— Если не секрет, что в них? — подала голос Фелиция.

— Протоколы создания одержимых. Программы обучения, расписанные на десятки лет, для каждого домена. Чертежи оборудования и свистков подавления чудесников. Личные переписки глав нескольких княжеств. Карты со схронами оборудования. Списки личного состава. Куча всего, — пожал плечами Эдвин. — По очевидным причинам, об этой коллекции знали лишь подопытные. Но, судя по всему, Тысяча Глаз умеет развязывать языки.

— Как ты узнал, что это Тысяча? — спросил Ранф.

— Да ко мне пришли червивые в масках. Среди бела дня. Я месяц лежал на волоске от смерти, так они меня отделали. Взяли ключ от квартиры и мой меч-резонатор, как образец. С тех пор я забросил практику детектива и посвятил себя возвращению своего имущества. Собственно, в особняк я полез за ключом. Нашел и его, и двух милых людей в масках, которые оказались моими знакомыми.

— Если вы не возражаете, я могу взглянуть на бумаги? — поитересовался Ранф.

— Да в общем-то нет. Только у меня встречная просьба.

— Слушаю вас.

— Я бы хотел вступить к вам. Ну, в Яблоко. Мне просто больше некуда податься. Во-первых, не думаю, что Тысяча от меня отстанет, а искать их мне надоело. Меня тренировали как бойцового пса: тыкни пальцем, и цели не будет. Так что вы можете надеяться на мои навыки боевого волшебника. Плюсом, полагаю, вы как никто другой знаете и умеете делать схроны. Так что документам лучше побыть у вас. Передам все, кроме списка личного состава подопытных.

— Ну, это совершенно невозможно, — откинулся на спинку стула Ранф, пряча улыбку. — Это невозможно, пока у вас нет маски.

Эдвин фыркнул, потом ещё, а потом тихо рассмеялся. Прекратил смеяться резко, схватился за правый бок и поморщился.

— Отлично. Маска будет.

— Тогда добро пожаловать в ряды.

— Ты не набирал столько новых членов разом уже много лет, — заметила Фелиция, глядя на червивого.

— А на носу и не было революции, — отозвался он.

***

Спустя минут двадцать все мы стояли в гостиной, а Эд возился с коробочкой.

Он нажимал на малозаметные выступы, вытаскивал металлические штифты, снимал грани, под которыми были ещё грани, крутил сейфовые замки, а когда из крошечной полочки вывалилось связка с полусотней ключей размером с швейную иглу, я совершенно охренел. Это был не ключ, это была самая сложная головоломка на свете.

Наконец, Эдвин извлёк тонкое, обоюдоострое лезвие, провел им по двум рёбрам, воткнул его в одно из десятка малозаметных отверстий и выдал мелодию. Сыграл он ее чистым волшебством — просто водил в воздухе пальцами, а по комнате разносилось самое сложное и многогранное симфоническое произведение, что я только слышал.

В итоге, коробочка треснула и разошлась. Внутри коробочки оказалось пространство, куда едва-едва помещался простой медный ключ. Эдвин вынул его, придирчиво осмотрел и дал вердикт:

— Им не удалось пройти мой тест. Бумаги, наверное, в целости.

— И как ты этим откроешь квартиру? — спросил я.

— Да никак, — улыбнулся Эд.

— Че? — хором изумились я, Лира и Гиз.

— А вот так. Ключ не он.

И Эд вставил в лезвие три крошечных ключика.

— Вот ключ.

Дальше волшебник подошёл к углу комнаты, и провел лезвием прямо в воздухе. Раздался душераздирающий звук, отдаленно похожий на звук рвущейся ткани. Но только очень отдаленно.

Лезвием волшебник очертил прямоугольник размером с стандартную входную дверь. Потом он переложил лезвие в левую руку, а правую сунул в очерченное пространство, и его рука просто пропала. Эд что-то нащупал и потянул на себя.

На короткий момент мне показалось, что меня сейчас стошнит. Ощущение было трудно описать, возникло такое чувство, что сейчас схлопнется вселенная, произойдёт какое-то непотребство с пространственно-временным континуумом и все в таком духе, но все кончилось очень быстро.

В уголке комнаты стояла обычная дверь из тёмного лакированного дерева.

