Читал же я то, что попадалось под руку и сумело меня заинтересовать. Насколько я понял, понятие «романа» в этом мире находилось еще в довольно-таки зачаточном состоянии, по сравнению с моим старым миром. Не то чтобы их совсем не было, приключенческих и дамских романов, но проблема была в том, что их не было в домашней библиотеке Фелиции. Огромное количество разнообразных трактатов по волшебству, алхимические альбомы, журналы Гиз про последние достижения маготроники — этого навалом. Собственно, это я и читал. Удивительно, но даже подобное, зачастую не самое веселое чтиво, приносило ощутимую пользу.

Благодаря альбомам и трактатам алхимиков, я начал больше разбираться во всех хитросплетениях профессии Лиры и даже начал получать определенное удовольствие. Все же приятно, когда в начале работы перед тобой стоит миска с жиром и пучок трав, а на выходе ты получаешь мазь, которая может затянуть большие ссадины дня за три.

Я начал задавать куда меньше вопросов про историю окружающего меня мира и его обычаи. Я прочитал объемную монографию по Летней войне и Битве Девятнадцати королей, солидный двухтомник по новейшей истории Драконьих княжеств, книгу из личных записок путешественника по Стране рек (что меня надолго захватило), и множество других, менее интересных, исторических трудов.

Но самую большую пользу принесли гримуары волшебников. В каждой, весьма хитро озаглавленной, книге находились советы по освоению основ волшебства того или иного домена, а также в изобилии приводились многочисленные эффекты, которые волшебник мог делать. Тут тоже прослеживалась тенденция к упрощению — если в старинных книгах было множество фраз на туур, языке духов, то в новых изданиях их заменили длинные матемагические формулы с подробным объяснением всех переменных. Ценность книг была в том, что я теперь знал, на что способны волшебники других доменов, и многие сюрпризы Гиз переставали быть таковыми. Видели бы вы ее лицо, когда она в очередной раз захватила меня своим коронным приемом с нулевой гравитацией, а я из него вывернулся и неслабо прописал ей в печень.

Стоит еще отметить, что меня не зацепили журналы с новостями маготроники. Читать про огромные, состоящие из перфокарт и лампочек приборы было занимательно, но совершенно не интересно. Маготроника — не мое.

Также пару раз в неделю я выбирался из дома в ночь, броди по трущобам, порту, пригороду — искал приключению на свое подхвостье. Слава Сонму Духов, частенько их находил. Драки со шпаной, а несколько раз и с более серьезными ребятами, приносили свои плоды. На таких схватках я в первую очередь оттачивал свой стиль боя, а во вторую очередь учился разделять внимание на нескольких противниках, следить за их действиями. Пару раз меня серьезно колошматили, но, тем не менее, верх неизменно одерживал я. Я не грабил их, не убивал и по возможности не калечил. Просто одно дело схватка на кулаках, а вот когда достают кинжалы и, ровно один раз, огнестрел — тут уже серьезно. Обычно ломал пальцы, не больше.

И ровно два раза в неделю, ближе к вечеру, меня выхватывал Ранф.

В первый раз он внезапно появился из-за камня прямо посередине охоты на снегороя, забредшего в наш негостеприимный, жаркий мир прямиком из Вьюги. Ожидаемо, Ранф чуть не схлопотал пулю, но ничуть этому не огорчился. Он честно объяснил Лире, что тоже будет меня тренировать, схватил меня в охапку (что было не очень сложно — я был котиком) и упал за камень. Я тогда зажмурился, потому что ожидал, что сейчас мы больно ткнемся головами об этот валун, но мы прошли через тень, как через тонкую липкую мембрану.

Мы оказались в месте, где свет был рассеянным и серым, где воздух был густым как ликёр, где не было ни пола, ни потолка — лишь бездонная мгла под нами. Быстро осмотревшись, Ранф рванул куда-то с такой скоростью, что у меня щеки уши закрыли. Судя по всему, с трением тут тоже было не густо.

Три минуты путешествия, и мы оказались в Приливной зоне, в руинах города Ортоон. Так объяснил мне Ранф, пока я осматривал пустые окна и пышную растительность города, покинутого жителями десятилетия назад.

