Какой кошмар! Смотрю на поникшего друга, и сердце кровью обливается.

— Дим, что ж ты у меня взрывной такой? Ну как так? А где ты теперь?

— Пока рядом с тобой, — улыбнулся он своей фирменной кривой улыбкой. — А дальше как масть попрет.

— В смысле? Тебе некуда идти?

— Не волнуйся, Нин, я найду, где переночевать.

Решение созревает моментально. В конце концов друг я или не друг?

— Дим, у меня родители уехали. Пока не вернутся, можешь ночевать у меня.

Димка замирает, и его кадык нервно дергается.

— Это плохая идея, Нинок. Я лучше в клубе переночую.

— Ой, не дури, а?

Предотвращая попытки друга возражать, тащу его в подъезд.

— Нин, не стоит, — бормочет Димка все время, что мы поднимаемся ко мне. Дома свежо и прохладно. Разувшись, закрываю форточку на кухне.

— Дим, ну ты чего столбом стоишь? Проходи, сейчас приготовлю нам ужин. Правда немного поздний…

Димка появляется в дверном проеме. Привалившись к окосячке, с улыбкой наблюдает, как я суечусь, подготавливая посуду.

— Ну, нет, Нинок, — наконец произносит он, проходя внутрь и отбирая у меня сковородку. Ужин сегодня готовлю я. Должен ведь как-то отплатить тебе за помощь.

— Ты умеешь готовить? — мои глаза удивленно округляются. Никогда бы не подумала, что Денисов на такое способен. Надеюсь, он готовит не как Корнилов. Невольно улыбаюсь, вспоминая его «блины». Только вот улыбка выходит грустной, и сердце снова начинает болезненно щемить. Голос Димы вырывает меня из мучительных мыслей.

— Я не такой бесполезный, как все думают.

— Я не думаю, что ты бесполезный! — горячо возражаю я, и Димка улыбается, бережно прикасаясь к моему лицу.

— Знаю, за это я тебя… — он замолкает на половине фразы и отчего-то тяжко вздыхает. — … накормлю. Брысь отсюда, мышонок.

И он наглым образом выталкивает меня из кухни! Следующие пятнадцать минут слышу доносящийся оттуда грохот посуды и Димкино пыхтение, а затем дверь открывается.

— Кушать подано, моя госпожа!

— Так быстро?

Захожу на кухню и вижу на столе… яичницу с колбасой. Но какую!

— Ого, вот это креативный подход, — улыбаюсь я, чмокая друга в щеку. — Розочки из колбасы? Кто тебя этому научил?

— Сам научился, давай лопай.

С этими словами он шлепает меня по мягкому месту, подталкивая к столу.

Возмущенно отвешиваю Димке подзатыльник, и под его хохот усаживаюсь за стол.

Прямо в разгар нашей трапезы раздается звонок.

— Да, Лера?

— Нин, тут такое дело… не хотела тебя напрягать нашими семейными дрязгами, но… Димка сегодня с отцом поругался. Уже одиннадцатый час, а его всё нет. Не знаю, наверное заночевал у какой-нибудь своей девки, но я что-то волнуюсь. Дозвониться не могу. Он давно от тебя ушел?

Димка аж колбасой подавился.

— Эй, Лерка, я конечно рад, что ты за меня беспокоишься, — пробормотал он, выхватив у меня трубку. — Но все в норме, просто телефон разрядился. Я ночую с Ниной, бывай!

И с этими словами он нажал отбой.

— Димка, ты чего? Она ведь любит тебя, беспокоится! — возмутилась я, отобрав телефон.

— Ага, так любит, что считает каким-то шлюхом. О каких таких девках она вещала? Нет у меня никаких девок, я гордый одиночка!

Взглянув на друга, я только рассмеялась.

— Ты слишком красив, чтобы быть одиночкой.

Димка замер, так и не донеся еду до рта.

— Ты правда считаешь меня красивым?

— А у тебя что, глаз нет? — рассмеялась я в ответ. Его пристальный взгляд отчего-то заставил меня нервничать. Я поднялась из-за стола, и пытаясь хоть как-то скрасить эту возникшую между нами неловкость, начала мыть посуду. Димка больше ничего не говорил, молчаливо наблюдал за мной. Я чувствовала его взгляд спиной.

— Ну вот, я, наверное, пойду спать, этот день меня доканал. Пошли, найдем для тебя постельное. Только вот со сменной одеждой проблема. Посмотрю что-нибудь в гардеробе отца.

