Утром от Ганса пришло ещё о сообщение, о том, что захватчики из номера съехали, оставив жуткий кавардак.

«Как ты думаешь, кто они были по национальности».

«Саудовцы, сирийцы или арабы. Судя по их речи».

«Прощайте Ганс, я улетаю из Австрии надолго. Удачи вам».

«Спасибо и вам за всё. Хорошего полёта».

«И смените номер».

«Заведу новый, а этот оставлю включённым, так что пишите, если что».

— Нам пора.

— Хорошо, Альфред.

— Куда полетишь?

— Зачем тебе это знать?

— Полетели со мной. Будем жить на Мадагаскаре или переберёмся на Бали со временем.

— Я подумаю.

Выпив по две чашке кофе и проигнорировав предложения портье прислать нам завтрак, мы стали собираться, и уже возле двери мы обнялись и молча стояли какое-то время. Счёт оплачен, такси у входа. Два метра до машины и потом столько же до аэропорта, и всё…

«Прощай» сказали мы друг другу в машине и выйдя разошлись в разные стороны, зайдя в аэропорт с разных входов.

Любой живой элемент на планете стремится выжить. После моего заточения в подвале на несколько часов моя прошлая жизнь показалась бесцельной. Сейчас цели хоть какие-то вырисовываются. Мы летим в Москву, где арендуем квартиру, потом съездим в Нижний за ребёнком, её сыном, теперь вроде нашим ребёнком. Я пока это не осознаю, всё это время всё это, казалось, мне далёким будущим, которое может никогда и не случится. Случилось. Мы договорились исключить из речи «я», теперь только «мы». Кстати, ей понадобилось травма моей головы, чтобы сказать: «Я только поняла, как же сильно тебя люблю». Блуждая ночью по городу, многое поменялось. Сергей и Ольга перестали скрывать свои отношения друг к другу, в принципе все знали, но открыто никто никогда не говорил. То, что мужик оказался жёстко под каблуком красных лакированных шпилек, это уже понятно. Всё стало очевидным, когда мы засели в каком-то ресторане в центре и абсолютно не думая о ценах, деньги, упавшие каждому по пятнадцать тысяч евро компенсации, явно жгли карман. Помимо, аренды мы уже запланировали купить двухкомнатную квартиру и открыть маленькую кафешку в центре. А ещё мы даже договорились пожениться по прилёту, купить квартиру, но сначала поедем в Нижний за ребёнком. А остальное потом. Каждый раз прокручиваю в голове. У меня есть ребёнок. Очень мучительное ощущение. Боишься сильнее, чем остаться запертым в подвале.

Наташа решила ехать в Швейцарию на поиски счастья и пока мы всё ещё только собирали вещи, она уже купила билеты на автобус Вена — Цюрих, так что в полдень ей нужно быть на автовокзале. Мартин уговорил Валю и Пашу лететь в Прагу, поэтому, сидя в ресторане. Они покупали билеты в Чехию на поезд, пока они рядились, Оксана вдруг присоединилась к ним. Заявив, что в Москве ей точно делать нечего, Наташа попыталась уговорить её поехать в Цюрих, но Оксана, поджав руки под мышками, сказала, что в Чехии ей будет проще.

И вот остались лишь мы с Машей, Сергей с Ольгой, я никак не мог перестать мысленно звать её «рыжей», а ещё Егор и студент. Странно, но Стен исчез, так же, как и оператор, странно, что он оставил здесь студента, ведь все мы знали, что они уже несколько месяцев живут вместе. Может, они поругались?

Выпив несколько бокалов, кто вина, кто пива, кто крепче, даже Егор выпил пива, только студент не стал, так вот мы уже расслабились и начала рассказывать про кастинги, вспоминали наши весёлые субботники на террасе, вспомнили Настю и Василину, режиссёра и продюсеров, которых почему-то боялись.

— Я не думала, что Стен такой… ну, боевой. — Оксанка сделала глоток вина. — Как он на быка напал? Я реально думала, что он его пристрелит.

— А как он бобру ногой в лицо зарядил? — Хмыкнул Пашка. — Да ещё и ворота выбил.

— Думаю, бобёр теперь не бобёр, нету у него больше бобровых зубов. — Сказала рыжая, и мы расхохотались так, что стены зала начало сотрясать от этого смеха.

— А где он машину взял? — Пашка, который, когда был у Стена в любимчиках, только источал комплименты нашему директору, чем немало злил студента.

