Накопление хороших поступков личностью происходит подобно тому, как рост увеличивается изо дня в день, а человек не знает об этом. Накопление дурных поступков личностью происходит подобно тому, как огонь в светильнике поглощает жир, а человек не видит этого. Кто в состоянии понять это, кроме тех, которые вникли в свои чувства и природу, разобрались в распространенных упадочных обычаях? Вот почему "танский Яо и юйский Шунь" приобрели хорошую репутацию, а "злодеи Цзе и Чжоу" заслужили то, чтобы их "боялись" и страшились.

Ведь добро следует за добром и зло — за злом, как [очертания] тени соответствуют [очертаниям] тела и эхо откликается на голос. Поэтому, когда злодеи Цзе и Чжоу были грубы и презрительны, то клеветники и смутьяны одновременно выдвинулись вперед, а достойные и умные люди спрятались и скрылись; с каждым днем зло становилось все более явным, с каждым днем государство все более впадало в смуту, а эти государи спокойно считали себя подобными солнцу на Небе; в конце концов их правления, постепенно склоняясь к упадку, оказались очень сильно расстроены. Да ведь те, что были жестоки, супротивны и не человеколюбивы, погибли не за один день, а тоже достигли этого постепенно. Поэтому, хотя злодеи Цзе и Чжоу не шли по истинному пути, однако они еще более десяти лет обладали государством. Это был их "путь постепенного впадения в ничтожество и постепенной гибели".

В вопросах к экзаменующимся, изложенных на связке бамбуковых дощечек, сказано: "[С одной стороны], то, из чего, как из начала, исходили наставления "трех царей", было неодинаково, и все они имели упущения; [с другой стороны], некоторые говорят: "Что не меняется в течение долгого времени — это путь". Разве эти мысли различны?"

Я, Ваш слуга, слыхал: то, чему люди радуются, не впадая в смуту, и что они осуществляют вновь и вновь, не пресыщаясь, называют "путем". Путь не будет иметь изъяна и через десять тысяч поколений; изъян — это потеря пути. В путях "трех царей" непременно были односторонние и непримиримые друг с другом места, поэтому в правлении имелись неясности и оно бывало недейственным. Эти цари выдвигали в своих путях односторонние принципы только для того, чтобы устранить изъяны, [развившиеся при] их [предшественниках], — и все. Если "то, из чего как из начала исходили пути "трех царей", было неодинаково", это не значит, что они шли наперекор друг другу; они намеревались этим избавить страну от ошибок и спасти от упадка, ибо таковы были перемены [во временах], с которыми они сталкивались. Поэтому Кун-цзы сказал: "Пожалуй, Шунь — вот кто достиг устроения посредством недеяния!"[527]. Он только изменил календарь — первый день первого месяца года — и переменил цвет одежды, чтобы послушно последовать повелению Неба, — и все. В остальном он полностью следовал пути Яо. Зачем же ему было менять поведение? Поэтому поведение истинного царя по названию есть изменение установлений, но по реальной сути не есть изменение пути.

Однако династия Ся высоко ставила искренность, династия Инь подняла горе почтительность, династия Чжоу вознесла утонченную форму, ибо они должны были использовать эти принципы для избавления [от изъянов], унаследованных [от предшественников]. Кун-цзы сказал: "Династия Инь сообразовалась с нормами поведения династии Ся, и можно знать, что она отбросила и что добавила. Династия Чжоу сообразовалась с нормами поведения династии Инь, и можно знать, что она отринула и что присовокупила. Если кто будет преемствовать династии Чжоу, то можно заранее знать, [каковы будут его нормы поведения], пусть это случится даже через сто поколений"[528]. Это значит, что все цари используют эти три принципа. Династия Ся сообразовалась с нормами поведения юйского Шуня; и если Кун-цзы не сказал только о том, что она отбросила и добавила, это потому, что их путь был один и тот же, а то, что они ставили высоко, совпадало. Великий источник пути течет с Неба; Небо не меняется, и путь тоже не меняется. Поэтому Юй преемствовал Шуню, Шунь преемствовал Яо, три совершенных мудреца получали наследие друг от друга и придерживались одного пути; они не осуществляли правления, имевшего целью избавиться от изъянов, [унаследованных от предшественников]. Поэтому [Кун-цзы] не сказал о том, что они отбросили и что добавили из норм поведения. Из этого видно, что у наследующего веку устроения путь такой же, что и у его предшественников; у наследующего веку смуты путь меняется. Ныне скажу: династия Хань наследовала страну после великой смуты, в таком случае должно уменьшить утонченную форму династии Чжоу и предельно использовать искренность династии Ся.

