— Шедевр требует терпения… Да и тело твое после того, как закончу, скажет спасибо. Я тебе это гарантирую…

— Что?

— Не дергайся. Я хочу детально прорисовать твою грудь, прежде чем наброшусь на нее.

Теперь я еще нетерпеливее жду конца.

Это как соблазнить, приласкать, и оторвать руку в самый не подходящий момент.

Мучительно.

Между ног начинает ныть, и мое ерзание, доставляет приятные ощущения. Хоть какая-то ласка.

Я пытаюсь расслабиться и выкинуть из головы картину, как он берет меня прямо здесь, на этом самом полу, но ничего не выходит.

Адам откладывает холст, встает с места и в одних потертых старых джинсах, оказывается передо мной. Он садится на корточки и глубоко вздыхает. Я разглядываю его стальные плечи, крепкую грудь и руки, которые изрядно запачкались графитом, когда он касался себя.

Я бы его помыла. Как вчера, когда мы вернулись после встречи с Киран. Выполнила обещание, которое дал за меня Адам, и смыла с него запах машинного масла.

— Тебе не надо заставлять себя. Мне не нужны вульгарные, кричащие о страсти позы. Мне нужна ты. Твой вздернутый носик и приоткрытые губы. Мне нужно, чтобы твое тело расслабилось.

— Если ты не заметил, я сижу перед тобой обнаженная…

— …заметил.

— И мне не хочется, чтобы на холсте это выглядело нелепо. Вдруг тебе не понравится результат.

— Луиза, — говорит Адам пронзительно смотря на меня, — ты себе не представляешь как меня возбуждаешь, просто сидя на этом диване. Тебе не нужно ничего делать, потому что все и так идеально. И что бы ты поняла как выглядишь со стороны, в моих глазах, поясню — я готов взять тебя сейчас же. И сделаю это, скоро, — он усмехается. — И ты снова ерзаешь.

Мое лицо начинает гореть. И я не знаю от чего: от солнца, которое прокрадывается сбоку от Адама и все сильнее палит по мне, или же от его слов, превращающих мое, и так разгоряченное тело в мягкий, таящий на солнце пломбир.

— Как еще я должна реагировать, когда парень с голым сексуальным торсом заявляет мне, что после набросков на холсте он набросится на меня. Это как включить бомбу замедленного действия и на всю комнату напоминать об обратном отсчете.

— С воображением у тебя все в порядке, — шире улыбается Адам. — И его мы и используем. Представь, что мы с тобой в постели. Представь, что мы трахаемся, занимаемся любовью, просто лежим. Чем хочешь. Думай именно о том, что бы ты хотела, чтобы я сделал. Взял тебя сзади, или дал бы самой управлять, приласкал бы языком. Все, что хочешь. Представь свои ощущения. Думай об этом.

Его шепот доводит мое тело до верхушки возбуждения. Заставляет снова заерзать на месте, и в самых ярких красках представить свои желания.

— Вот и умница, — произносит он и возвращается на место. Адам скрещивает босые ноги, кладет на них холст и продолжает.

Я закрываю глаза, стараюсь сконцентрироваться на том, о чем мы говорили. Раздается шорох карандаша и я понимаю, что Адам снова взялся за дело.

Пытаюсь представить, будто это происходит в реальности. Вот он стоит в своей спальне и замечает меня у входа. Его глаза выражают уйму эмоций. Они свирепы, но при этом растеряны и заинтригованы. И этот взгляд, без прикосновений, без ласк, проникающий глубоко в меня — куда никому больше не было места, даёт мощнейшую реакцию. От него меня пробивает на мурашки. Они пробегают по каждой клеточке моего тела.

Я бы сказала ему, что мне уже хватило мрачного, томного взгляда, чтобы до крайности возбудиться, но, думаю, Адам из моих мыслей ожидал чего-то большего.

Я глубоко выдыхаю, стараясь не издавать звука и не двигаюсь, чтобы не оторваться.

Представляю как подхожу к нему вплотную. Касаюсь его крепкой груди, провожу по ней рукой, и он реагирует. Чувствую, как высоко поднимается его грудная клетка, как сильно и часто стучит сердце под моей ладонью. Адам не отрывает глаз с меня и возбуждённо, мучительно сглатывает, когда я касаюсь губами его кожи на груди. Рука опускается ниже, дотрагивается до выпуклости на ширинке и я слышу, как Адам глухо стонет. Сердце под моими губами начинает еще интенсивнее стучать, грудь выше вздыматься. Дорожка поцелуев идет вниз к торсу. Адам гладит мою голову, не имея возможности остановить. А я хочу сделать для него кое-что.