— Угнал, наверное, — предположила Оксанка.

— У него давно была. — Вмешался Сергей. — На самом деле, он сильный человек. С ним ничего не страшно. Это же он всю эту студию сделал. Они только идею имели, здание нашли. А остальное он, всё он. Ремонт, он. Мебель, тоже он. И режиссёра слил, и денег дал заработать.

Все молча смотрели на Сергея, который долгое время молчал и тут заговорил.

— Мне Витек, говорил, что за Стеном давно уже охотятся, он такие дела раньше творил, и вроде его даже убили. Ну, думали, что убили, а он жив.

— А Витек, это кто? — Рыжая потягивала какой-то коктейль через соломинку.

— Шалтай, кто же ещё.

Все закивали.

В десять утра, когда все уже клевали лицами вниз и боролись со сном, кто-то поспал прямо на столе, мы стали собираться. Наташка обняла каждого, но, когда очередь дошла до Оксаны, было заметно, как глаза их краснеют и увлажняются.

Только не слёзы.

— Сестрёнка моя, — Наташка взяла свою то подругу, то конкурентку, то снова подругу за руки. — Я всегда буду помнить тебя, у меня всегда будет тот же mail, захочешь приехать, пиши. Всегда буду рада. Они обнялись, и наша железобетонная блондинка всхлипнула, потом развязала слезу и ещё раз обхватила подругу за плечи покачивая.

В этот момент от нас ускользало пусть недолгое, но совместное прошлое, которое единило нас. Это общее прошлое изменило всё в жизни кардинально. Все вдруг стали обмениваться email. Ну, не прям уж каждый. Вот, студент Машкин email взял, а мой нет. Так же, как и Валентина и Мартина, а вот с Пашкой они всё же обменялись контактами. Зато рыжую никто не проигнорировал, так же, как и Сергея.

На вокзале мы снова обнимались. Оксанка, была мне настоящей подругой эти шесть месяцев, она потрепала меня по волосам, а Машку крепко обняла и сказала:

— Береги, его. Он хороший, хоть и не путёвый.

— Хорошо, — Маша, конечно же, смутилась, потупив взгляд и став пунцовой.

— А ты будешь косячить, я прилечу и отыграю на тебе ту нашу съёмку с плёткой, только секса не будет вообще, а плётки будет много.

Все рассмеялись.

Пашка также, обняв меня за плечи, почти выкрикнул:

— Пиши друг, как будет время, приезжайте. Мы-то невыездные пока. Режим визовый тю-тю. — И все зашикали оглядываясь. — Да, кто здесь понимает по-русски? Ромка, пиши приезжай. Ты мировой парень, будь у меня такие мозги, и знание языков, точно обратно не поехал бы. — И парни впервые проявили явное дружелюбие, обхватив друг друга за плечи.

Мы обнимались и говорили кучу слов, но по факту периодически будем вспоминать, а потом и вовсе всё это выветрится и будем помнить лишь имена, возможно, где-то в интернете сохранятся наши ролики и наши дети, повзрослев, будут натыкаться на них и думать, как же один из этих людей похож на его собственных родителей.

В аэропорту мы были в час, вылет в четыре. Спустя шесть месяцев всё выглядит иначе, словно это совершенно иное место. Даже пока мы ехали на CAT, мой мозг пульсировал воспоминаниям о прилёте, я отчётливо помнил аэропорт, помнил всё до мелочей, и вот мы приехали, а он другой, словно совсем иной.

Мы сели в кафе и уже устав за сутки от потрясений, эмоций и не выспавшись молчали, пока, Егор чуть не присвистнул: «Вот, это да». Ровно напротив нас, в проходе от которого отделяло лишь стекло, шёл Стен. Модный костюмчик. Который словно постирали, и он чётко подсел в нужных местах. Блестящие лоферы, кожаный чемоданчик и кожаный рюкзак, отточенная походка, отрепетированная улыбка.

Не видя нас, он подошёл к стойке и имитируя, наверное, французский акцент, что-то сказал. Оплатив, он разворачивается и застывает, увидев наши шесть расплывшихся в ухмылке лиц.

— Bounjour, tu vas rejoinder? — Сказал студент.

— Oui, d’accor. — Ответил Стен и присел в свободное кресло.

— А мы тут как раз ностальгировали, по былым временам. — Отшутился Сергей.