КнижныйЭнейБыНикогда: Поскольку приблизительно у половины людей на этой планете есть или будут месячные, я всегда считал глупой брезгливость в этом конкретном вопросе.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Значит, ты из тех парней, которые купили бы своей девушке тампоны в магазине?

КнижныйЭнейБыНикогда: Это не гипотетическая ситуация. В прошлых отношениях я покупал тампоны. Гладил спину. Отстирывал кровь с простыней и одежды.

КнижныйЭнейБыНикогда: И не переживай, моя мужественность не пострадала. Вопреки тому, во что, похоже, верят некоторые мужчины.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Что ж, я бесспорно рада, что твоя мужественность не пострадала, КЭБН.

КнижныйЭнейБыНикогда: Мне жаль, что ты себя плохо чувствуешь, Бесс.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Спасибо.♥

Бесстыжая Фанатка Лавинии: И еще спасибо, что отвлек меня от моих несчастий нашим разговором о тампонах. Не ожидала, что мы коснемся такой темы.

КнижныйЭнейБыНикогда: Я стараюсь сохранять определенный уровень таинственности.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Ты полон сюрпризов, друг мой. Загадочный, окутанный тайной, в продуктовом магазине с тампонами в тележке.

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Но ты так и не ответил на мой вопрос. Что ты делаешь, когда хандришь?

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Пьешь чай? Принимаешь ванну? Смотришь ужасное кино? Читаешь? Съедаешь пинту мороженого? Выпиваешь бокал вина?

КнижныйЭнейБыНикогда: В разное время в прошлом все вышеперечисленное. Но сейчас я в основном…

Бесстыжая Фанатка Лавинии: Да?

Бесстыжая Фанатка Лавинии: КЭБН?

КнижныйЭнейБыНикогда: В основном разговариваю с тобой.

Примерно через десять секунд после заселения в гостиничный номер с Алексом Маркус вспомнил, почему они больше не снимают жилье вдвоем.

У его лучшего друга было много достоинств. Верный до абсурда, умный, полный сочувствия к безнадежным страданиям друга, в которых тот сам виноват. Он хорошо отвлекал от этих страданий, почему Маркус и предложил поселиться в гостинице вместе в первую очередь.

Какое определение совсем не подходило Алексу, так это спокойный. Маркус надеялся подремать до начала вечерних событий. Его первая фотосессия с фанатами была назначена на вечер, следом за сессией «вопрос-ответ» Алекса, и участники хорошо заплатили за привилегию. Ему хотелось выглядеть свежим для них. Хотелось чувствовать себя свежим для них.

Поскольку Алекс без остановки болтал всю долгую поездку на машине от аэропорта, во время регистрации и всю дорогу по коридорам к их номеру, все надежды на сон, похоже, рухнули.

– …не знаю, почему Лорен так переживает. – Плюхнувшись лицом вниз на свою кровать, Алекс поднялся на локтях и начал печатать в телефоне. – Я не сделал фанатке ничего особо оскорбительного. Всего лишь предложил, что если ей нечем занять свое время, кроме как оскорблять незнакомых людей, то пусть потратит его на поход кое-куда. Не моя вина, что она отправилась прямиком к журналистам, и уж точно это не вина Лорен. Рон и Эр Джей не уволят ее за такую мелочь.

Маркус нахмурился:

– Что сказала тебе фанатка?

– Не мне. – Алекс ткнул пальцем в экран с непривычной силой. – Лорен.

Ах. Это многое объясняет, по крайней мере отчасти.

Внешность Лорен лучше всего описывало слово «необычная». Она была маленькой и кругленькой. Очень маленькой и очень кругленькой, со сравнительно тонкими ножками, яркими глазами, острыми чертами и почти всегда недовольным лицом.

Она напоминала Маркусу маленькую толстую птичку. И еще миленькую. Честно. Но он понимал, что незнакомцы, уродливые внутри, могли смотреть на нее и видеть только уродство снаружи.

– Не спрашивай, что та фанатка… – выплюнул Алекс своим самым резким тоном, – сказала ей. Это было отвратительно и обидно, что бы Лорен ни говорила. Мне плевать, если она привыкла выслушивать подобное. Этого не будет в моем присутствии. Только через мой труп.

