Солнце уже ползло к линии горизонта, на часах было четыре. Когда ты в Европе должен помнить о том, что здесь жизнь в ином измерении, после шести уже почти всё закрывается за исключением туристических мест.

— Где автосалон? Далеко? Можем вызвать такси.

— Есть проблема. — Говорит приодетый ещё тридцать минут назад явный хипстер.

— Какая? — Импульсивно мозг выстроил свой перечень: у него нет австрийского подданства или европейского гражданства. Он в розыске…

— Я не умею водить.

— Эта, та самая проблема?

— А как я смогу выехать из салона.

Здесь ты прав. Оказывается, ты неглупый мужик.

— Давай так. Когда тебе отдают ключи, ты мне звонишь, и я забираю машину. Продавцу говоришь, что сейчас позовёшь сына, который курит на улице.

— Есть ещё проблема. — Я закатил глаза, через очки не видно.

— Какая?

— У меня нет телефона.

Меня разобрало на смех. Мужик, ты серьёзно? Ты же просто эталонный персонаж прошлого века, этакий анти девайсмен15. Машину не водит, телефона нет, живёт, созерцая жизнь. Ну, точно хипстер.

— Пошли покупать.

— Я против… и он что-то опять бубнит какой-то странной смесью звуков. Возможно, исковеркав английское слово, возможно модифицировав австрийское.

— Против чего?

— Это вредно.

— Потом продашь! Это тебе бонус.

Купили самые примитивный смартфон за двести еврохипстеру Гансу, себе решил не менять привычку, взял яблочную марку16 на два поколения назад. Заодно оформили две новых сим-карты, а это почти сто евро, и так минус ещё шесть сотен евро с кредитки человека, которого уже нет. Мысли чем характерны, чем негативней ассоциация, тем быстрее мозг подпихивает её при малейшем случае.

Вооружившись телефонами, такси так и не получили. Он не знает номера, я тем более. Дошли за пятнадцать минут. Выпив ещё раз по капучино, мужчина шагал, расправив плечи, выдал себя он лишь в одном месте, на углу у маленькой палатки с хот-догами он нервно сглотнул, понятно, что от пустоты утробы.

Картонные лотки с дымящимися свиными сосисками и жирным картофелем фри под кетчупом и соусом карри, я понимал, что у меня это вызывает приступ потока слюны после выпитых трёх капучино за весь день, а без малого было почти половина шестого.

С телефоном было комично.

— Только не выключай, если вдруг телефон отключится, я перезвоню. Нажми эту кнопку.

— Я знаю. Я умею пользоваться телефоном. — Буркнул австриец.

— Ты же противник мобильных телефонов.

— Когда у тебя его нет, легко быть противников. — Улыбнулся он жёлтыми зубами.

Ганс бродил по салону уже минут десять, и никто из менеджеров не стремился ему на помощь, вот тебе и клиентоориентированность.

Я руководил им, напоминая не ходить от обзора из окна.

— Да, вот эта. Да. Сколько? Хорошо. А ещё вот эта серая. Что написано?

— iX3.

— Цена?

— Отлично. Зови менеджера. Телефон держи в руке.

Немецкие звуки зазвенели в пространстве.

Он подносит трубку в уху:

— Она под залогом.

— Скажи ему, что… — Хотел было сказать слово «плевать», не могу вспомнить, как это будет на английском. — Скажи тебе всё равно. Открой дверцу и сядь в машину.

Моя «марионетка, управляемая радиоволнами» очень рьяно и исполнительно исполнял все поручения, просто талант.

— Потрогай руль, панель, покрути что-нибудь. Затем выйди из машины и скажи, что готов заплатить за неё наличными, а покупателю пусть скажут, что нашли неисправность и привезут новую. Ты хочешь только эту машину и готов купить прямо сейчас.

Ганс вышел из машины и снова полились незнакомые звуки. Тем временем я набрал в переводчике фразу, это мой отец и оказалось, что, используя слова папа, получается очень схоже с английским, лишь звучит немного по-другому.

Ганс вышел, разводя руками.

