Будни потекли быстротой весеннего паводка. Каждый день мы были на стройке и что-то решали. Через неделю мне предложили уже переехать в студию, потому что так будет эффективней.

Можно было ещё найти ряд причин, от мнимой аллегри на краску до чего-нибудь посущественней, типа нет спального места, а на полу ревматизм не позволяет, но поджав губы, сжав в чемодан чуть увеличившийся багаж за время «просто гулял в центре Вены» отдал ключи администратору отеля, а сам приехал по уже знакомому адресу. Купленный матрас привезли в течение часа. С ошибкой в толщину, точнее, это называется высота. В общем, она оказалась вместо тридцати пяти, семьдесят. Его кое-как занесли в мою комнату, положили на основание кровати и спать мне предстояло на уровне подоконника. Пришлось пожертвовать основанием кровати, вынеся её на террасу, а матрас улёгся на пол, отчего стало ещё уютней, без набора этих досок.

Сергею привезли такой, же матрас и его не смутило, что оснований у кровати два, а матрас один, да ещё и шире основания. Оказалось всё несложно. В магазине оценили, что ширина двух матрасов идентична двухспальному, и прислали один, но с общим размером на два. Логика этих людей меня поразила, хотя проблем и не составила.

Вечер навивал тоской, когда рабочие ушли, а мы бродили с кружками пакетированного чая по этому зданию, хотелось выть как волк на луну, благо серб предложил поехать куда-нибудь на ужин.

Мне всё настойчивей, казалось, что его внимание обусловлено личным интересом, но вот уже вторая неделя и никаких намёков. Ну, может, за исключением странной заботливости: пристегнуть ремень в машине, открыть дверь, пропустить впереди себя, наполнить бокал, стакан, кружку, но ведь это всё можно отнести к воспитанности человека. Его руки, они смело хватают за локти, запястья, плечи, но у него чуть смущение, когда я смотрю ему в лицо… Комплексы? Или он моногамен в отношениях?

Оставалось теряться в догадках по истинному мотиву человека. Вот такие мысли, всплывают словно пузыри кислорода, пока я тону в море сна. Я лежу на матрасе, укрывшись больши́м полотенцем, постельного белья нет. Матрас на полу помещения с ещё не выветрившимся запахом краски, бывшего семейного ресторана. Возможно, в этой комнате жил кто-то из этой семьи. Здесь зачинались, рождались, а может, и умирали. Сейчас это просто здание, кусок бетона посреди Вены. Вена столица Австрии. Никогда не думал, что придётся жить в Австрии. Считается самой комфортной страной для жизни в Европе. Мне нравится Вена. Мне нравится Австрия. Но мне не нравится моя жизнь во всей этой истории.

Внизу какой-то шум, грохот, стук, голоса. Про такое говорят: «люди, кони, автомобили». Подозреваю, эта фразочка из начала двадцатого века, когда всё это встретилось на дороге, а сейчас воплотилась этажом ниже.

Из чистой и немятой одежды лишь вновь прикупленный костюм. Куплен он был в помешательстве: «как должен выглядеть директор порностудии». Узкие, да не зауженные, а узкие брюки (skinny) длиной чуть длиннее три четверти и выше щиколотки, австрийка явно со славянской генетики настойчиво оттряхивала широкоплечий пиджак, пренебрёг стильным советом в пользу привычно-строгого приталенного. Получился образ переростка из гимназии. Не изменил лишь любимой чёрной растянутой майке, купленной в Zara Лондона года четыре назад, когда там были вещи из отличных тканей, а не сегодняшний брезент. А вот из обуви только белые кроссовки на толстой подошве, покрытые строительной пылью.

Внизу суета. Шум на кухне, шум на террасе, и в холле суета и бардак. Привезли диван, стол, монтируют камеры. Комендант занят руководством, у него целая армия сегодня отделочники, грузчики и монтажники. И тут я словно перепивший накануне студент, крадусь вдоль стен.

— Стен, познакомьтесь Оливер. — Кивает Олег, в сторону кучерявого брюнета, который облокотился на столб в солнечных очках.

Киваем. Пожимаем руки, улыбается, я нет. Попытаюсь улыбнуться, наверное, неудачно.

— Это режиссёр.

— Буду знать.

