– Ко мне. Предпочитаю работать в более подходящей обстановке. Золотые залы редко способствуют успешному допросу.

Мужчина ускорил шаг, зато я вообще остановилась.

Энлиль, не услышав моих шагов, тоже затормозил и повернулся в мою сторону.

– Что-то не так?

На его лице образовалась растерянная улыбка. Черт, как можно быть таким милым и пугающим одновременно?!

– Я не пойду. Я… я невиновна. Я… вы… Вы не можете…

Энлиль закатил глаза, сделал глубокий вдох и только после обратился ко мне:

– Значит, не пойдешь?

– Нет, – нервно покачала я головой.

Мне надо поговорить с Даррионом, а не идти на допрос с человеком, которого я вижу впервые в жизни.

– Уверена?

Нет.

– Да.

Палач вновь вздохнул, после чего в несколько шагов преодолел расстояние между нами, подхватил меня за талию, оторвал от пола, перекинул через плечо и пошел дальше.

– Отпусти! – пискнула я, беспомощно колотя его по спине.

– Леди Снежинка… – обратился ко мне Энлиль спокойно. – Снежинка? Тебя действительно так зовут.

– Нет! Отпусти!

– Отпущу. Когда придем. Снежинка, не хочу показаться грубым. Но если ты вдруг не поняла – император Даррион приказал мне получить информацию, полностью развязав руки. Учитывая, что я специализируюсь на пытках, ты уверена, что стоит вести себя подобным образом?

Пытках? Я притихла. Моментально.

– Надеюсь, ты там не потеряла сознание? – Кажется, Энлиль развлекался. Сопротивляюсь – плохо. Не сопротивляюсь – тоже плохо. – Малыш, у нас с тобой целый день впереди, лишаться чувств рано.

Он еще и издевается.

– Можно я пойду сама? – попросила я, стараясь сохранить остатки достоинства.

Энлиль не ответил, но остановился и поставил меня на ноги. До его рабочего кабинета мы шли уже в молчании. Палач закончил шутить, а мне было не до бесед.

Даррион разрешил меня пытать? Он… Он в своем уме?! Как он вообще представляет после этого наши отношения. Понятно, что о романтике и речи быть не может. Но… Я же невиновна. И как бы ни проходил мой допрос, в конечном счете, выяснится правда. Я не убивала императора. И что потом? Даррион просто выбросит меня, зная, что я никакая не принцесса, никто не возьмется защищать меня и мою честь, мое здоровье.

– Прошу…

Энлиль открыл передо мной дверь и по-джентльменски пригласил войти первой.

– Я боюсь, – произнесла я дрожащим голосом.

– Снежинка, бояться тебе надо не комнаты, а меня. Если не перестанешь сопротивляться.

Энлиль склонился, чтобы прошептать свое последнее предупреждение мне на ухо.

Последнее! Потому что больше препираться с этим человеком я точно не собираюсь. Чувствую, что я и так неплохо поиграла на его нервах и терпении.

В камеру практически залетела, но стоило оказаться внутри, прыти поубавилось. Серое помещение, маленькое зарешеченное окошко, из которого в комнату попадал свет. Под окошком – большой тяжелый стол, темное дерево которого было местами глубоко пропитано чем-то красно-бурым. Еще одна решетка на полу – видимо, сточная яма, чтобы пыточную было удобнее мыть.

Я точно в пыточной, Энлиль не шутил. На одной из стен висела огромная деревянная панель, к которой крепились различные рабочие инструменты. Плеть, кнут, крюки различных размеров, серп, несколько топориков, молотки, иглы…

«Никакой фантазии», – нервно хмыкнула я, все еще не веря в то, что что-то из этого страшного арсенала применят на мне. Потому что, если поверю… Черт, мне будет проще соврать, что это я убила императора, чем вынести все то, что палач может со мной сотворить.

Энлиль вошел в помещение и запер за собой дверь.

– Если переживаешь по поводу шума, то не стоит. – Молодой мужчина снял с себя куртку, скинул ее на стул, который прятался до этого за дверью. – Камень толстый, дверь заговорена. Мы не доставим никакого дискомфорта окружающим.

Вслед за курткой на стул полетела рубашка.

– Зачем ты раздеваешься?

Я отступала, пока не уперлась в стол. Сердце щемило от страха.

Энлиль повернулся ко мне с улыбкой. Он был невероятно бледен.

