— Sorry.

— Проверка окончена?

Он молчал.

— Что ещё?

— Здесь!

— Послушай, я устал, я промок, ты целился мне в лицо, меня даже ноги не держат.

— Может, в одежду или обувь вшиты микрофон? — Проговорил монотонно он.

Да, твою ж мать!

— Тогда сделай хотя бы воду теплей. Видишь, у меня кожа покрылась, — я не знал, как сказать по-английски мурашки, может это гусиная кожа.

— Зато соски́ красивые. — Улыбнулся он.

— Ты… — Хотелось сказать извращенец, но промолчал.

Усевшись на пол в позе йога, долбанный и теперь уже не кучерявый параноик усадил меня себе на колени так, чтобы разницы в росте не было.

— Запоминай!

— Подожди. — Струи воды не успокаивали, а раздражали, словно ты попал под проливной дождь без зонта, и это было в конце осени, а одет ты был явно по-летнему.

Впервые за многие месяцы, чьи-то руки касались меня. Странно, но, если бы представить этот со стороны. Ощущение должно было быть неприятным, но было, напротив, весьма даже комфортно. Странное ощущение, очень странное.

— Ок. Я готов.

Как же запомнить этот ряд чисел. Они никак не ассоциировались. Нужно лишь повторить двадцать один раз. Медленно проговаривая. Повторяю, зажимая пальцы.

— Я выключу воду, можешь говорить о чём угодно, но не об этом.

— Или ты меня застрелишь?

— Патроны есть. Могу застрелить.

— Стрелять, хоть умеешь? — Я из тех, кому порой лучше бы промолчать.

— Просто закрой рот, и тогда я выключу воду.

Оставалось лишь кивнуть.

Душевая коробка, звякнув дверцей, выпустила пар, впуская ужасающе холодный воздух обдав кожу сыпью мурашек, а тело ознобом. Зеркало отражало воспалённые набухшие усталостью полуоткрытые веки. Потратив несколько минут на сушку волос феном, застал кучерявого за ощупыванием одежды.

— Я должен… — наверное, он хотел сказать: «убедится, или проверить», но осёкся.

— И здесь проверь! — Швырнул ему в лицо, мокрые трусы.

Не побрезговал, сжал в кулаке, выжимая воду в кашпо цветка, заулыбался видом неподдельного идиотизма.

— Пока ты проверяешь, я посплю немного. А ты проверь этаж, обойди отель пару раз, проверишь, что никого нет. Кстати, трусы, может, пока высушишь феном.

— Я их себе оставлю на память, — он их повесил на батарею.

Скинув полотенце, натянул джинсы и майку. Я не из тех, кто любит ходить без белья или носок, и не люблю подобных ощущений, пришлось мириться и с этим.

— Пока будешь спать, трусы высохнут. — Он заботливо расправил их на холодном радиаторе. Как будто это имело хоть какой-то смысл.

— Адольф, мне есть где спать.

— Я Альфред.

— А я что сказал?

— Адольф. — Насупился парень.

— Прости. — и я рассмеялся, он не выдержал и, пригрозив пальцем, всё же заулыбался.

Мы обходили в разговоре то, ради чего я здесь, но всё же ожидали, когда подойдёт этот момент. Момент настал, я смотрел в окно, за которым была лишь темнота, почти чернильного цвета пелена, разрываемая точками жёлтых фонарей. Тёплые руки скользнули по животу, ухватив за бока мягко развернули на сто восемьдесят градусов, мои глаза уткнулись ему в подбородок. Подтолкнув меня вверх. Усадив меня на подоконник, он прижался, шепча в ухо:

— Мне потребуется две недели. Пока нет никакой информации.

— Хорошо.

— Оплата только наличными.

— Половина наличными, половина камнями.

— Нет.

— Да.

— Камни?

— Пять бриллиантов по три карата. Три из которых твои, два мои.

— Тогда ещё неделя или две, нужно найти кому сбыть.

— Я дам тебе контакт.

— Почему тогда не сам?

— Потому что у меня тоже должны быть условия.

Он промолчал, не разжимая рук, не отнимая своей колючей щеки от моей гладковыбритой, которую он уже всю исцарапал до раздражающего пощипывания.

— Хорошо.