— Прошу, — сказал Эд, и раскрыл перед нами дверь.

Мы все, точно зачарованные, вошли в его квартиру. Царила темнота. Эд щёлкнул невидимым выключателем.

Квартира была двухъярусная — широкое длинное помещение и лесенка на второй ярус, почти не отделенный перекрытиями. Высокие потолки, стены из природного камня, украшенные кое-где высохшим вьюном.

На нижнем ярусе был широкий стол с картотекой, два шкафа, небольшая кухонька и стол на двух человек. Дальний конец комнаты был закрыт массивными темно-фиолетовыми шторами. Я успел заметить, что на втором ярусе находился только комод, книжный шкафчик и кровать.

Но царили в помещении цветы. Горшки, кашпо, держатели напольные, настенные, потолочные — они были всюду, и из-за них даже не было видно люстру. Когда-то это помещение было царством растений, но это было давно. Хозяина не было дома очень долго, и большая часть цветов засохла. Уцелели только кактусы, стоявшие на столе, и маленький держатель с суккулентами возле лестницы на второй ярус.

Эдвин осмотрелся, не веря своим глазам, а потом, не сдерживаясь, вообще ни разу ни ёмко, описал ситуацию. В красках. Я аж заслушался. Он помянул всю возможную родню каждого культиста Тысячи, во всех возможных позах, предположил их родство с горными овцами, звучно усомнился в наличии у них головного мозга, и это было только первое предложение.

Сказав таких штук пять-шесть, он замолк. Потом добавил:

— Работы тут теперь, е…ть-копать, целое кладбище. Буквально.

— Эдвин, я помогу, — тихо отозвалась явно впечатленная тирадой Гиз. — Я с цветами на короткой ноге. Плюс, тут много семян, чувствую отголоски жизни в сухостое.

— Думаешь, не все пропало?

— Большую часть спасём.

— Поздравляю с возвращением в родной дом, — похлопал по плечу волшебника Ранф.

— У тебя очень уютно, — улыбнулся я. С цветами тут, наверное, был рай.

— Жаль, что не смог впечатлить вас садом. Впечатлю хоть видом, — сказал Эдвин, прошел через всю квартиру к шторам и резко распахнул их.

Не ахнул только я, так как разок это видел, и Ранф — видимо, его сложно удивить.

За толстым стеклом был прекрасный вид на Шум.

Бескрайнее светящееся небо, без земли и космоса в вышине. Все оттенки фиолетового, сиреневого, розового перемешивались и переплетались между собой. Подобно жилкам в мраморе, сияли полосы чистого золота, а то тут, то там, были участки абсолютно черного цвета. Все это шевелилось, перемещалось, переплеталось, изменялось. Сквозь стекло звук был не так слышен, как в самой атмосфере Шума, но мы все даже возле выхода слышали симфонию, настолько сложную, настолько многогранную, наполненную столькими эмоциями, что слезы на глаза наворачивались.

Мы все молча любовались Шумом. Может, минуту, может, часы. Нарушила тишину Фелиция.

— Анди, это просто прекрасно.

— Я многое отдал за эти окна, — Эд стоял к нам спиной, но я слышал счастье и облегчение в его голосе. — Но это стоило каждой горсти, что я отдал. Теперь я дома.

— Думаю, вам за такое представление полагается подарок. Примите его как благодарность и поздравление с возвращением.

Эдвин обернулся. На его лице гуляла улыбка.

— А что за подарок? Если не секрет.

— О, никакой не секрет. Мы все знаем, какие чувства вы питаете к дивану в помещении лавки, и я думаю, что он прекрасно впишется в ваш интерьер.

— Ого. Княжеский подарок, — Эдвин, несмотря на покореженные внутренности, отвесил Фелиции глубокий поклон.

— Я попрошу выворотей принести его вам в дом, — улыбнулся Ранф. Он умеет улыбаться? — Вижу вашу радость и разделяю ее. В таком случае, предлагаю к документам вернуться завтра.

— Спасибо.

— Сразу после всех этих дел сразу займёмся цветами, — просияла Гиз.

— Обязательно, — Эдвин выглядел совершенно оглушенным от счастья.

Я подошёл к волшебнику и, немного собираясь с духом, обнял его.

— Рад, что ты вернулся.

Он только обнял меня в ответ.