Блондинка Оксана, такая бойкая и упёртая, была одной из стабильных актрис, сейчас же она просто окостенела и просиживала время почти молча с глупейшим выражением лица. Под стать ей Павел, один из лучших и всегда готовых к экспериментам, вдруг замкнулся в себе и не реагировал. Его будто робота замкнуло, отключив от реакций. Встал. Пришёл. Ушёл.

Наоборот, вечно неуклюжий Николай, вдруг прямо расцвёл словно всё это время только и ожидал трансляций, он даже умудрился отлично работать в тандеме с девушками, вытягивая на себе весь процесс. Ему явно симпатизировали, и рост его чаевых был рекордным. Но не только по отношению к коллегам по студии, но и всё чаще он был среди трёх активных трансляций, даже очень часто на первом месте, наглухо опережая столь любимых на этом сайте румын.

Ещё до субботы, я вывел деньги со счетов видеочатов, забрав свой коэффициент, а это десять процентом от всех поступлений, это позволило спокойно оплатить то, что требовал Альфред, но внутри закралось опасение, что наш Шейх, как прозвал его Альфред, может соскочить. По сути, Альфред не знал с кем из мусульманского мира, я веду переговоры, знал лишь направление ухода информации, собственно, его и не интересовали подробности. Но дело было не в деньгах, а в использовании информации. Она была тем самым ядом, который отравит ту крысу…

В Венеции я был ближе к вечеру в субботу, в девять утра и в час дня пришли СМС с вопросом «где вы?».

А виной моему опозданию, последняя трансляция.

Мы попробовали…

Можно добавить описание трио.

Мужчина в сером костюме был явно раздражён. При первой встрече у него не было эмоций совершенно, сейчас он был словно злой пёс, которому надели намордник, всё время морщился и оглядывался. Его босс едва ли проявил что-либо подобное. Ни единая мышца его лица не была напряжена, хотя говорил он более резко и отрывисто.

Приврав о количестве траншей, дополнил, что это примерно мы не смогли отфильтровать совершенные им и другими лицами, но видим, что на этот счёт поступало много систематических переводов. Пересказав всё то, что поведал мне Альфред, но умолчав имена, исполнителей и тех, кто пытается заполучить эту информацию, всё же убедил его дать время и возможность всё подготовить.

— Сколько времени?

— Зависит от плагина защиты.

Я не понимал плагин, но знал, что это технический аспект.

— А если через крипто-шифр?

Вот тут мне оставалось моргать глазами и, пожав плечами, пообещал передать это исполнителю.

На небольшом столе среди чашек с недопитым кофе выросло несколько внушительных стопок евро.

— Остальное, после завершения. Жду три недели.

Мы кивнули друг другу. За окном среди чернильно-синего неба и нависшей словно плохо прожранный блин жёлтой луны мелкой россыпью мелькали звёзды. На часах было около одиннадцати, мрак был кромешный.

— Как вы думаете, в этом отеле есть номер? Я недостаточно хорошо вожу, для того чтобы ехать среди гор в темноте. — На самом деле, я зверски устал, а за последние двадцать четыре часа пил только кофе. — Или я поищу отель поблизости.

Зачем я говорю это вслух?

Но я не знаю, как он отреагирует, если узнает о том, что я остался на ночь в Венеции? Процесс встречи и все меры предосторожности, говорят о том, что он явно об этом беспокоится.

— Останьтесь на ночь в этом номере.

Не успев ничего ответить, он опередил очередной фразой.

— Ужин накроют на верхнем этаже в закрытой зоне.

Я просто поблагодарил.

Мы сидели на крытом балконе с видом на Лидо, и Гранд канал плескался внизу о набережную, вапоретто шумели, подплывая к остановке, чайки и альбатросы иногда выкрикивали своими своеобразными голосами.

— Без мяса, пожалуйста. — Отмахнулся от обслуживающих нас двух официантов.

— Вы вегетарианец?

— Рыбу ем, мясо иногда, но нечасто.

— Это сто́ит попробовать.

— Здесь скорее всё же рыбу и морепродукты, но в любом случае не сегодня. Венеция — один из самых интересных и в то же время сложных городов для меня. Каждое посещение даётся не нелегко.