Алекс сердито провел рукой по волосам, выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Нет. Никакого сна в ближайшее время.

– Пойду принесу нам льда, – предложил Маркус. – Тебе нужно что-нибудь еще, раз уж я все равно иду?

– Не-а. Я буду придумывать фик, в котором стрела Купидона вселяет в ужасную, грубую женщину непреодолимое сексуальное желание, так что она не может ни есть, ни пить, а только мастурбирует и потом умирает от истощения. – Он задумчиво замолчал. – Или, может, просто теряет сознание и усваивает урок. Обычно я не убиваю людей в своих историях.

Маркус воспользовался паузой.

– Ладно, я скоро вернусь. Постарайся не нарваться на увольнение, пока меня не будет. Пожалуйста!

– Ничего не обещаю, – буркнул Алекс и снова уткнулся в телефон.

Отель, в котором проходил конвент, был построен вокруг атриума с высокой стеклянной крышей, и коридоры каждого этажа выходили на эту центральную площадку, с которой открывался вид на сумасшествие внизу. Согласно висевшей на двери номера карте отеля, автомат для льда располагался в противоположном конце этажа максимально далеко. Отлично. Ему не помешает несколько минут тишины.

Дверь с громким звуком захлопнулась у него за спиной. Сунув ведерко подмышку, Маркус вышел из коридора и рассеянно глянул вниз на стойку регистрации. Скоро должны приехать большинство актеров «Врат» и члены съемочной группы, участвующие в конвенте, так что он искал знакомые лица.

Из-за тысяч людей, нахлынувших в отель, шансы стремились к нулю. И тем не менее вот она. Маленькая, но узнаваемая с высоты. Почти в начале очереди на заселение, с чемоданом сбоку, терпеливо ждала, а неяркий свет фойе поджигал пламя ее волос.

Маркус отчаянно надеялся, что она приедет. И молился, чтобы не приезжала. Но он знал, что она решит в конечном итоге. Эйприл не из тех женщин, кто отказывается от ответственности, а она согласилась модерировать сессию «вопрос-ответ» Саммер и встретиться с их – ее – друзьями с сайта Лавиней. Она не пропустила бы событие, даже если бы ей очень хотелось.

Возможно, она и не станет возражать против его присутствия. Может, ее внутренности не бурлили от почти постоянной тошноты после их ссоры. Может, она не мучилась бессонницей и не проигрывала в голове их последний разговор, гадая, что могла сказать по-другому, сожалея о выборах, которые сделала в прошедшие недели и месяцы.

Может, у нее все в порядке. В свои менее эгоистичные дни он даже надеялся, что она в порядке. Потому что он нет.

После той ужасной поездки он больше не заходил на сайт Лавиней даже в режиме невидимки. При взгляде на ее имя, ее аватарку его тошнота только усиливалась. Даже написание фанфика теперь вызывало слишком много воспоминаний: внимательные, жизнерадостные комментарии Бесс при вычитке, ликование Эйприл по поводу особенно непристойных историй, сообщество, которое он помогал создавать, а затем потерял.

После его ухода Эйприл не выложила ни одной истории на АО3. Он не знал, хватило бы у него духу прочитать, если бы выложила.

Такое впечатление, что источники радости и смысла в его жизни один за другим исчезали, и винить в этом приходилось только себя. Не удивительно, что у него ежедневно болела голова и скручивало живот.

Со своего места с высоты он наблюдал, как подошла ее очередь регистрироваться. Наблюдал, как у нее проверили документы и взяли кредитку. Наблюдал, как она взяла ключ-карту от номера и направилась к лифтам, где исчезла из зоны видимости.

Потом он потащился по коридорам к автомату со льдом, наполнил ведерко и пошел обратно, стараясь не вспоминать на каждом шагу, почему его жизнь стала такой холодной и трудной.

Однако, через несколько мгновений его жалкие, неослабевающие страдания побледнели перед лицом свежей катастрофы. На этот пришло одно-единственное ужасное электронное письмо.

– Так долго ходил за льдом? – спросил Алекс, когда дверь захлопнулась. – Ты лично отправился в Арктику и сам рубил лед?