Поэтому мы с ведьмой, не сговариваясь, шагнули в стороны.
Тибо же выглядел удивлённым.
— Что это с тобой? Выглядишь так, что в реку краше опускают.
— Когда я с тобой закончу, то красавчиком среди нас двоих буду я, — проскрипел Эдвин.
Волшебника вновь кинуло на наемника, будто выстрелом из катапульты. Тибо снова исхитрился поймать на клинч лезвия Эдвина — одно лезвие на меч, другое — на каким-то чудом выдернутый нож. Раздался чудовищный скрежет, и спустя пару мгновений Эд отскочил.
Тибо действительно стало похуже — лицо в язвах, одежда — прореха на прорехе, оружие изъедено и заржавело. На моих глазах клинок его кривого меча переломился надвое под собственным весом.
— Уже не так весело, господин офицер?
— Уже не так, — с кривой ухмылкой кивнул Тибо. — Но знаешь, и мы тоже кое-что можем…
Наемник отбросил ставшее бесполезным оружие, хлопнул себя по печати на груди и, под шипение струй воздуха, приподнялся на полметра над землёй. Потом он сжал руки. В коридоре пахнуло холодом, поверхность воды в радиусе двух метров от Тибо покрылась толстой коркой льда, а в руках офицера появились длинные одноручные мечи, сделанные из мутного, непрозрачного синего льда. Судя по блеску, они были бритвенной остроты.
— Посмотрим, как ты полетаешь, Свисток, — ещё раз ухмыльнулся Тибо и ринулся в атаку.
И мы с Лирой замерли. Мы бы хотели помочь: я был готов рвать когтями и клыками, стрелять искрами и дышать огнем, Лира готова была стрелять и наводить проклятья, но это было невозможно. Просто потому, что на них нельзя было навестись, прицелиться, а иногда и заметить.
Два человека стали смазанными силуэтами, воздух наполнился звуками ударов стали о сталь, хрустом льда и порывами ледяного ветра.
Тибо мастерски выписывал пируэты вокруг Эдвина, то пролетая в десяти сантиметрах над полом, то взмывая к потолку. Он вертелся и крутился ужом, а длинные мечи позволяли ему не находиться слишком долго в разрушающем поле Эдвина. Более того, разрушенные волшебником мечи он восстанавливал раз за разом, и спустя десяток секунд сотни крошек, обломков и частей одинаковых ледяных мечей медленно проваливались в воду.
Эдвин же стал чистым разрушением. Какофония захватила его тело полностью. Волшебник махал руками-клинками и хвостом, покрытым осколками невесть чего, но очень острого, задевая пляшущего в воздухе наемника, но и сам страдал от десятков мелких царапин и порезов. Осколки, торчавшие из его тела, вполне эффективно защищали его от режущих ударов, а от тычков и рубящих Эдвина просто будто бы что-то отодвигало в сторону. Что-то невидимое.
Создалась патовая ситуация. Каждый миг нахождения в ауре Эдвина приближал Тибо к смерти, и поэтому он не мог перейти в усиленный ближний бой, предпочитая выцеливать уязвимые точки. У Эда такого ограничения не было, но он просто не успевал за мелькающим вьюжником.
И на таких скоростях бой не мог идти долго.
Замедлился Тибо.
Он решил резко остановиться, чтобы нарушить рисунок боя сонитиста, и всадить меч ему в спину. Но я уже целую минуту стоял как дебил, с раскрытой пастью, полной раскаленных искр. Образно, конечно, но я действительно стоял с открытым ртом.
Серия трассеров влетела Тибо в ноги и низ живота, сломала что-то в его ременной системе и отбросила его на мокрый, пружинистый пол. Эдвин, рыкнув, тут же подскочил к поверженному противнику.
Клинок на его правой руке треснул и опал осколками, что позволило волшебнику поднять вьюжника за горло вверх. Тибо захрипел от боли — ауру никто не выключал, и тело наемника начинало разрушаться само по себе.
— Славная была битва. Давно так не веселилась, — доверительно сообщил Эдвин.
Рука Тибо взорвалась облаком красных капель, обильно окатив стены и пол. Наемник взвыл от боли.
— Было настолько весело, что Пятнадцатый очень неосмотрительно дал мне слишком много свободы. Я думаю тут повеселиться. Ну, пока это тело может меня выдержать. Бедный Пятнадцатый…
Так, вот этого я сейчас не понял.