— Сексоголик и алкаш, — ухмыляется Олег, подхватив меня под руку, выводит на улицу. — Чудесно выглядишь. — Не скрывая, изучает взглядом, демонстрируя лишь улыбку, никаких эмоций. Сам же он сегодня прямо обычный мужчина, выведший семью на прогулку в местный торговый центр с детской игровой. Клетчатая рубашка с закатанными рукавами, голубые джинсы из плотного денима, синие кроссовки, пахнет от него сугубо мужским гелем для душа. Резким и с ментолом.

Киваю, снова пытаюсь улыбаться, спортивная машина, с нами внутри протискивается по плотно заполненным автомобилями улочкам. Блики встречных огней падая на волевой раздвоенный подбородок и широкие небритые скулы придают его лицу угрожающий вид. Целеустремлённый цепкий взгляд, лёгкая будто ироничная ухмылка завершает образ жёсткого самоуверенного самца. Увидев такого мужика, я бы явно спасовал играть с ним в те игры, что уже приходится вести.

— Мы приехали. — Машина остановилась у парадной лестницы отеля. Вот так? Сразу? Без намёка? Путей к отступлению нет. Входим. Ресторан, прямо в классическом барокко, даже больше, чем Версаль. Ромбовидные зеркала с широкими и частыми фасками, заполняют почти во всю стену. Мы очень нелепо смотримся рядом. У меня вид беременного, у него подростка баскетболиста с престарелым лицом.

Нас тут же усадили, всучив увесистые папки меню, по объёму и весу ближе к семейному фотоальбому. Определившись с напитком, откладываю папку.

— Ничего не хочешь?

Пожимаю плечами. Меня утомили эти бесконечные ужины с обилием еды, напитков, аперитивов, дижестивов, десертов и комплиментов.

— Здесь замечательный рибай. Рекомендую. — Растягивает улыбку. Знали бы люди, выдавливая неестественную улыбку, какой отвратительной гримасой они уродуют их лицо.

— Предпочту флорентийский стейк.

— Вино красное?

— Кофе.

— Ну, хоть немного к мясу.

Да, что за…

— Розовое.

— Хорошо. — Улыбается, зовёт официанта. Всё, что смог разобрать из его слов, это «Мидл и кофе».

Моё настроение, словно погода перед бурей, вот-вот рванёт гром, молния и бушующий ливень.

— Стен, — говорит мой собеседник, многозначительно делая акцент. — Ты уже убедился людей в проекте много, я про тех, кто может, как-то влиять на процесс. — Пауза, взгляд, улыбка.

Вербовка? Или рокировка команд. Что же это?

Кофе и бренди. Приносит официант.

— У каждого свои интересы, — продолжает мой собеседник после ухода официанта. Чинно салютует бокалом бренди, отвечаю миниатюрной кофейной чашкой. — Мои интересы не только в области денег, — делает многозначительную паузу. — Очень хочется, чтобы было, всё в порядке, без шумихи, и каких-либо… — Он явно подбирает слова. — Прецедентов. Я представляю здесь не только свои интересы.

Многозначительная пауза, глоток бренди, кофе, смакует вкусом. Продолжает:

— Интересы весьма значительной персоны, подводить которого совсем не стоит.

Интрига повисла в воздухе электрическим облаком. Надеюсь, это та самая персона, но не могу же я спросить напрямую. А не банкир ли это?

Делаю глоток кофе и молчу, считая до десяти. Повторяю, себе ещё раз: «Не торопись». В этом разговоре и так, много лишних слов, много пауз, загадочности и пронизывающих выстрелов глазами. И всё так щедро припудрено никчёмной мишурой, что хочется прокричать: «переигрываете».

— М-м-м, как всегда здесь отличный рибай. Здесь всегда отлично приготовленный Рибай. — На вид сочный кусок мяса с парой веточек розмарина на подушке из шпината с мелко нарубленными помидорами.

А вот мне везёт на kitchen-show. Делая заказа с принуждённым выражением лица, даже подумать не мог о том, что стейк будут готовить на миниатюрной жаровне прямо возле нашего стола. Пока мы обсуждали в третий раз одно и то же. Стейк готов, сноп ароматных трав, немного рубленых овощей и бокал розового Pinot-Grigio. Это способно оживить аппетит, который словно локомотив подтягивает моё настроение. Ещё б заменить стейк на карпаччо из лосося и было бы счастье, но это ресторан мясной. А я ещё раз убедился, что голодные люди более злые и раздражительные. Никогда не соглашайтесь выяснить отношения с тем, кто на диете. Ничем хорошим это не закончится, пока человек не заполнит свою ноющую от пустоты утробу.