюзией можно пожертвовать, если он хочет узнать больше правды.

— Встретимся у меня? — спросил он голосом чуть менее твердым, чем хотел бы. — Без решеток и без масок.

Она склонила голову набок — удивленно?

— Мне нельзя к тебе. Мне влетит.

— Никто не узнает.

«Честное слово, как подростки!» Орфин усмехнулся этой мысли.

Тисифона долго изучала его взглядом, затем дернула головой. И, не дав более четкого ответа, запрыгнула по планкам вверх и скрылась из виду. Зашуршали крылья.

— Это значит «да»? — крикнул он ей вслед, но ответа не последовало.

Возвращаясь по костяному коридору, он крутил разговор в голове, меняя так и эдак. Что можно было сказать иначе? О чем стоило промолчать? Впрочем, несмотря на беспокойство, Орфин чувствовал прилив сил сродни вдохновению. От него расправились плечи, а походка стала пружинистой.

Он хотел верить, что Рита скрывается где-то под когтями и перьями, под маской чудовища. Что какая-то ее часть по-прежнему живет там. Он видел это в едва заметных жестах, слышал в интонациях в те моменты, когда гарпия отвлекалась от своей роли монстра.

Увлеченный этими мыслями, Орфин петлял по тоннелям. Только когда шум миражей начал мешать ему думать, он обратил внимание, что до сих пор не выбрался в знакомую часть Чертогов. В животе зашевелилась тревога, но он лишь нахмурился и ускорил шаг. Перешел на легкий бег. Проклятье! Коридоры сменяли друг друга, приводили в тупики и к развилкам, но нигде не встречалось ни одного анклава реальности, где он смог бы перевести дух.

…Страх, от которого сводит живот. Просто стук каблуков, но его достаточно, чтоб парализовать тебя.

…Неловкое движение — стакан падает — красное вино заливает бумагу. Нет! Это же месяцы твоей работы! Нет!

Орфин несся вперед, задевая плечами стены. Он уже почти не видел, что происходит вокруг. Прямо как тогда, после смерти на злополучной трассе, когда он прорывался сквозь кровавые деревья и безнадежно терял связь с реальностью.

Он двигался на ощупь: ни слуху, ни зрению уже доверять не мог. Образы становились всё реальнее. Кто-то схватился за раскаленную сковороду, и Орфин зашипел, как от ожога. Кто-то безутешно плакал, и ему сдавило грудь.

Только не это. Он должен выбраться. Только не сейчас!..

И вдруг — всё прекратилось. Орфин споткнулся и рухнул на колени на деревянный пол. Затравленно поднял взгляд. Вокруг ветвились Чертоги, но сам он чудом вывалился из кутерьмы кошмаров в анклав реальности. На небольшом участке чистого пола стояло фортепьяно, левый край которого обнимали темные вены. Табурет откатился на пару метров, после того как Орфин врезался в него.

Приходя в себя, медленно вдыхая и выдыхая, он провел пальцами по черной лакированной крышке. Как же ему не хватало в Пурге нормальной музыки.

— Отошел, — вдруг раздался тихий сухой приказ, как росчерк на приговоре.

Орфин приподнял руку от фортепьяно, обернулся и увидел собственное искаженное отражение в зеркальной маске.

— Я просто…

— Не прикасайся.

— Почему?

— Осыпется. Убирайся.

— Дай мне две минуты, ладно? Я ничего не трогаю, просто нужно передохнуть.

Ничего больше не говоря, Никтос устремился к нему и схватил за локоть. Хватка у него была ледяная, как у Стилета и Геласия. Все трое ощущались не просто холодными, а ниже ноля. Фамильяр не выкачивал из него память, но Орфин чувствовал эту угрозу в его прикосновении. Он не рискнул сопротивляться и дал Никтосу себя увести.

Миражи снова обступили его, но небольшой передышки хватило, чтоб какое-то время противостоять им. Зеркальный призрак вывел его к узкой щели, которая неохотно расступилась в стене, и вытолкнул сквозь нее в артериальную часть Чертогов, где было больше крови и мышц. Смерив его взглядом, Орфин отряхнулся и поспешил прочь, уже по знакомым тоннелям. Несколько поворотов, и он вернулся наконец в безопасность архива.

Хотя… сомнительная безопасность. Верхом на спинке черного офисного кресла восседала Тисифона. Широко разведя ноги, она обхватывала ее коленями, сунув ладони под бедра и чуть наклонив корпус вперед для равновесия. Ее желто-рыжие хищные глаза буравили его едким огнем. Но в остальном — вылитая Рита. Он жаждал снова увидеть ее лицо, потому и позвал ее, но… теперь не мог совладать с волнением.

Казалось, внутри прошла трещина. С одной стороны, он слишком хорошо помнил ее когти и угрозы. Злился на нее, боялся и хотел прогнать, чтоб избежать новых ран. С другой — да вот же она, Рита! Каким-то чудом он все-таки ее отыскал, и они наконец вдвоем, наедине. Эта его часть хотела обнять девушку, прижать ее к себе, вдохнуть запах ее волос. Безумие.

— Ты не спешил, — неприветливо бросила гарпия.

Спрятав кисти в карманы пальто, Орфин шагнул наконец вперед. Нужно держать себя в руках и разумно вести разговор, не давать волю эмоциям. Если раскрыть перед ней душу — она снова по ней ударит.

— Я ведь не мог просто вспорхнуть на окно. Пришлось идти по лабиринту — это занимает время. Но… спасибо, что прилетела. Удобно?

— Н-да.

На ней были рваные джинсы, и из прорех выступала бледная кожа. Подражая ее повадкам, он тоже сел повыше и чуть откинулся, изображая расслабленность. Но взгляда от девушки не отрывал, как и она от него.

— Итак? — спросила она. — Что за Рита?

Он прищурился.

— Сперва ты расскажи, зачем похитила меня.

— Хватит ставить мне условия! — она тряхнула кудрями. — Я пришла к тебе сюда, без маски. Отвечай!

Он скрестил руки на груди, и несколько секунд они упрямо сверлили друг друга взглядами. Затем Тис издала резкий звук — что-то среднее между смешком и карканьем.