— А ты видел фото.

— В одноклассниках. Ну, этот сайт для бабушек.

— А ты знаешь из какого она города?

— Откуда? — Он перевёл дух. — А ты уверен?

— В чём?

— Что её нет.

— Вчера были похороны. Я был там. И видел её в гробу, и видел, как гроб опустили в яму. — голос по ту сторону трубки всхлипнул. Он всегда был мямлей, хотя я хочу верить, что он просто искренне любил её.

Мы ещё какое-то время сокрушались о её судьба, а потом он выдал странную фразу: «я всегда знал, что в её жизни всё закончится трагично».

— Почему?

— Она не любила себя. Она словно бежала по узкой тропинке посреди обрыва, готовая вот-вот сорваться.

— Поэтично. — И на этом я быстро распрощался с ним.

Найдя копию её паспорта, нашёл город рождения и место рождения, а Альфред нашёл мне выложенные фотографии в социальных сетях выпускников этих заведений. Теперь рыдал я. Я, тот чья сенсорика уже отмерла, тот, кто не знал, как это больно, когда раскалённые слёзы текут по щекам к подбородку, я сидел, завернувшись в объёмный чёрный кардиган, а слёзы лились ручьями.

И вот случайный человек в моей жизни, некий программист Альфред, обнимает меня за плечи и укачивая прижимает к себе. А у меня перед глазами девочка лет десяти худая, как персонаж из военного фильма, взгляд затравленный, насупившийся, волосы выхвачены кусками и всё это на фоне заплетённых, немного растрёпанных девочек с вплетёнными капроновыми лентами в тоненькие косы. А белокурая девочка выглядит словно после пыток маньяка-педофила. Теперь я знаю, что странная жестокость не возлюбившего её по какой-то причине человека, просто за то, что миловидная мордашка строптивой одинокой девчушки раздражала.

Нашли и последние фото, девятый класс, значит, примерно лет пятнадцать. Ровная стрижка боб и короткая чёлка абсолютно отрешённый и равнодушный взгляд, она словно отмолила себе свободу и вот-вот выпорхнет из чугунной клетки. Думал, что можно написать воспитателю, но не стал.

Мои поиски её прошлого, сорвали торжественность вечера. Оказалось, Альфред очень рьяно подошёл к решению отметить завершение сложного дела, и явно подготовился к празднованию. Обросший за три месяца номер вещами преобразился. Обычно разбросанные внутри двадцатиметрового номера вещи расползлось по углам, образовав кучи, а в центре комнаты сервировочный стол, фрукты, ведро с бутылкой шампанского и, конечно, охапка багровых роз. Клише цеплялось за клише, да ещё и прямо сверху слой ещё клише. Сам же он был уже не вздувшихся на коленях спортивных штанах, а в узких скини-джинсах, закатанных на лодыжках. Скорее всего, порекомендовал какой-нибудь сердобольный продавец в бутике. Сверху приталенная клетчатая рубашка. Парень готовился. Он даже отросшие волосы стянул в хвост.

Мне тоже пришлось готовиться. В преддверии этого, меня преследовали препятствия, на каждом шагу, словно уберегали от совершения какого фатального поступка. Охрана укуталась в свои спальные принадлежности в холле входной зоны, так что пройти мимо и быть не замеченным было невозможно. Они позвонят Олегу, он мне, а ещё он может предложить встретиться. Решил ускользнуть так, чтобы об этом знали по минимуму. То есть студент и оператор. Никита включил на большой громкости какую-то игру на приставке засев в холе у телевизора, а так как он в списке трёх персон с неприкосновенностью, охрана могла злиться и не более того. Студент, удерживая меня за руки, помог спуститься из окна. Дотянувшись ногой до решётки, встав ногой на одну из изгибающихся линий, ухватился за карниз. Спуститься по вниз оказалось весьма легко, изнутри окно всё равно было замуровано строителями. И вот скользнув по решётке и спрыгнул с высоты полтора метра, помахал студенту. Тот прикрыл окно, а я, завернув за угол, сел в машину и уехал.

Коридорный сопровождал меня, до двери номера, собственно такое внимание было впервые. Всему виной их совместная подготовка? Когда дверь за моей спиной закрылась и перед глазами предстал тот преображённый программист и сервированный стол, да ещё и с розами, я чуть было не рассмеялся, поняв, почему коридорный так пристально смотрит на меня каждый раз.

