Чувствую как её пальцы, торчащие из под рукавов моей куртки, ласкают мышцы на груди и меня передергивает от желания. Втягиваю её нижнюю губу и резко, требовательно просовываю язык, переплетая с её.

Когда наше дыхание учащается, а губы начинают гореть, я оставляю смачный поцелуй и отрываюсь.

— Мы с тобой прекрасно знаем, что ты всегда оказываешься в моих руках. Это происходит снова и снова, — шепчу я в губы, следя как её глаза растерянно смотрят в мои, ожидая дальнейших действий.

Я бы мог взять её здесь же, в машине, но риск, быть увиденным каким-нибудь мимо проходящим студентом, меня не особо радует.

— Я призналась, что ещё тебе надо? — переводя взгляд на мои губы, шепчет она в ответ.

— Ничего нового я не узнал, а теперь, — снова открываю дверь, — садись в машину, тебе пора домой.

Паркуюсь у крыльца старого дома в Квинсе и глушу мотор. Луиза суетливо шуршит с замком моей куртки, а потом аккуратно снимает с себя.

— Что тебе сказал Скотт? Я видел как ты впала в ужас, когда он что-то сказал.

Луиза застывает с курткой в руках и задумчиво разглядывает мои потертые костяшки пальцев.

— Он сказал, что все знает про нас. Сказал, расскажет ребятам, что бы все знали какая я…

— Какая что?

— Какая я шлюха…

Сжимаю руль в руках, еле сдерживаясь, что бы не разломать его к чертовой матери, представляя вместо него голову гребанного Скотта.

— Ты знаешь, что это не так, детка, — как можно спокойнее говорю я и снова подворачиваюсь к ней.

— Разве? — поднимает она на меня сверкающие глаза. — Я спала со своим начальником. Как ещё меня назвать?

— Не говори так, — отрываю руку от руля и протягиваю к ней, надеясь, что она не одернется. Луиза даёт мне дотронуться до себя. — То, что было между нами, лучшее что со мной происходило, и если бы мне дали возможность что-то исправить, то это я бы точно не тронул.

Провожу тыльной стороной ладони по ее щеке, пытаясь утешить.

— Мне надо домой, — раздается щелчок дверной ручки. — Пока Адам.

Я резко хватаю её за локоть и заставляю взглянуть на меня.

— Он пожалеет что сказал это!

Луиза ничего не отвечает и выходит из машины, оставляя в салоне лишь свой запах.

«Не волнуйся детка, он будет вопить от боли.»

Луиза.

Беру из коробки игрушечного хрустального медведя, разукрашенного всеми оттенками коричневого цвета. Поправляю красный бант на его шее и вешаю на колючую ветку, рядом с Щелкунчиком и оловянным солдатиком.

Они напоминают мне те елочные игрушки, что, когда-то давно, были в нашем доме в Нью-Фауленде.

Вся комната уже пропахла ароматом хвои и я в очередной раз втягиваю этот насыщенный запах. Он напоминает мне кое-кого.

В последние годы Рождество превратилось в скучное сборище. Исчезло чувство волшебства, уюта и тепла. Он стал однотонным. Возможно, это я повзрослела и перестала верить в чудо.

— Выглядит неплохо, — слышу мамин голос за спиной, когда заканчиваю развешивать единорожек.

Мама купила высокую елку и, счастливая прибежала домой. Не знаю как у нее получилось заставить нас, но мы принялись наряжать ее.

— Еще бы! — пыхтит Кайл под едкой, протягивая шнур гирлянды к розетке. — Мы её битый час наряжали.

— И неплохо постарались! — поясняет мама, держа руки на поясе и оглядывая елку со всех сторон. — Она просто чудесна! Не думала, что, вытянув у продавца за пол цены, она будет так выглядеть.

— Завидую твоему оптимизму. Не хочешь завершить? — вручаю я ей звезду.

Мама улыбается, поднимается на носочки и надевает её на верхушку. Кайл подключает гирлянду и наши труды дают двойные плоды. Ель начинает сверкать золотом.

— Печенья? — тыкает мама в меня тарелкой, когда мы втроем пялимся на сияющие лампы. Я чувствую едва уловимый аромат ванили. Он снова напоминает мне кое о ком.