— Когда найдёшь мне информацию. Первичную. — Говорю отрывисто и односложными фразами. — Дам тебе адрес, где сбыть камни. Я даже отвезу тебя.

— Это далеко? — Он отнял лицо, посмотрев мне в глаза.

— Будапешт.

— Но…

— Я отвезу тебя.

Мы замолчали.

Наверное, разговор не окончен.

— Ты пахнешь вкусно. — Прошептал он.

— Ты давно видел Макса?

Мы снова замолчали.

— Три недели назад.

— Ты только сейчас приехал,

— Да. — Помедлив, он добавил странное для меня сочетание. — Так, он решил.

Его голос чуть дрогнул.

Проехав раза три вокруг города, мне так и не удавалось переключить мысли с того, что уже закралось. Я сделал, то, чего не должен был делать. Набрал знакомый номер, но фраза на английском звучала официальной интонацией, скорее всего «абонент вне зоны действия сети или временно недоступен», писклявый гудок.

Утро трезвонило будильником за десять минут до девяти. Мы уже не надеялись на коменданта, пытаясь перехватить курьера до воплей «бишртук бистлен», не удалось лишь в пятницу. То ли курьер пришёл рано, то ли телефон проспал, но поляк навёл панику, внутри нашей коммуны. Люди столпились внутри заспанные и лохматые, наверное, испугались полиции.

С самого начала вся эта история с порностудией казалась абсурдной, очень абсурдной. Можно просто нанять актёров, написать несколько достойных сценариев, расписать дни съёмки и запустить проект. Зачем эта общага? Зачем оплачивать прилёт, проживание, быт этих людей, да ещё аренда громадного здания, места небольшой домашней студии? И те доводы, что приводил мне серб, казались слишком уже притянутыми от вымысла к факту.

Возможно, это прачечная27? Здесь, отмывают деньги, но зачем тогда опять же эта общага. Может, их как скот готовят на забой. Поснимают несколько роликов, скажут, что не рентабельно и перепрофилируются в центр оказания интимных услуг? Даже мой мозг не хотел примирять слово: «публичный дом».

Публичный дом… публичный дом… дом… порно…

— Слушай. — возник в голове голос кучерявого хакера. — Запоминай. — Продолжал голос. — Четыре…

Так и засыпа́л, повторяя цифры.

Утреннее солнце щипало лицо, люблю солнечное утро, хочется улыбаться. Дождь закончился, а вместе с воспоминанием о промозглом ливне, воспоминания вечера — ночи. Цифры. Четыре, ноль… Повторил вес ряд цифр, помню все семнадцать.

Неделя тянулась мучительно долго, каждый день приходилось лицезреть голых людей, сла́бо играющих роли с насильственным сексом, а теперь проще. Режиссёр бухал на пару с комендантом каждый вечер. И каждое утро начиналось с шуток, смогут ли они передвигаться или нет, а уже тем более работать. Если от одного зависело наличие завтрака, обеда, ужина, кофе, полотенец и мыла в мыльнице. То от другого зависело, будет ли успешной эта студия, или спустя три месяца всё это лопнет как мыльный пузырь.

Среда днём, позвонил Олег, просил встретиться в центре. Бывают ли такие совпадения? Он назначил встречу в том самом кафе, где мне пришлось добывать ключ-карту из кашпо. Совпадения? Мой мозг уже генерировал несколько вариантов, от "выследили" до" подставы". Ещё этот душ. А номер? Цифры?

Приветствуя, он приложился два раза щекой к моей.

— Как у нас дела?

— У нас, вроде нормально.

Он уже вооружился стейком с лёгкой прожаркой, от которого кровь сочилась по сгибу тарелки.

— Ты на диете?

— Воздерживаюсь от мяса, хлеба, сладкого и алкоголя.

— Я заказал Pinot Grigio Veneto. — Улыбнулся он, прожёвывая кусок стейка.

— К стейку лучше красное.

— А к супу из мидий с белым вином и сельдереем, только белое. — Подмигнул он.

Не стал говорить ему о том, что у него просто культ еды, хотя по его телосложению и не скажешь. Мне принесли суп, хотя в мои планы это не входило, но съел мидии и выпил два бокала вина.

— Как идут наши дела?

— Идут. Прихрамывая.

— Почему хромают?

— Пришлю видео…

— А теперь в двух словах. — Голос продюсера зазвенел требовательной интонацией.