Парень готовился, заказывал шампанское и цветы, распихивал вещи по углам, а тут я со своими просьбами и рыданием. После того как я умылся и вытер лицо, ощущение было, что я вывернул себя наизнанку перед ним и вытряс всё на поверхность стеклянного стола. Мы выпили по бокалу, и ещё по бокалу, и ещё, после третьего стало чуть легче. Пусть это эффект плацебо, но мне это помогло. Допив третий бокал, заказал кофе.

— Ты как? — Парень заглянул мне в лицо, погладив по виску.

— Прости, Альфред. Я не должен был…

— Всё хорошо. Она была тебе близким человеком?

А я не мог ответить, была ли она мне близким человеком. Да, конечно, мы были знакомы уже примерно лет пятнадцать. Но не видели друг друга лет десять точно.

Я выбрал её для того парня и неважно, что мне просто сказали, но она была счастлива в эти моменты, словно вернулась в прежнее состояние, в тот статус, о котором мечтала. Фешенебельные рестораны, клубы, бары, отели, одежда и обувь эксклюзивных марок, роскошный отдых. Но разве это заменит жизни? У неё был молодой человек, которым она действительно увлеклась…

— Ты в порядке?

— Прости Альфред, всё хорошо. Всё хорошо.

— Тебе нельзя за руль.

— Вызову такси.

— Это тебе. — Он протянул маленькую коробочку.

Что же это ещё за…

Программист втиснул стильную тёмного-синего цвета коробочку в руку и сел рядом, так что выбивающиеся волосы из его хвоста, щекотали моё ухо.

— Открывай.

У меня был вариант, точнее, предположение того, что это может быть. Выдохнув, всё же открыл. Мои предположения не подтвердились. Тёмная синяя полоска с позолоченной широкой планкой красовалась среди шелковой драпировки.

Я молча смотрел на это.

— Здесь всё.

— Всё?

— Всё! — Кивнул программист, а в дверь постучали. Прибыло кофе.

Сервировочные столы сменились, остался лишь букет бордовых роз на подоконнике.

— Я больше белые каллы люблю. — Усмехнулся. — Когда парень засуетился, пытаясь пристроить вазу с цветами.

— Учту.

— Но бордовые розы тоже.

Он поставил вазу на подоконник и плюхнулся на кровать так, что матрас завибрировал волной.

— Ты понимаешь, что мы смогли сделать это сложное дело. Понимаешь?

— Остался ещё один ход. Самый сложный ход.

— Какой? — Он сел на кровати, стягивая носки. В этот момент я подумал, что он всегда был без носок, даже когда был, например, в кроссовках в клубе, потом мы возвращались в отель, он стягивал кроссовки и был босой. То есть джинсы и рубашка ещё не столь праздничный комплект, а вот носки, это же почти пытка для него.

Наблюдая за тем, как он стягивает носки, я думал о том, нужно ли посвящать его во все тонкости и опасения. Озвучил ему, лишь:

— Отдать флешку и получить деньги.

— И что тут? Распечатаем документы и предъявим ему в обмен на половину денег, а потом флешку и вторую половину.

— Заказать тебя убрать, стоит в десять раз дешевле, чем заплатить то, что мы запросили.

Он явно сглотнул негодование, поджав губы.

— Всё будет нормально. Ему это не нужно. Зачем? — Хакер смотрел на меня как на безумного. — Убрать может дешевле, но зачем?

— Надеюсь, он думает так же. — Отмахнулся от этого разговора.

— Ты уже думал, куда уедешь?

— Об этом я подумаю завтра. — Поцеловав его в щеку, я стал собираться.

— Давай встретимся завтра.

— Зачем?

— Мне теперь особо нечем заняться.

— Завтра я занят, полагаю до субботы, меня не будет.

— Тогда в субботу?

— Тогда в субботу.

За эти несколько месяцев, мы стали гораздо ближе, чем с иными людьми за несколько лет.

Конец сентября Вена превращалась в обычный мегаполис, уютный и комфортный для жизни, но грустный и серый. Воздух был влажный и тяжёлый, даже одежда отсыревала и набухала тяжестью влаги. Несмотря на поздний час, город был оживлён, люди сновали по переулкам, словно готовились к торжеству.