Орудовать на кухне Леры мне приходилось не впервые. Вытащив из холодильника все необходимое, я принялась за дело, и спустя десять минут, на тарелке красовалась горка бутербродов с колбасой. Аккуратно повесив фартук на крючок, я развернулась и тут же вскрикнула от неожиданности, вписавшись носом в чью-то грудь. Да что за день-то сегодня такой!

— Ну, привет, любопытная Варвара, — отпрянув назад, я больно врезалась пятой точкой в край столешницы, чуть было не завалившись на нее, но Димка молниеносно вцепился в мои плечи, дернув на себя, чем спас от неминуемого тарелку с нашими бутербродами. Я замерла в его руках и даже дышать перестала. Угольно-черные глаза находились в такой критической близости, что у меня просто мурашки пошли по коже. Глупая! Ну не дьявол же он на самом деле! И чего я так испугалась? — А ты у нас значит, любишь подсматривать? Не ожидал…

Не дававшие мне покоя глаза лукаво сощурились, а губы изогнулись в кривой ухмылке. Вникнув наконец в смысл сказанного, я мгновенно залилась жгучим румянцем.

— Да как ты… да ты! — от его наглости я даже дара речи лишилась. И как он только мог такое подумать! — Я просто услышала, как ты пел знакомую песню, когда вышла попить! Поэтому и остановилась.

— Ах, сколько ярости, сколько экспрессии! — рассмеялся он в ответ. — В тихом омуте черти водятся, да, мышка?

Этот тип таинственным образом будил во мне все самое темное. Вот сейчас, например, мне ужасно хотелось врезать по этому ухмыляющемуся лицу!

— Не называй меня мышкой! — прошипела я, попытавшись освободиться из крепкого захвата. — Единственный чёрт тут — это ты!

Я ожидала чего угодно, но не того, что Димка вдруг отпустит меня. Кажется, он даже не злился на меня за оскорбление. Просто стоял и смотрел как-то по-новому, как-то странно… мне аж не по себе стало. Наконец, пропустив сквозь пальцы такие же черные, как и его глаза, пряди волос, приземлился на стул.

— Так все-таки, почему ты стояла под моей дверью? Про песню не заливай, не думаю, что такое тебе вообще знакомо, — нахально выдал он, закинув ногу на ногу. Бесячий! Какой же он бесячий!

— Какое «такое»? С каких пор творчество Арии стало чем-то сверхъестественным? Это ведь была песня «Дьявольский зной», верно?

А вот сейчас я ликовала, ибо лицо Димки мгновенно вытянулось. Так-то, нахал!

— Ты что, реально знаешь эту группу? — все еще с сомнением протянул он.

— У меня отец всю свою сознательную жизнь рок слушает. Да я тебе всю дискографию Арии наизусть могу рассказать.

Димка хмыкнул. Потеребив серьгу в ухе, вытащил из кармана пачку сигарет и щелкнул по ней. Облизнув губы, обхватил ими фильтр выскочившей сигареты и открыл форточку, явно намереваясь закурить.

— Людмила Петровна не разрешает курить на кухне, — робко возразила я, памятуя о правилах этого дома. Людмила Петровна действительно ругала за это Бориса Игнатьевича. Сильно сомневаюсь, что на Димку это правило не распространяется.

Удивленно приподняв бровь, Димка вновь усмехнулся и вдруг медленно направился в мою сторону. От его странного взгляда я с ног до головы покрылась мурашками. Сделав шаг назад, уткнулась спиной в холодильник и нервно сглотнула, когда Димка горой навис надо мной. Высокий же чёрт!

— А ты у нас как всегда чересчур правильная, да, мышка? — тихо проговорил он. — Хочешь, возьми и отбери.

Впечатав ладонь в дверцу холодильника за моей спиной, ловко выхватил сигарету изо рта и поднял ее над своей головой. Вот же гад! Знает, что я все равно не дотянусь. Господи, что я вообще делаю здесь, на этой кухне рядом с этим дьяволом? Лера не права! Ее братец не чёрт, а самый настоящий дьявол! Разве можно так издеваться над людьми? У меня закружилась голова. То ли от дикого волнения… впервые кто-то так нагло нарушал мое личное пространство. То ли от терпкого запаха Димкиного одеколона. То ли от всего вместе… Но я готова была потерять сознание. Глубоко дыша, я хватала воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег.

— Эй, Нина, ты чего?