Ваше Величество, Вы обладаете сияющей силой дэ и прекрасным путем, жалеете о легкомыслии и разложении заурядных и вульгарных людей, скорбите, что еще не явлен путь истинного царя. Поэтому Вы [велели] рекомендовать достойных и хороших, прямых и честных ученых, обсуждаете [их ответы] и устраиваете им испытания-экзамены, хотите возбудить свою прекрасную силу дэ, которой свойственны человеколюбие и справедливость, сделать ясными законы и установления божественных властителей и царей, установить путь "великого спокойствия". Я, Ваш слуга, глупый и недостойный человек, передаю, что слыхал, декламирую по памяти, что учил, говорю слова моего наставника и едва в состоянии чего-нибудь не упустить. Что касается обсуждения приобретений и потерь в делах правления, исследования, где в Поднебесной обилие и где нехватка, это входит в служебные обязанности крупных сановников и помощников государя, в обязанности трех высших министров и девяти министров[529]; это не то, с чем Ваш слуга Чжуншу в состоянии справиться.

Однако я, Ваш недостойный слуга, диву даюсь. Ведь Поднебесная древности — это также Поднебесная современности, Поднебесная современности — это также Поднебесная древности, это та же самая Поднебесная. В древности в ней было великое устроение. Высший и низшие пребывали в гармонии и согласии, привычки и обычаи были прекрасны и великолепны; [государь] не приказывал, а люди выполняли, что было нужно, не запрещал, а преступления были остановлены; среди чиновников не было мошенников и порочных, среди народа не было грабителей и разбойников, тюрьмы были пусты, сила дэ государя увлажняла благодатью травы и деревья, его орошающие всё благодеяния распространялись на варваров у четырех морей; дивные птицы фэн и хуан прилетали и садились стаями на деревья, чудесные единороги цилинь[530] приходили и прогуливались вблизи столицы.

Если мерить современность мерилом древности, почему же одна так далеко уступает другой? Где пошли против [порядка в мире], что докатились до такого упадка? Или что-то упустили в пути древности? Или в чем-то нарушили принципы Неба? Попробуем проследить это в древности, возвести это к Небу; пожалуй, тогда можно будет увидеть, [в чем дело]!

Ведь Небо дает что-то из своих даров разным существам, только по-разному: если дает им [верхние] зубы — клыки, то лишает их рогов; если придает им крылья, то снабжает их всего двумя ногами. Это значит: кто получил великое, не имеет возможности взять малое. В древности те, кому давалось жалованье, не кормились физическим трудом и не усердствовали[531]во второстепенном занятии. Это тоже [осуществление правила] "кто получил великое, не имеет возможности взять малое", которое совпадает с намерением Неба. Ведь, если кто уже получил великое, но, кроме того, берет малое, Небо не в состоянии обеспечить его; что же говорить о людях? Вот почему простолюдины ропщут многоголосой толпой, страдая от нехватки. Если кто сам в милости и находится на высоком посту, а семье его тепло и она кормится обильным жалованьем и такой человек воспользуется средствами и силой богатства и высокого положения, чтобы соперничать из-за выгоды с простолюдинами, стоящими ниже его, то как смогут простолюдины с ним сравниться? По этой причине он умножает число своих рабов и рабынь, умножает стада своих быков и овец, расширяет свои поля и жилища, увеличивает свое имущество и достояние, накапливает у себя запасы и сбережения, стремится к этому изо всех сил, не переставая, притесняет и угнетает этим простолюдинов, а простолюдины ежедневно обираются, ежемесячно обдираются и постепенно становятся из-за этого очень бедны. Богатые расточительствуют и мотают, имеют излишки и избытки, бедные пребывают в крайности и острой нужде, печалятся и горюют. Если они пребывают в крайности и острой нужде, печалятся и горюют, а высший не избавляет их от этого, то простолюдины более не радуются жизни. Если простолюдины более не радуются жизни, да еще не стараются избежать смерти, как же могут они избежать преступлений? Вот почему наказания, наносящие и не наносящие увечья, многочисленны, но, несмотря на это, невозможно справиться с мошенничеством и пороком. Поэтому, если семьи, получающие жалованье, кормятся только одним жалованьем — и все, не соперничают с простолюдинами в области их занятия, тогда можно будет уравнять прибыли и можно будет добиться того, чтобы у простого народа семьи были удовлетворены. Это принцип Горнего Неба, а также путь глубокой древности, то, чему должен подражать Сын Неба, претворяя это в установления, то, чему должен следовать сановник, претворяя это в действия.