Эдвин, или кто там сейчас был у руля, отпустил хрипящего наемника, и тот кулем рухнул на пол. Волшебник провел раскрытой ладонью по его лицу, и Тибо заорал полным голосом — по его лицу словно наждачкой прошлись.
— Эдвин, что вы творите? — прошептала Лира.
Волшебник медленно повернулся лицом к нам. Я неосознанно отступил на шаг, прикрыв собой Лиру и уплотняя чешую — оба глаза Эдвина были кроваво-красными, а на лице гуляла кровожадная улыбка.
— Какая милая девушка. Полагаю, твои крики будут наслаждением для меня. О, а рядом стоит… Не совсем понимаю, кто ты, но с тобой явно будет весело. Ты выглядишь прочным.
— Эдвин, — с тревогой и угрозой одновременно прорычал я. — Приди в себя, иначе мне придется тебе помогать.
— Он все ещё тут, внутри. Суетится, носится, дёргает меня. Дурачок. Кот, выруби меня!
На одну секунду жуткая какофония голоса лже-Эдвина затихла, и мы смогли услышать голос самого сонитиста, не искаженного… этим, чем бы оно ни было.
— Эд, я могу тебе повредить.
На мою фразу лже-Эдвин только расхохотался, мелодичным и заливистым женским смехом. Отсмеявшись, он с искренним весельем в глазах и широкой улыбкой вскинул клинок на левой руке и указал им в мою сторону.
— Ты сначала попробуй, котик.
Согласен, глупо. Если уж с изменившимся Эдвином не смог совладать офицер Холодных сердец, то уж куда мне. Но не попытаться я не мог.
Я опустился на четвереньки, вцепился когтями в пол (он оказался неожиданно плотным), напитал мышцы Мощью и с силой швырнул себя вперёд, параллельно полу.
Не-Эдвин ухмыльнулся, отставил левую руку и замахнулся, чтобы красиво срезать мне голову на подлёте.
Но когда до него оставалось полтора метра, я снова вонзил когти рук в пол и на полсекунды остановился. Передней частью тела я затормозил, но, как я и ожидал, инерция не пощадила заднюю часть. Гудящий стеклянный клинок мелькнул у моего носа, а потом инерция чуток подправила направление движения, и я совершил кульбит, с приземлением обеими подошвами ботинок прямо по лицу Эда.
Ошарашенный волшебник отступил на два шага, собираясь с силами, а я перекрутился в воздухе и приземлился на пол.
В ближнем бою мне не светило абсолютно ничего, и я это понимал. Практически все инферналисты — бойцы средней дистанции, и мое владение Серпентисом — всего лишь костыль, чтобы покрыть мой самый главный недостаток. А вот сонитисты, особенно с правильно подобранным оружием, являются чуть ли не самыми смертоносными бойцами ближнего боя. Сколько бы я не накачивал свою чешую Мощью в целях укрепить ее, она не шла ни в какое сравнение с гудящим мечом, способным прорубить буквально все что угодно.
Так что в моих интересах было закончить бой за 1–2 удара. И был у меня козырь в рукаве. Ну, наверное.
Я снова прыгнул на Эдвина. Думал, что если повалю, так сумею его вырубить. Но Эдвин был быстрее.
Сумев сориентироваться, он выставил навстречу мне правую руку. С восстановившимся лезвием.
Я сумел повернуть руки ладонями к Эду и выпустить короткую, но очень сильную струю огня — чуть не вывихнул плечи, но хоть жив остался. Однако, я потерял инициативу и внезапность, а это явно могло стоить головы.
— Лира!
— Да, Джаспер?
— Быстро, ищи способ, как вернуть Эда! Носом чую, тут что-то связанное с духами!
Эдвин резко пошел в наступление — махая клинками, он двинулся на меня. Я начал уворачиваться, чувствуя, как он изредка задевает отдельные выступающие чешуйки на теле, и какой болью это отдается во всем моем теле.
Завязалась драка. Я в основном уворачивался, а Эдвин атаковал, иногда рыкая от злости. Несколько раз я пытался прорвать его оборону и контратаковать, но каждый раз я нарывался на неожиданный финт, оставлявший мне очередной порез.
Наконец, я с огромным трудом сумел прорвать его оборону и исполнить свой финт — ударить его по челюсти основанием ладони. Этому приему меня научил Ранф. Он сказал, что этот удар хорош тем, что при правильном исполнении гарантированно посылает противника в нокаут. После чего полдня тренировал со мной этот удар.