Худой, жилистый, с едва заметными мышцами, остро подрезанными, словно кто-то прошелся по мрамору каким-то волшебным рубанком.

– Люблю свои вещи, – спокойно ответил Энлиль, делая шаг в мою сторону. – И не хочу их испортить.

– И что… остальное тоже снимешь?

Мое воспаленное воображение тут же нарисовало жуткую картинку: кровавый палач проводит свои жестокие пытки полностью обнаженным.

– Нет. Их я люблю не так сильно. Но если настаиваешь…

Энлиль потянул за ремень, но я поспешила его остановить.

– Пожалуйста, нет!.. – неловко улыбнулась я. – И пожалуйста, не надо меня пытать. Я скажу все что угодно. Только не надо…

– Ты не представляешь, как часто я это слышу. Отчего-то люди, когда видят все это, становятся такими многообещающими…

Энлиль пробежался пальцами по своим рабочим инструментам, остановившись на серпе. Его он снял с крепления, взвесил в руке, провел лезвием по ногтю, проверяя остроту.

– Я скажу все что хочешь.

– Я хочу правды, – меланхолично ответил Энлиль, обращая взор в мою сторону.

– А если правде не хотят верить? – сглотнула я нервно.

– Верить, не верить… – Мужчина сделал еще шаг ко мне и опустил руки на стол по обе стороны от меня. – Открыть тайну, Снежинка? – Не дождавшись ответа, Энлиль продолжил: – Мне глубоко плевать, кто убил старика. Но считаю, что совершенно недопустимо обвинять в этом людей невиновных.

Ага. А пытать этих невиновных – нормально.

– О чем ты сейчас подумала, Снежинка? – Мужчина с интересом разглядывал мое лицо.

– Ни о чем.

– Не ври мне! – Энлиль поднес серп к моей шее и с его помощи заставил меня поднять голову и заглянуть ему в лицо. – У тебя слишком живая мимика…

– Я подумала, что недопустимо пытать невиновных, чтобы узнать правду.

– Сложно с тобой не согласиться, – пожал плечами палач. – Тем не менее не стоит осуждать тех, кто просто выполняет свою работу.

– Прости, – отстранилась я и на несколько секунд закрыла лицо руками. – Прости. Я… Я не могу. Я никого не убивала. И каким бы ты ни был вежливым, мне не станет легче от того, что ты собираешься сделать. И если тебя мучает совесть…

– О, вот совесть меня точно мучить не будет! – заверил меня Энлиль с энтузиазмом.

Рада за тебя, чувак.

– Не надо, – попросила еще раз.

Жалкая, беспомощная мышь.

– Надо, – улыбнулся Энлиль, сделал шаг назад и принялся медленно стягивать с себя перчатки. – Скажи, почему тебя зовут Снежинкой?

Потому что Даррион дурак с дурацким чувством юмора.

– Я Катя, – опустила я голову, не собираясь смотреть на приготовления Энлиля к предстоящим пыткам. – Ка-тя. Но здесь все произносят мое имя как Ка-тИ. А у вас это – долбаная снежинка.

– У нас… И откуда ты такая взялась, Катя?

Энлиль кинул перчатки на стол и дотронулся до моего лица, вновь заставляя посмотреть на себя.

Я почувствовала, как под кожей заструилось тепло. Необычно, ведь руки Энлиля совершенно не казались горячими. Зато по сосудам словно потекло расплавленное олово. Только боли я не испытывала. Тепло, какое-то нереальное расслабление, желание смеяться и наслаждаться жизнью.

Что со мной?

Отчего-то даже желание избавиться от этих странных прикосновений стремительно угасало. Ну, держит и держит, подумаешь. Может, мне даже нравится?

Нежно прильнула к ладони Энлиля и потерлась о нее, словно ласковая кошка.

– Катя, – позвал меня мужчина, заставляя собраться с мыслями. – Ты сказала «у нас». Ты не из Антраина?

Я засмеялась, громко, откидывая голову назад.

– Я есшарийская принцесса, как все думают… Ох… такие все глупые!..

Не веря в собственную дерзость, я обняла Энлиля руками, прижалась щекой к бледной груди.

Нет, я определенно не понимаю, что со мной. Он просто гладит меня по волосам, а ощущения такие, словно меня наполняют теплым зефиром. Чувствую себя счастливым любвеобильным облачком. Хочется радости, праздника. И близости…