Мгновенно отшвырнув сигарету в сторону, Димка обеспокоенно схватил меня за плечи.

— Ничего, — еле смогла выдохнуть я. — Просто у меня приступ… клаустрофобии!

Боже, что за бред я несу? Какая к черту клаустрофобия? Если честно, я просто не привыкла, чтобы кто-то чужой находился так критически близко, тем более… мужчина.

— Клаустрофобии?

Черные брови разом поползли вверх. А я отчего-то жутко разозлилась.

— Да, клаустрофобии! Незачем ко мне так прижиматься! — закричала я, и схватив со стола сигарету, разломила ее пополам, швырнув в Димку.

Машинально схватив останки сигареты и сжав в кулаке, он вдруг громко расхохотался.

— А ты не такая, как я думал, — сквозь смех выдал этот дьявол. Да, Димка тоже был совершенно не таким, как я думала. Для одиночки, вечно торчащего в углу аудитории, он оказался слишком уж болтливым. Не в силах больше вносить всей этой странной ситуации, я рванула на выход. Но Димка тут же прекратив смех, перехватил меня у самой двери.

— Ладно, прости, мышка, я больше не буду над тобой издеваться. Останься.

— Через пять минут Лера выйдет, мне некогда.

— Лерка? Через пять минут? Да ты оптимистка, мышка, — фыркнул он, подтолкнув меня в сторону стула. — Скорей через пятьдесят.

И ведь не поспоришь с ним. Лерка действительно была любительницей поплескаться в душе, иногда я даже успевала посмотреть целую серию «Сверхъестественного», пока она пропадала в ванной. Ладно, не покусает же он меня…

— Останусь, если прекратишь называть меня мышкой!

— Хорошо, мыш… то есть, Нина. Ниночка? Нинуся? Нинок? — принялся ерничать этот гад.

— Нина!

— Ну… Нинок, так Нинок! — вот же зараза! — Говоришь, дискографию всю знаешь… Сейчас и проверим! Первый альбом назови.

— «Мания величия».

— Второй.

— «С кем ты?»

— Я пока еще свободен, а ты на что-то конкретное намекаешь? — проведя указательным пальцем по моему плечу, подмигнул он. Сама не заметила, как начала краснеть. Вот придурок!

— Название альбома «С кем ты?»! — чуть ли не заорала я, оттолкнув от своего плеча его шаловливые ручонки. Снова хохочет! Видимо гордость распирает за свое остроумие!

— Тсс, Нинок, ты чего такая напряженная? Ладно… какие песни вошли в альбом «Герой асфальта?»

— «Герой асфальта», «Улица роз», «Мёртвая зона»…

— Достаточно, — перебил он. — Как я вижу, ты у нас прямо эксперт, а раз так… Ты просто обязана меня послушать. Пойдем!

— Куда?

— В мою спальню конечно!

О, нет! Я не общаюсь с нахальными парнями! И тем более не остаюсь с ними наедине в спальне!

— Только через мой труп!

— Зачем же так радикально? — подмигивает Димка и вдруг, подхватив на руки, перебрасывает через плечо и вытаскивает из кухни…

— Отпусти меня немедленно! — злобно шиплю, болтаясь не плече этого наглеца. Орать не позволяет стыд, не хочу, чтобы Лера стала свидетельницей творящегося непотребства.

— Что же ты дикая такая, Нинок? Не бойся, насиловать не собираюсь, — от его гнусных слов у меня даже кончики ушей начинают пылать! Не успеваю придумать достойный ответ, Димка открывает дверь ногой и словно куль картошки скидывает меня на свою кровать. От его мерзкой улыбочки мне становится не по себе. — Ну… если только чуть-чуть.

Кровь в жилах застывает, когда этот дьявол начинает медленно наклоняться к моему лицу.

— Димка! — пищу, зажмурив от страха глаза, и тут же… слышу его хохот.

— Господи, Нинок, ну ты совсем что ли? Я просто хочу, чтобы ты меня послушала.

С этими словами Димка берет гитару и бухается рядом. А через мгновение пространство комнаты заполняет звон струн и хрипловатый мужской голос. Я знаю эту песню. «Пробил час». Одна из моих любимых. Она пропитана свободой и духом бунтарства. Пробуждает внутри что-то скрытое очень глубоко. Пусть на мгновение, но делает меня тем, кем я никогда не буду. Но в глубине души так хотелось бы быть!