— Для меня тоже. — Проговорил, подставив тарелку для печёных овощей.

— Почему тогда здесь?

— Безопасность. — Он впервые за обе встречи улыбнулся. — Здесь можно отследить кто и как приехал. Путь один, — он кивнул и началась вереница смены тарелок, снова и снова. И к тому же есть оправдание. Туризм.

— Что двукратно усложняет нахождение здесь. — Я даже выдавил улыбку.

— То есть вы не любите Венецию? — Мой собеседник ловко разделывал рыбу, умело орудуя приборами именно для рыбы.

— Нет любви или нелюбви. Мне нравится Венеция, но здесь сложно, как раз без транспорта, а если чемоданом по мелким мостам вглубь города, а затем на третий этаж по узкой лестнице?

— Убедительный аргумент. — Рассмеялся он, покачивая головой. — А Италию вообще?

— Люблю! — Пришлось, чуть помедлить, прожёвывая овощной салат со сладким соусом. — Милан, Флоренция и, конечно, Рим, хотя ещё Сан-Марино, Генуи, Ла-Специи и, конечно же, Портофино.

Он кивал перечисляемым городам, и чуть задумавшись спросил странный вопрос: «где бы вы хотели жить?», пауза чуть зависла и тогда он дополнил: «если выбирали Италию».

— Урбино? — Выпалил почти сразу не размышляя. — Я давно уже это решил.

На этом он замолчал, словно пережёвывая не купаты, а сказанное. Это, когда взгляд человека устремляется куда-то вверх безвозвратно, он молчит и жуёт.

— Нет, спасибо, сладкого не нужно. — Официант застыл с щипцами в руках, с неподдельным испугом.

— Это обязательно. Хотя бы одну. Ореховая пахлава и мороженое, это обязательно.

— В Италии обязательно пицца, паста.

— Это тоже на «П», но пахлава. — Он кивнул и мне положили шарик мороженого и три кусочка тёмного бурого десерта, сахар, из которого так и сочился.

— Очень вкусно.

— Я знаю. И знаю как лучше.

— Вы тиран.

— Приходится быть им. А вы склонны к подчинению. У вас синдром жертвы.

Вот я и обомлел, не найдя подходящей или достойной фразы. Ох уж это треугольник Карпмана. Молчу. Сдерживаю сарказм.

Сладость была столь же вкусной, сколько приторной, к нему было глясе, а что же ещё ожидать к приторному десерту с мороженым, как не глясе.

В какой-то миг помещение осталось пустым. Все исчезли, включая сопровождающих его, которые всё это время находились у входа.

Внутри закрался испуг, так сильно, что мысли стали путаться. И было невозможно отделить страх от реальности.

«Вот и доигрались».

Шейх; теперь мой внутренний голос не только звучал голосом Альфреда, но и его словами. Так вот, он обошёл стол, одёрнул прозрачную тюль, отодвинув прозрачную роль ставню. Шум гран-канала наполнил комнату, выпустив ещё запах плесневеющей воды. Страхи уже не были такими острыми, но всё ещё бродили внутри.

— Люблю этот вид. Этот белый храм… Это мерцание огней и уплывающие кораблики.

Не оставалось ничего как присоединиться к нему на балконе, который скорее был террасой, чем привычным для Венеции балконом.

— Вы романтик. — Мне бы заткнуться.

— Вы тоже. — Улыбнулся он.

— Я? Мне кажется, вы не правы.

— Я не ошибаюсь. — Он сделал долгую паузу, отпил кофе и спросил очень тривиальную вещь, — откуда вы?

— Человек мира.

— Россия? — Расплылся в улыбке, потирая висок, при мигренях так не делаю, так делают при смущении.

— Россия. Да, я родился в России. Хотя дословный перевод мне симпатичней «я был рождён в России».

Несколько раз внутренний голос, но уже странным и незнакомым голосом повторил «я был рождён в России». И потух.

— Сейчас живете в Вене. — Он сделал глоток.

— Последнее время, да.

— А где жили?

— Я человек мира. — Улыбнулся, повторив ту же шутку второй раз.

— Лондон не весь мир.

— Вы всё и так прекрасно знаете.

— Любите Лондон?

— Он мне подходит. Может быть.

— Может быть?