– Что значит, как все думают?

Энлиль взял меня за плечи и отстранился. Конечно, ему неприятно, что на него тут падают. Только мне-то неприятно, что палач нарастил дистанцию. А между своим дискомфортом и его, я точно выбираю не свои мучения. Без близости мужчины я вновь ощутила холод, вновь стала улавливать противный запах этого жуткого помещения, словно здесь годами разделывали мясо.

Потянулась к палачу, но он перехватил мои запястья.

– Катя. Отвечай на вопросы.

– Зачем? – улыбнулась я и снова засмеялась.

Боже, как мне хорошо! И готова спорить, что будет еще лучше, если Энлиль окажется ближе. Хочу, чтобы он был ближе. Чтобы продолжал гладить мою кожу, мои руки. Готова пытаться флиртовать, накручивать волосы на палец, хлопать глазами. И дальше хихикать…

– Я запру тебя здесь. Одну. Или мы говорим, или…

– Нет! – не позволила я палачу меня отпустить, впилась ногтями в его предплечья. – Не уходи.

– Тогда дай мне то, что я хочу знать!

Энлиль ответил на мою просьбу новой лаской. Провел кончиками пальцев по шее, скользнул по подбородку. И меня словно разрядом тока ударило. Я была наэлектризована, кровь кипела, мне хотелось…

Это ненормально. Ладно, рассказывают, что от любимых голову может сносить напрочь. Но я не люблю Энлиля. Или люблю? Он так смотрит, так касается меня!.. А я так реагирую!.. Словно… словно он моя половинка. Словно я влюбилась. Оюшки-божечки! Я не должна потерять такого человека.

– Снежинка… – промурлыкал палач, и, кажется, от этого звука у меня подогнулись коленки.

– Я не отсюда…

Язык отказывался слушаться. Я не говорю, я сопровождаю каждое слово вымученными стонами. Низ живота тянет… Хочется… хочется… Безумия.

– Катя, сосредоточься, – велел Энлиль, усаживая мое непокорное тело на стол. Его сильные руки, обжигающие прикосновения прохладных ладоней к бедрам. Пусть через юбку, но мне этого хватило, чтобы снова застонать.

– Меня затащило в этот мир случайно. Ты когда-нибудь был с иномирянкой?

Хотелось выть от желания. Хотелось, чтобы Энлиль обнял меня, прижал к себе. И целовал.

Но мужчина оставался так далеко…

– И как ты оказалась на отборе? Кто тебе помог?

– Дар! – засмеялась я вновь, вспоминая, как нагло и нежно меня целовал Даррион.

Сердце забилось чаще, хотелось лечь, закрыть глаза и вновь пережить эти ласки.

– Император Даррион? – уточнил Энлиль. Он положил ладонь на вырез моего платья, словно пытался контролировать мое сердце. И ему удавалось. Наверное, он единственный в этом мире, кто не позволял глупому органу выпрыгнуть из груди.

И все-таки я лягу. Так я будто приглашаю Энлиля присоединиться. Черт, я… никогда такой не была.

– Да… – протянула я, жалея, что платье мешает Энлилю дотронуться до более сокровенных участков моего тела. – Пожалуйста, – простонала я беспомощно, стараясь притянуть Энлиля к себе.

Но тщетно. Мужчина напоминал мраморную статую, которую невозможно сдвинуть с места.

– Зачем?

– Я не понимаю, Энлиль… Прошу тебя…

Я попыталась приподняться, но палач не позволил. Почему он так жесток со мной? Зачем все эти дурацкие разговоры?.. Честное слово, это единственный мужчина, который предпочитает трепаться, вместо того, чтобы заняться делом.

– Лежи. Слушай мой голос. Ты сделаешь все, что я тебе скажу?

– Да! – выкрикнула я с готовностью.

– Ты будешь хорошей девочкой?

Палач указательным пальцем очертил на моей коже круг, а меня вновь пронзило нестерпимым томлением.

– Прошу, – уже заскулила, понимая, что и связки, и челюсть сводит от нереализованного желания.

– Еще раз. Отвечай быстро!..

Предупредил Энлиль, его взгляд на секунду стал взволнованным. Но плевать…

Я металась по столу, не в силах сбросить это нечеловеческое наваждение. Кожа горит. Ее хотелось сбросить вместе с платьем и бельем. Как тут жарко!

– Зачем Дарриону приглашать тебя на отбор?

– Он…

– Катя!..