Я становлюсь перед ним на колени и поднимаю взгляд вверх. Встречаюсь с мрачными глазами, раскрытым ртом, что, словно задыхаясь, хватает воздух.

Расстегиваю ширинку на выпуклости и спускаю немного штаны. Чувствую, как рука Адама касается моего подбородка и поднимает вверх. Я не отрываю зрительного контакта и касаюсь пальцами возбужденного органа. Провожу вдоль него вверх и беру в рот. Гортанный стон разрывает спальню. Его рука опускается мне на голову и начинает гладить.

— Луиза… — слышу я хриплый бас, но не могу понять наяву или же мое воображение…

Адам

Провожу карандашом по льняному холсту. Вырисовываю четкие контуры гибкого тела Луизы, на белом листе. Я уже накидал эскиз и добавляю мелкие штрихи, вырисовываю более важные детали.

Луиза сидит в пяти шагах от меня. Глаза закрыты. Она глубоко дышит. Волосы рассыпались по хрупким плечам, и соблазнительно касаются груди. Все это на столько меня завлекает, что я сглатываю каждый раз, когда её грудная клетка поднимается.

Луиза немного двигается и одна прядь волос спадает с соска. Мне бы подойти и облизнуть его. Снова попробовать на вкус. С жадностью взять в рот и заставить Луизу простонать. Почувствовать, как ее руки зарываются в моих волосах и теснее прижимают к себе, требуя не останавливаться.

Но я еле сдерживаюсь и остаюсь на месте. Надо закончить работу. А потом…

Признаюсь, идея с воображением получилась отменой. Я и не думал, что она отзовется с таким пристрастием.

Обвожу чёрным карандашом изгиб над бёдрами, по чётче вырисовываю складку между ножками. Её грудная клетка поднимается и опускается, а сама она глубоко дышит.

Я не знаю о чем думает Луиза, но это определённо прекрасно. Я не отрываясь слежу за её спокойным лицом. Луиза что-то представляет и ей это нравится. Нравится на столько, что из рта ненароком вырывается лёгкий стон.

Это последняя капля, заполнившая чашу моего терпения. Она уже проливалась когда я говорил, что возьму ее, теперь же, вытекает на блюдце. Я должен узнать что именно её так завело.

Откладываю в сторону холст и медленно встаю с места. Подхожу и сажусь на корточки перед Луизой, но она даже не догадывается об этом — на столько сильно увлечена своими фантазиями.

Я разглядываю ее лицо. Как приоткрывает рот, глубоко вздыхает, как начинает облизывать губы.

Касаюсь ее теплого бедра, раздвинутое и направленное в сторону от меня. Луиза мгновенно дергается и широко раскрывает глаза.

— Ш-ш… это я, — тихо говорю ей, не переставая гладить внутреннюю часть ноги.

Она снова облизывает губы, но на этот раз делает это более соблазнительно.

«О чем же она думала?»

— Ты закончил? — спокойно спрашивает Луиза, пытаясь не показать, как сильно завелась. Но я знаю, это ложь. Её тело, заманчивое и притягательное, говорит мне все за неё. Я знаю его лучше, чем она сама.

Молча киваю и настойчиво двигаю руку, что до этого просто гладила ножку, к месту их соприкосновения. Луиза реагирует и опускает взгляд на мою руку, что практически добралась до места. Я касаюсь лобка, просовываю пальцы глубже и замираю, когда ощущаю теплоту и влагу.

«Вот черт!»

— Расскажи мне, что ты представляла, — хрипло произношу я, жадно сглатывая потекшие слюни.

Она двигается бёдрами на встречу моей ладони, и глубоко вздыхает, словно задерживала дыхание, проверяя себя на прочность.

— Ты вся течёшь, Луиза. Я хочу знать, что именно ты представила в своей соблазнительной головке.

Она не отвечает, лишь шире раздвигает свои ножки, что бы я ни в коем случае не останавливался и довёл начатое до конца.

«Ну ладно, твоя взяла.»

Я двигаю рукой и проникаю пальцем глубже, на что Луиза стонет. Утыкаюсь лбом о ее лоб. Жду, когда желание достигнет максимума и я, с завидной жадностью, наброшусь на неё.