— Держи. — Я отсчитал шестьдесят тысяч евро, пихнул ему в руку. — Вернёшься и, прежде чем давать ему деньги. Просто покажи. Покажи стопку и скажи, что готов купить только эту машину и прямо сейчас.

— Ок. — Кивнул распалённый и, кажется, чем-то расстроенный Ганс.

— Если будет говорить нет, спроси адрес другого автосалона.

Судя по всему, менеджер не сопротивлялся, а увидев стопку кислотно зелёных купюр тут же присел за стол и спустя двадцать минут, попивая кофе и, опрокинувшись, на спинку стула, Ганс уже проверял документы.

Самым комичным было, когда он получил документы, два парня в салоне смотрели на него с явным недоумением.

— Это мой папа. — Оба парня обернулись, почти открыв рты. — Я молча сел на водительское сидение, Ганс сел на соседнее, и дёрнувшись, машина остановилась у ворот.

Вскоре мы уже катили к площади. Телефон упорно говорил на немецком несмотря на настройки.

Высадив его на площади ещё раз окинув взглядом преображение недавнего бомжа, в обычного мужчину из толпы. Отсчитал ему две тысячи евро и карточку на отель, объяснив, что номер оплачен до утра и он может быть там до завтрашнего полудня. Он кивнул, а я покатил в сторону Вены.

Почему-то есть клише, если вечер и уже стемнело, вокруг огни, а ты за рулём габаритного авто, то музыка должна быть агрессивной, на заправке выпив ещё раз кофе с кремовым десертом, нашёл в новом телефоне список классической подборки. Вывел кредитку в ноль, заполнив бак, остаток, отправив на телефонный номер, сломал пластик пополам, оставив в пепельнице для мусора за столом кафе на заправке.

В Вене уже было почти десять, когда я вернулся. Город тонул в вечерних огнях и суете туристов. За это время пришло несколько СМС. Олег хотел встретиться, что-то обсудить. Никита, ждёт понедельника и собеседования. Сергей спрашивал, во сколько я буду.

Записал голосовое: Олег, привет. Мы можем обсудить это завтра. От краски зверски болит голова, весь день провёл за городом. Спасибо.

Пришёл ответ, также голосовой: завтра заеду за тобой на завтрак. Не завтракай дома.

Окончание фразы было игривым, как у пингвина в романтичный период.

Кстати, не знаю какие звуки издаёт пингвин в этот период, но сомневаюсь, что они приятные и уверен, что его голос был похож именно на этот звук.

Я любовался машиной, как трофеем после длительного соревнования. Несколько раз обошёл, проверил ещё раз сигнализацию, уходя, оглянулся несколько раз.

Олег заехал в девять застав меня на кухне. Среди ночи небо громыхало так, что я был рад тому, что это всего лишь гром. Хмурое утро разбудило часов в семь утра, мелким рокотом капель о металлические подоконники, а коих было три на эти пятнадцать метров бетонного пространства, внутри моей спальни гремела ужасающая дробь. Хотелось остаться ещё в постели, тем более впервые я был один в кровати за последнее время. Но уснуть не удалось, а спустя тридцать минут мне стало жаль времени и, приняв ванную, ту самую миниатюрную ванную во французском стиле, совсем ненадолго мысленно вернулся на семь лет назад, в Париж. В то дерзкое и решительное настроение, вовремя, когда верил, что всё ещё будет, всё получится, хотя понял, что судьба, тётка требовательная и просто так подарки не раздаёт. Даже включил радио Monet Сarlo France и наслаждался ностальгией.

— Отлично выглядишь, — наградил меня фразой продюсер. — Просто сногсшибательно. Готовился к выходу? — Растянул улыбку на ширину лица.

— Спасибо, но, нет. — Пожал плечами и не стал договаривать, что переодевался четыре раза. В итоге остановившись на светло-бежевых узких хлопковых брюках Calvin Klein и белого тончайшего почти прозрачного лонгслива, купленного в Zara, но массивные белые кеды Marco O’polo делали образ более подростковым. За время нашего короткого общения я оценил его любовь к шопоголизму и внешнему виду. Нужно соответствовать ожиданию.

— Завидую я вам, невысоким стройняшкам. Изумительно.