Она поняла, что это прикосновение, этот неторопливый поцелуй были заявлением, молчаливым и незамедлительным, пока она не успела засомневаться и забеспокоиться.

Когда они оба по-быстрому посетили ванную, он повторил это заявление сразу же, забравшись обратно в кровать и прижавшись к ней, обхватив ее руками и ногами. Он гладил ее спину и шептал на ушко, как чертовски горячо было смотреть на нее, как звуки, которые она издавала, когда кончала, поспособствовали его собственному оргазму не меньше, чем ощущения того, как она сжималась вокруг него, как в следующий раз он собирается довести ее до оргазма только ртом.

Все это были приятные слова, но внутри них был посыл, который ему необязательно было говорить это вслух. Она все равно бы услышала:

«Это не просто секс».

«Я люблю твое тело».

«Я никуда не уйду».

Овальный кабинет, полдень. Доктор Брэйден Фин с девушкой в бикини № 3 стоит перед президентом. Тесные плавки ученого прикрыты лишь белым лабораторным халатом, забрызганным кровью его покойного пережеванного коллеги. На нем защитные очки, на его лице выражение скорби и решимости. Президент смотрит на него со сталью во взгляде, поставив локти на стол и сложив пальцы домиком.

ПРЕЗИДЕНТ ФУЛВОРТ: Вы зря тратите мое время. Это не чрезвычайная ситуация.

БРЭЙДЕН: Чрезвычайная, госпожа президент. Вы не понимаете. Тайфун настолько мощный, акулы настолько огромные, что нигде не спрятаться. Ни на наших авианосцах. Ни на ядерных объектах. Ни даже здесь, ведь Зеркальный пруд так близко к Белому…

ПРЕЗИДЕНТ ФУЛВОРТ (холодно улыбается): От нас до Марианской впадины целый континент. Вы свободны.

Девушка в бикини № 3 кладет ладонь ему на руку в попытке утешить.

ДЕВУШКА В БИКИНИ № 3: Ты пытался сказать ему.

Грустно качая головой, он обнимает ее одной рукой и возвращается к работе.

В итоге Эйприл заказала ужин: рис с креветками и красным карри для себя и вареную курицу с овощами для Маркуса, и он принял ее приглашение остаться на ночь. Обнявшись на диване, они допоздна смотрели старый сезон его любимого британского кулинарного шоу, после чего наконец побрели обратно в ее спальню.

Там они лежали в ее кровати на боку, обнаженные, переплетя ноги, лицом к лицу в темноте ее закрытой плотными шторами комнаты, и только отсвет ночника в ванной освещал их лица.

Одной рукой Маркус держал ее руку. Другой играл с прядью ее волос. Для первой ночевки в качестве пары их молчание было удивительно уютным. Не тяжелым или полным невысказанного напряжения и неловкости. Тем не менее она собиралась нарушить молчание, даже понимая, что это может породить неловкость. И ей казалось, что в темноте вопрос будет менее острым. По крайней мере, она надеялась на это.

– Маркус?

– Да?

Его голос прозвучал поразительно бодро, учитывая сегодняшнюю активность. На кухне, конечно. Потом в кровати. Потом, всего час или около того назад, он стоял на коленях на полу ее гостиной, закинув ее ноги себе на плечи. Сама же она откинулась на покрытый одеялом диван, сжимая декоративную подушку, стонала и так сильно кончила под его жадными, изобретательными губами, что уже больше не оставалось сил ни на что.

– Ты когда-нибудь думал… – начала она, но замолчала. Провела пальцем по его изящной скуле, вниз по его грубоватому носу, по знаменитому резкому подбородку.

– Думал о чем? – Он скорее подбадривал, чем торопил.

Изгиб его уха под ее пальцем был теплым, кожа мочки – мягкой. Эйприл старалась запомнить оба ощущения, даже когда он повернул голову, чтобы поцеловать ее ладонь.

Миллионы людей узнавали его под ослепительными огнями красной дорожки. Но если она будет прикасаться к нему достаточно долго, то сможет узнавать его даже в темноте, только на ощупь, только она.