Энлиль убрал от меня руку, и я потянулась за ним. Он только выругался и поднял со стола перчатки.

– Не хочет… свадьбы… обмануть…

Язык заплетался. И было слишком жарко. Я ощущала, как капельки пота стекают по коже. Такое чувство, что я пьяна. Или меня отравили, и все совсем плохо. Но мне почему-то плевать.

– Подставная невеста?

– Да! – захныкала, понимая, что мне нехорошо.

Голова кружится, вся комната плывет перед глазами. Жесткая столешница, на которой я лежу, кажется мягкой периной. Словно я плыву на розовом облаке.

– Ты убила императора?

– Нет, – выдохнула я, с силой зажмуриваясь.

Мне нехорошо. Совсем!.. Нет. Мне плохо! Я свела ноги сильнее, извивалась на столешнице, не в состоянии побороть нестерпимый зуд.

– А кто убил?

«Браил!» – попыталась выкрикнуть я, но горло сковало спазмом.

– Кто убил императора Даллариона?

«Браил!» – вновь попыталась выдавить.

Бесполезно.

– Я не знаю, – простонала, выворачиваясь набок.

Энлиль больше не держал, просто оставался рядом, не давая свалиться на пол.

– Не знаешь. Или не можешь сказать?

Боже, спасибо, что он не дурак!..

– Ска… – на этот раз голос сорвался совершенно не из-за магии зелья.

Тело пронзил сильнейший спазм. Кажется, я перестала чувствовать левую руку. Зато ощущаю боль в сердце.

Возбуждение сменилось животным ужасом.

– Это кто-то из невест?

Я откинулась на спину, стараясь перевести дыхание.

– Катя, это кто-то из невест?

Да не знаю я!.. Хотелось закричать, но сил хватило лишь на то, чтобы заплакать.

Боже, как больно. Все тело покалывает, тяжело дышать.

– Это кто-то из свиты?

«Браил!» – в очередной раз беспомощно разомкнула губы.

Кажется, я сейчас потеряю сознание.

– Тебе дали таинство?

В ответ смогла лишь распахнуть глаза и посмотреть на мужчину, мысленно умоляя, чтобы он все понял.

«Помоги мне…» – чувствуя, что уплываю, подумала я и начала падать.

– Мою мать! – Энлиль едва успел подхватить девушку, до того как она ударилась о столешницу затылком. – Катя?

Мужчина аккуратно похлопал девушку по щекам, затем немного прибавил силы.

– Снежинка… что же ты такая хрупкая-то?! – ругаясь на самом деле на самого себя, Энлиль приложил одну ладонь ко лбу девушки, вторую – к ее груди. Сердцебиение Кати оказалось очень слабым, едва ощутимым.

«Стареешь…»

Энлиль сосредоточился, снимая с леди Снежинки свое воздействие и не понимая, как не почувствовал подвох сразу? Катя с самого начала реагировала на воздействие инкуба слишком сильно, слишком ярко. Энлиль давно не тренировался со своими способностями, но четко знал, что и трети положенного вливания не произвел.

Схема допроса всегда оставалась неизменной. Мрачная обстановка, чтобы пробить первый моральный щит, заставить подозреваемого занервничать. Запах гниющей плоти, свиная кровь, зловещий антураж. С девушками особенно действенно. Вторая атака – прикосновение. Слабое воздействие на эмоции, чтобы проверить, насколько податлив испытуемый. Совсем немного энергии хаоса, лишь бы сильнее раскачать собеседника.

Третий этап – допрос, с поддержкой контакта. Инкуб питался эмоциями, вбирал в себя все, что отдавал человек на допросе, – возбуждение, страх, вину, даже ложь. Пускай остальные в замке думают, что он с любовью и особым пристрастием истязает своих жертв, но Энлиль всегда действовал тоньше.

Вкусное лакомство и выполненные обязанности? Идеальное сочетание.

Но со Снежинкой он каким-то образом умудрился перегнуть палку.

– Давай, девочка, – убирая лишнее возбуждение и окутывая девушку коконом спокойствия, Энлиль говорил с Катей, чтобы она не уходила в беспамятство.

Давно, совсем давно, он слышал, что инкубы способны насылать истинное безумие, но сам Энлиль ни разу ни с кем не переходил эту черту. И не горел желанием это сделать сейчас. Особенно с невиновной.

В том, что Снежинка может быть убийцей, Энлиль не верил. Конечно, притворяться всякий умеет, но инкуб отчетливо улавливал вкус эмоций девушки. Она не убийца.