Маркус сунул трясущиеся руки в карманы и обвел взглядом пространство: высокие потолки, освещенные солнцем окна, белые стены, металлические детали и мебель в стиле минимализма.

До встречи с Эйприл он нигде не ощущал себя дома. Даже здесь.

Горло перехватило. Он прошел в кухню за стаканом охлажденной газированной воды из кулера в двери холодильника, его шаги отдавались слабым эхом.

Дешевая бутылка воды, купленная на заправке, нагрелась за время поездки из Беркли в Лос-Анджелес, и он оставил ее в машине. Ему не нужны лишние напоминания о сегодняшнем дне, пусть даже и незначительные. Как только он отпускал свои мысли, ему снова вспоминалась плачущая Эйприл.

В другом веке он бы преклонил перед ней колени, пал ниц. Что угодно, что угодно, лишь бы перестать ненавидеть себя.

Конечно, он тоже плакал – но только после того, как покинул ее дом, потому что будь он проклят, если заплачет перед ней! Нет. Это была бы неумышленная манипуляция, потому что она переживала бы за него. Он это знал, еще знал, что не заслуживает такого.

Если она когда-нибудь простит его, если когда-нибудь примет обратно (чему, конечно, не бывать), он не хотел, чтобы это было из жалости. Если он больше никогда не увидит ее, это будет не так больно.

Наверное. Может быть.

Он глотнул воды, пузырьки газа закололи уже раздраженное горло.

Полированная рабочая поверхность из бетона под его ладонью была гладкой и холодной. Положив на нее телефон, он бездумно проматывал недавние сообщения.

Сообщения от Алекса по поводу оптимальной толщины заварного теста для мясных пирогов, а также жалобы на обескураживающее равнодушие Лорен к британским кулинарным шоу и пеггингу. Перегруженная ругательствами обличительная речь от Кары в личных сообщениях, что-то насчет грядущего сезона наград. Электронное письмо от отца, которое Маркус удалил, не читая. Еще полдюжины писем от его агента, которые он оставил, но не открывал. Пропущенный звонок от Саммер.

В чате актерского состава тоже шла бурная переписка последние несколько часов. Все это, наверное, из-за предстоящего конвента.

Кара: СЮРПРИЗ, СЮРПРИЗ, СВОЛОЧИ!

Кара: Рон и Эр Джей официально отказались от участия во Вратконе, ссылаясь на сильную загруженность.

Кара: Сильная загруженность, как же.

Алекс: Предполагаю, они имеют в виду их загруженность на проекте «Звездные воители», поскольку на НАШЕЙ площадке в этом сезоне их было не найти.

Алекс: Естественно, однако они с удовольствием позировали перед камерами во время интервью, которое подчеркивало их гений и самоотверженность.

Мария: Ну, они точно не работали над нашими сценариями.

Йэн: Они часто присутствовали, нытики.

Питер: Опять галлюцинации от тунца, бедный Йэн.

Питер: Как же жаль, что все пропустят интервью Рона и Эр Джея – теория и практика успеха для цисгендерных гетеросексуальных белых мужчин.

Йэн: Питер, иди в жопу!

Йэн: Ты конченый человек!

Йэн: И поскольку никогда раньше не снимался в успешных сериалах, то понятия не имеешь, как все работает, особенно на своем глупом маленьком острове.

Алекс: А бывает тунцовая ярость? Как стероидная ярость, только более вонючая и менее красноречивая?

Мария: «Питер, иди в жопу»?

Мария: О, Йэн, мне так жаль!

Мария: Боюсь, Питер требует определенного уровня!

Мария: Как бы это сказать…

Мария: Личной гигиены? Да, личной гигиены.

Мария: От своих любовников.

Мария: К сожалению, я уверена, что тот, кто пахнет как дневной улов, не годится.

Кара: Оooooooooooх.

Кара: Сырая и скользкая рыбина, ГОРИ!

Кара: Давайте, ребята! Надерем им задницы!

Йэн: Верно, Мария.

Йэн: Полагаю, тебе-то уж ВСЕ известно про требования Питера в сексе.

Саммер: Йэн, остановись.

Мария: Нет, продолжай, я хочу это услышать.