Как оказалось, Язва не только высасывает волшебство из мира, а еще и немного его концентрирует. Присасывающий эффект куда сильнее пропускной способности Язвы, а потому в определенной зоне Горелых земель использовать волшебство не сложнее, а проще — мир тут изменен и продавлен диким волшебством, так что Аура выворачивается наизнанку.

На окраине Горелоземелья захоти я выпустить метровую струю огня — выдам лишь сантиметров тридцать. Тут же я выдам метров пять, причем не особо напрягаясь.

Из-за приливного эффекта тут было много не только волшебства, но и абстрактной жизненной силы — все известные мне Горелые земли представляли собой степь с редкими включениями жидких лесочков и рощ. Тут же мы очутились в самых настоящих джунглях. Всего за десять лет саженцы вымахали в двадцатиметровых гигантов, а в обыкновенной траве, доходившей Ранфу до груди, мне немудрено было потеряться.

Но больше всего меня поразило не это.

С крыши, где мы очутились, открывался весьма необычный вид. На горизонте виднелось что-то огромное. Что-то циклопическое. Что-то без четкой формы и цвета, что-то, что нарушало мое восприятие. Огромный столб вращающегося фиолетового газа сменялся миниатюрным черным солнцем, а то — разломом над землей, от которого откалывались и падали куски голубого небосвода. От вида Язвы начинала болеть голова, а на языке разливался противный горький вкус. В форме кота тут находиться было почти невозможно — Кот визжал дурниной, пытаясь забиться куда-нибудь поглубже и не отсвечивать. Пришлось перекидываться и одеваться.

И вот, когда я закончил облачаться, Ранф окликнул меня. Я обернулся. Он стоял в своей огромной маске, руки под закатанными рукавами покрылись бледно-серой кутикулой с характерной пилочкой на тыле, а из плеч он выпустил по две незнакомые мне особи — толщиной с запястье, длиной с полтора метра, ярко-красные, двояковыпуклые, а кромка подозрительно блестела.

— Особи-гвардейцы. Как боевые, но покруче, — пояснил Ранф, — Теперь давай в свою ящерковую форму, и нападай.

— Че, прям так просто?

— Не, не так просто. Со всей силы. Я хочу видеть, как ты пытаешься меня убить. Я буду драться примерно на шестьдесят процентов силы, этого будет достаточно, чтобы с легкостью сдерживать твой напор и при этом не повредить тебе.

— Ну раз вы просите, — пожал я плечами и бросился на него, в прыжке отращивая чешую.

В заброшенном городе не было нужды сдерживаться. Ранф всю жизнь провел в схватках, и если он способен, не особенно напрягаясь, вырезать целую ячейку Тысячи Глаз, то, полагаю, с одним оборотнем он справится.

Я до сих пор затрудняюсь описать те схватки. Я быстро уловил мысль о том, что сдерживаться не надо, а невероятная мощь Приливной зоны окончательно сносила мне крышу. Мы с Котом сплавлялись воедино, его яростный напор и инстинкты, мои тактические расчеты и отточенные в поединках с Гиз и драках с шпаной удары. Часы схваток сливались в одну минуту.

За без малого дюжину таких сеансов я не смог даже поцарапать Ранфа. То есть, контакт у моих кулаков и его брони был, но мои зверские, подлые удары не могли пробить его броню и поколебать его ледяное спокойствие. В драке я рычал, вопил и капал раскаленной шипящей слюной, а он сохранял молчание, лишь иногда старчески крякая после особенно сильного удара. Своего, естественно, все побои от меня он переносил молча.

Я научился подлетать на струях огня из рук и ног. Научился усилием воли скреплять сломанные кости. Существенно уменьшил время накапливания энергии для взрывов. Понял, что мною можно трижды пробить кирпичную стену и я еще смогу нанести пару ударов. И это только за первое занятие. Потом я понял, как использовать гангат, не прибегая к костылю в виде ветчины — надо было немного изменить положение гортани. Я научился покрываться чешуей в мгновение ока, покрываться частично, укреплять чешую и даже отбрасывать ее для того, чтобы вывернуться из захвата.