— Не переживай, мышонок, я сплю без футболки.

— Как скажешь.

Устроив Димку, я приняла душ и наконец-то залезла в свою теплую кровать. Он же решил немного посидеть и посмотреть телевизор. Я так и уснула под его еле слышное бормотание. Только вот спать мне пришлось недолго… Снова этот кошмар, такой правдоподобный. Словно бегу в кромешной темноте, пытаясь оторваться от уродливых монстров. Да только вот ноги как ватные. Они настигают меня, а я верещу от ужаса, понимая, что это конец.

— Тише, зай, успокойся, это всего лишь кошмар.

Прихожу в себя в объятиях Димы. Сердце колотиться как ненормальное, будто вот-вот вырвется из груди. Лицо все мокрое от слез. Утыкаюсь носом в горячую грудь, цепляясь за широкие плечи. Чертово сердцебиение все никак не удается утихомирить.

— Это всего лишь сон, — продолжает шептать Димка, целуя меня в макушку.

Через пару минут до меня доходит, что я обнимаю полуголого парня, и к лицу приливает жар, но я не спешу высвободиться из этих объятий. В них так уютно и спокойно, и никакой монстр не страшен. Пусть это так глупо и по-детски, но я не хочу оставаться одна.

— Побудь со мной еще немного, — шепчу, вновь погружаясь в сон…

Просыпаюсь от того, что мне ужасно жарко и неудобно. Лежу на чем-то твердом. Окончательно придя в себя, поднимаю голову, фокусируя взгляд на безмятежном Димкином лице. Ох, боже мой! Пытаясь подняться, оказываюсь верхом. Слезть не успеваю, Димка сладко стонет во сне, а затем его горячие ладони проходятся вниз по моей спине и стискивают ягодицы, вжимая в эм… свою утреннюю… физиологию. У меня аж дыхание перехватывает от возмущения.

— Дима! — хватая ртом воздух, верещу я, и друг подскакивает, скидывая меня с себя.

— Женюсь, честное слово, Василий Геннадич…, - лопочет он, сонно озираясь по сторонам. Не совсем понимая, причем тут мой отец, кидаю в Димку подушкой.

— Прикройся, ради бога!

— Блин, прости, мышонок, — нервно смеется друг, неловко ероша пальцами волосы на затылке. — Сам не заметил, как меня вырубило вчера. Я в душ.

Доковыляв до выхода, Димка запустил в меня подушкой и скрылся за дверью.

— Чудесное пробуждение, — пробормотала я, раздернув шторы. Настенные часы показывали восемь утра. Ну и какого лешего я подскочила так рано в свой законный выходной?

Застонав, рухнула на кровать, намереваясь полежать всего минутку, но меня убаюкал приглушенный шум воды в ванной.

Проснулась от того, что солнце вовсю светило в глаза. Полдень! Всего два часа до встречи с Максимом! «И Сергеем» — тут же поправил меня внутренний голос. Сердце отчаянно затрепыхалось, стало тяжело дышать. Да что не так со мной? Эти внезапные приступы тахикардии уже начали меня пугать. Наверное, нужно обратиться к врачу. Займусь этим в понедельник. А пока заварю себе любимый чай с мятой. Это Максим меня к нему пристрастил. «Чай с мятой благотворно влияет на нервную систему», — говорил он. А вы вот, Максим Алексеевич, не очень благотворно влияете на мою нервную систему! Отчего-то разозлившись, я резко задернула шторы. В дверь раздался стук.

— Да входи уже! — прокричала я, накинув халат.

— Нин, я там кофе сварил, пошли завтракать.

— Спасибо, Дим, но я лучше чай.

Войдя в кухню, я увидела на столе, не поверите, оладьи. Кулинарный подвиг Димки так впечатлил меня, что я улыбнулась, потрепав его по отросшей шевелюре.

— Ты ж мой, герой! Спасибо!

Довольно замурчав, Димка чмокнул меня в щеку, и я сморщилась от того, что ее оцарапала его щетина.

— Это мое извинение за утро.

От Димкиных слов я густо покраснела, и не придумав ничего лучше, сделала вид, что безмерно занята, заваривая себе чай.

— Фу, это что мята? Ненавижу ее, — пытаясь прожевать оладушек, пробормотал Дима.

— Я тоже раньше не любила, но вкусы меняются. Сегодня любишь кофе, а завтра оп, и сходишь с ума от чая с мятой…

— Ну, это странно — сходить с ума от чая, — хохотнул друг.

— И я так думаю… Это странно и очень неуместно.