Появление Адама на костре было на столько неожиданным, что мне понадобилось время придти в себя. Когда мой мозг и мои мысли, наконец, пришли к общему знаменателю, я уже успела что-то сказать Адаму, а он бросить что-то про спасение утопающего.

Нагло.

Самоуверенно.

И бесподобно. Признаю.

Далее очередная потасовка. Очередной побитый Адамом человек. И очередные выяснения.

К моменту, когда Адам и Дастин столкнулись, мне уже было все равно. Костер уничтожен и можно было смело идти домой. Вот только двое мужчин, стоявшие передо мной, упрямо пытались друг другу что-то доказать. И создавали этим помеху. Я бы с удовольствием ушла одна. Но, уверена, один из них, а вероятнее оба, обязательно привязались бы за мной.

Поэтому, оставался лишь один вариант — увести Адама до того, как начнется очередной мордобой. Он уже давно точил зуб на ни в чем не виновного Дастина. И наш поцелуй с последним стал для него последней каплей.

Теперь же, спустя несколько дней, в канун Рождества, меня волнует совсем другое. На костре я была готова принять предложение Дастина, но, после моего признания перед Адамом, я не могу даже думать об этом. Я поняла, что не хочу. Меня влечет лишь к одному человеку и он это прекрасно знает. Как и то, что мое сердце всецело принадлежит ему.

— Ты не против, если я отъеду ненадолго? — прокручивая в руках потертый хрустальный шар, обращаюсь я к маме.

— Куда это ты намылилась? — подозрительно смотрит на меня Кайл, откусывая печение.

— Сегодня ведь Рождество, Лузи. Никто никуда спонтанно не уходит в такой день. Наоборот, все спешат домой — к семье, — тараторит мама, хмуро на меня уставившись.

— Мне осталось сделать одно дело, до наступления Рождества. Просто, не знаю, — опускаю я плечи, — это не долго, мам.

Она крутит в руках тарелку с печенями и задумчиво смотрит в сторону. В последнее время мама сама не своя. Я заметила, как она часто уходит в себя, думает о чем-то, и отмахивается от вопросов.

Раньше мы всегда делились друг с другом переживаниями. Но прошлое лето все изменило. У обеих появились тайны. Недоговоренность веет вокруг каждый раз, когда мы остаемся наедине.

— Только не долго, — наконец говорит она.

Я улыбаюсь, обнимаю её, целую в щечку и беру печенье.

— Эй, сестренка! — бросает Кайл, когда я выхожу из квартиры. — А если честно, куда ты собралась? Неужели снова к нему?

Я резко тяну высокое крепкое тело к себе и прижимаю к стене у входной двери.

— Не кричи ты так, мама может услышать, — шиплю я. — С чего ты взял?

— Значит к нему, — ухмыляется он. — Я догадливый.

— Ты что-то знаешь, — раскрываю я глаза в удивлении, словно меня только осенило.

— Лузи, если уходишь, то тебе надо спешить, — говорит мама, стоя у порога гостиной. — Что у вас происходит?

— Ничего, я просто рылся в ее вещах, вот она и злится, — выкручивается он.

Я отпускаю довольного Кайла и слежу за тем, как он уходит к себе в комнату. Он определённо что-то знает, но у меня нет на это времени. Разберусь с ним позже.

Стою у небоскреба 432 Парк Авеню и настороженно поднимаю голову вверх. В лицо крупными хлопьями падает снег, мешая мне разглядеть знакомое здание.

Я не была здесь пять месяцев.

Целая вечность.

Странное чувство. Словно что-то знакомое, но такое далекое. Словно это произошло в другой жизни.

В последний раз я с ужасом выбегала отсюда, дав слово, никогда не возвращаться.

Иронично.

Крепче сжимаю в руке маленькую коробку, что я так бережно несла, и из-за чего приехала в канун Рождества в суетливый, полный народа, центр Манхэттена. Стоило остаться дома с мамой и Кайлом.

Что я здесь делаю? Вряд ли Адам дома. Он, скорее всего, поехал к своей семье.

И почему я раньше об этом не подумала?

Я разглядываю улицу. Все вокруг мгновенно покрылось белым цветом. Снегопад лишь усиливается, создавая плохую видимость и я сильнее зарываюсь в темно-вишневый шарф.