Такие собственнические мысли должны были бы насторожить ее. Это было нехарактерно, особенно по отношению к мужчине, которого она знала такое ограниченное время, к мужчине с таким багажом.

Однако по какой-то причине казалось, будто они знают друг друга много лет. Как будто он интуитивно понимал ее – ощущение, которое представлялось ей одновременно невозможным и неотразимым. Их взаимное поддразнивание тем вечером проходило с такой легкостью и с таким спокойствием, будто они были давними друзьями.

И все же его работа и его известность усложняли его отношения в аспектах, о которых она никогда раньше не задумывалась. И теперь, когда у нее появилась причина задуматься об этих осложнениях, она не могла отбросить их без обсуждения.

Эйприл начала снова, на этот раз решив сказать все, что нужно было:

– Ты когда-нибудь думал, что я увлечена персонажем, которого ты играешь по телевизору, или человеком, которым ты притворяешься на публике, а не реальным тобой?

С минуту он молчал, между бровей залегла глубокая складка, и Эйприл погладила ее пальцем. Откинувшись на спину, он уставился в потолок, избегая ее взгляда, хотя не отпустил ее руку.

– Я… – длинно выдохнул он. – Я рассказывал тебе, как заканчивались мои отношения в последние годы.

Она молча сжала его пальцы. Он повернул голову и поймал ее взгляд.

– Обычно я бы нервничал, что так случится снова. Но ты с самого начала ясно дала понять, что парень, которым я притворяюсь на публике, тебя не привлекает. Совсем.

Ну да. Тут не поспоришь.

– На самом деле видно, что тебя не интересует внешний слой. Больше то, что лежит под ним. Может, из-за твоей работы, а может, наоборот, поэтому ты вообще выбрала эту профессию. Не знаю. – Он погладил ее костяшки большим пальцем. – Но это одна из тех вещей, которые мне нравятся в тебе больше всего.

Даже в темноте ее лицо вспыхнуло от этого его признания.

Она знала, почему ей нравится глубоко копать, а не фокусироваться исключительно на внешней красоте. Однако разговор о ее детстве может подождать до другого дня, когда они повстречаются подольше.

Она игриво ушла от темы:

– Ты не ошибаешься. – Прошагав пальцами по его груди, она дернула его за шелковистую прядь. – Но все же твой внешний слой очень хорош.

Его улыбка блеснула в неярком свете ночника из ванной.

– А твой впечатляющий. – Он снова повернулся на бок и провел костяшками пальцев по ее груди. – Знаешь, может…

Было трудно устоять перед таким искушением, но Эйприл сумела ласково отодвинуть его руку.

– Спасибо за комплимент. Но ты не ответил на остальную часть вопроса, Маркус.

Вздохнув, он снова плюхнулся на спину.

– Проклятие. Я не слишком хорошо управляюсь со словами, Эйприл.

Не-а. Она не примет такую отговорку. Она молча ждала, что он теперь скажет.

– Просто… – Он сжал пальцы вокруг ее руки. – Просто… выслушай меня до конца, и если я скажу что-нибудь не так, пожалуйста, позволь мне объясниться.

Прозвучало как-то зловеще.

– Как я уже сказал, я не боюсь, что тебя привлекает парень, которого я играю на публике. – Он беспокойно заерзал на кровати, поджал губы и снова уставился в потолок. – Что до переживаний по поводу того, что ты увлечена персонажем, которого я играю во «Вратах», а не реальным мной… – Его грудь поднялась и опустилась. Раз. Два. – Возможно, – наконец произнес он скрепя сердце.

Он попросил ее выслушать его до конца, и она ждала, хотя в голове уже проносились доводы, оправдания и сомнения. Но она постаралась отбросить эти мысли, потому что если она будет формулировать ответы, пока он еще говорит, то не сможет слушать его по-настоящему, активно. А когда такой скрытный человек, как Маркус – настоящий Маркус, делится горькой правдой, только дура не станет слушать со всем вниманием.

– Ты сказала, что пишешь фанфики про Энея и Лавинию. – Он облизнул губы, и этодвижение отозвалось совершенно неуместным в данный момент электрическим разрядом между ее ног. – Я… Я нашел некоторые из твоих историй, и они…