Алекс: Йэн, Питер, может, и не поглощает горы тунца и не имеет накачанной стероидами горы мышц, но он тебя сделает, приятель!

Алекс: И я тоже, чтобы было понятно.

Питер: Спасибо за любезное предложение, Алекс, но к тому времени, как я закончу, от него ничего не останется.

Питер: И это только если Мария не доберется до него первой, потому что она в одиночку сотрет его в мелкую рыбную пыль.

Питер: Так что, пожалуйста, Йэн, закончи то, что говорил.

Кара: ЭТО ПРОСТО ПРАЗДНИК КАКОЙ-ТО.

Кара: НИКАКОЙ ПОЩАДЫ ТУНЦУ СЕГОДНЯ!

Питер: Йэн?

Алекс: Йо, Йэн!

Кара: ЙЭН, ВЕРНИСЬ!

Мария: Он уплыл, как его любимая рыба!

Мария: У которой есть хребет, в отличие от него.

Саммер: О, круто!

Кара: ИХТИОЛОГ СЛИЛСЯ, ЖИЗНЬ ОХРЕНИТЕЛЬНО ПРЕКРАСНА.

Если бы Маркус мог улыбаться, он бы улыбнулся.

Вместо этого он допил воду, поставил стакан в глубокую широкую раковину и приготовился принести из машины свои чемоданы и буквально распаковать свои отношения с Эйприл.

После нескольких ходок он разложил багаж на своей огромной кровати, решительно настроившись освободить каждое отделение, каждый карман и каждый темный уголок.

«Грязная одежда отправляется в корзину для белья. Чистая – в ящики и на вешалки. Туалетные принадлежности – в ванную. Гаджеты – либо на прикроватную тумбочку, либо в кабинет».

Если он будет проговаривать действия про себя, то не станет думать о другом. Не станет вспоминать. Все очень легко. Бездумно. Бездумно – это хорошо.

По одной охапке, минута за минутой, все встанет на места. Одежда, туалетные принадлежности, гаджеты, эмоции. Его жизнь, восстановленная до состояния до-Эйприл. Если бы он не знал, то не подумал бы, что вообще уезжал.

И тут он увидел его, завернутый в газету и аккуратно убранный в карман.

– Я передумала, – сказала ему Эйприл однажды в субботу, когда они стояли на скалах над банями Саутро и смотрели на прилив. – Я думала, что ты алмаз, а потом думала, что золото. Но когда я узнала тебя лучше, то поняла, что все эти определения тебе не подходят.

Сжав его руку, она отпустила его и принялась копаться в своей безразмерной сумке.

– Буду рада вручить. – Заходящее солнце сверкнуло в ее волосах, когда она с сожалением покачала головой. – Охренеть какая тяжелая! Казалось бы, именно поэтому ее должно быть легко найти, но…

Он бы помог, да только понятия не имел, о чем она говорит.

– Прости?

– У меня для тебя подарок, – жизнерадостно сказала она, продолжая копаться.

Он уставился на нее, потеряв дар речи. Последний раз ему дарили подарок без скрытых мотивов, не по особому случаю или в честь достижения… Черт, такого раньше не случалось. Ни разу на его памяти.

– Вот. – Подняв голову, она довольно улыбнулась и положила ему на ладонь что-то очень тяжелое, обернутое в газету, но, похоже, круглое. – Открой.

Он осторожно развернул смятую газету и открыл… камень. Самый красивый камень, который видел в жизни. Он был насыщенного яркого-голубого цвета, с белыми крапинками и золотистыми прожилками. Прохладная полированная сфера в чаше его ладони.

– Это лазурит. – Эйприл постучала по камню пальцем. – Я выбрала его, когда мы ходили на тот оптовый склад камней в прошлые выходные. Пока ты был в туалете.

Он ценил бы все, что она дала ему: билеты в кино, один из тех окаменелых экскрементов – копролитов? – которые они видели на складе, газировку, что угодно.

Но это… это было прекрасно, как подарившая его женщина. Она все говорила, и он все больше и больше чувствовал себя счастливым.

– Лазурит – метаморфическая порода. Первоначальная порода подвергается воздействию высоких температур и давления, а потом… – Она благоговейно положила ладонь ему на грудь, поверх его сердца. – Такая красота.