Бюро поддержало Протасова.

В Моданске и области был устроен второй воскресник: множество народа, транспорт вышли на подвозку камней из карьеров. И к августу строительство почти всей трассы наконец было завершено. В последние дни, когда основные работы уже прекратились, вновь установилась ясная, солнечная погода. Как это обычно бывает после сильных и продолжительных дождей, никто не верил в ее устойчивость, все ожидали мокряди, но дни держались теплые, жаркие. Ожил лес, подали голоса птицы, и опять наступило лето.

Первой об окончании работ рапортовала моданская дистанция. Ее участки шли ровным фронтом и завершали отделку трассы почти одновременно, с небольшими интервалами. И тогда стало видно, насколько у Камынина правильнее было организовано строительство. Дистанция начальника облдоротдела отстала безнадежно, только, к общему удивлению, вырвались вперед чашинцы.

Народ партиями стал уходить с построенного шоссе в деревни, совхозы. Трасса сразу опустела, лишь кое-где на отдельных участках задержались бригады — доделывать последние десятки метров, ровнять бровки обочин, расстанавливать автознаки, километровые столбики.

В Моданске готовились к открытию трассы, закупали премиальные подарки, печатали похвальные грамоты. Строители давно предлагали Протасову проехаться по новому шоссе, осмотреть его, благо погода стояла отменная. Секретарь обкома все отговаривался занятостью.

В середине августа вдруг опять пролилось несколько обильных дождей, так что люди подумали: не вернулось ли ненастье? И неожиданно в эту слякоть Протасов вызвал руководителей доротдела. Перед обкомом, сияя черным лаком вымытых боков, стоял ЗИМ.

— Есть у вас свободное время? — спросил их Протасов.

— Найдем, — поспешно сказал Хвощин и осклабился, показывая, что готов сделать все невозможное.

— Тогда проедем по трассе.

Хвощин удивился, улыбаясь, сказал:

— Что это вы, Семен Гаврилыч, выбрали такую непогодь? Заняты были?

— Да, — скупо ответил Протасов, грузно садясь в автомобиль рядом с шофером. — Уборка. Вёдро стояло. Каждый денек жалко было терять.

Все же руководители стройки молча переглянулись.

Машина мягко, с легким гудением вынесла их на окраину города. За железнодорожным шлагбаумом началось шоссе — широкая холстина, вымытая добела дождями. Как эта одетая камнем магистраль изменила пейзаж вокруг! Ровная, будто стрела, она, казалось, уходила в бесконечность, гордо, высоко поднимаясь над виляющими, раскисшими от грязи, ухабистыми большаками, проселками, и как бы представляла собой бронированный хребет местности. Надвинулся мокрый лес: сосны вырезались на тучевом небе малахитовыми кронами, в чаще светлыми бликами проступали стволы березок, кудрявилась поникшая листва дубов, кленов. Деревья, трава зеленели не по-летнему сочно, лишь кое-где сквозила ранняя желтизна. Трасса еще не была открыта для движения, на переездах стояли деревянные заслоны, но уже в некоторых местах на каменном покрытии, на обочинах виднелись свежие ельчатые следы от автомобильных шин: это залетали лихачи шоферы.

— Знаете, Семен Гаврилыч, — вновь осклабясь, заговорил Хвощин. — Про нашу трассу в народе частушки сложили. Сам слышал.

— Ругают?

— Зачем? Хвалят. Я запомнил два стиха.

— Ну, ну.

Хвощин продекламировал:

Слушая одним ухом разговорившегося начальника доротдела, Камынин глядел в окно на шоссе. Ровно бежало оно сквозь лес, через беленые каменные и желтые деревянные мосты, поднималось на увалы, скатывалось в луга, плавно заворачивало в деревни. Андрей Ильич впервые ехал по трассе, которую строил, и грудь его переполняли разнородные чувства. Вот оно, место, где всей областью был выигран бой большого значения. За три с лишним месяца сделано то, что останется на десятилетия. Сроки плана, правда, упустили: кое-где на квашинской дистанции еще не завершили россыпь щебня, укатку, не поставили станционные павильоны, опознавательные знаки, в полях не успели обсадить дорогу деревьями. Недоделки придется отложить на весну, ну да это мелочи. Как всякий творческий человек, Камынин вынашивал в себе новую идею: постройку дороги от Моданска до Рыкачей — районного городка в двадцати километрах от областного центра. В доротделе Андрей Ильич по-прежнему стал выполнять обязанности главного инженера, и Хвощин уже не раз подчеркнул, что хозяин в управлений — он, Николай Спиридонович.

Протасов внезапным движением руки приказал шоферу остановиться. Машина мягко затормозила, и после шума мотора, колес сделалось очень тихо. Слышно было, как рядом, в лесу, несмотря на шорох реденького дождя, отрывисто щебетали дрозды. Протасов открыл дверцу, вылез из кабины: он был в плаще, фуражке и сапогах.

— Хвалили, говоришь? Да, видно, рано. Это что?

Оба дорожника словно увидели змею. Впереди, метрах в трех от автомобиля, проезжая часть шоссе и обочина осели, перекосились, образовав трещины, неглубокие ямы, уже налитые дождевой водой.

— Что тут такое? — беспокойно пробормотал Хвощин.

— Брак, — жестко сказал Протасов. — Две трети дороги, то есть от Моданска до Суходрева, сделаны отлично, а тут халтура. Поняли теперь, товарищи строители, почему я не стал принимать дорогу сразу после окончания? Парады я и так видел. А вот после осадки, ливня работа лучше заметна.

— Вот черт, — пробормотал Хвощин.

— Чья дистанция? — спросил Протасов.

Камынин молчал.

— Кажись, моя, — проговорил Хвощин, оглядываясь с таким видом, точно не мог сразу определить, чья дистанция. — И как это могло случиться?

— А вы знаете, инженер?

Камынин вновь промолчал.

— Ну, так я знаю, — продолжал секретарь обкома. — Плохое шоссе получилось потому, что здесь плохо работали. Понятно? В первую очередь отвечает за него, конечно, Камынин. Но подвели его вы, товарищ Хвощин. У начальника стройки была этакая либеральная нотка — не вмешиваться в дела соперника по соревнованию да еще руководителя облдоротдела. Вот вам и результат.

— Тут самые гнилые грунты из всей трассы, — начал оправдываться Хвощин. — Торфяное болото. Я и так…

— Тем добротнее надо было участок делать, — перебил Протасов. — У вас имелся топографический план района? Геологи определили щупом глубину болота? Надо было применить метод выторфовывания, построить насыпь из гравия, крупнозернистого песка, гальки… Да мало ль способов? Вы же только ограничились водоотводными канавами, дренажами. Хотите весной пучины дождаться? Совсем вывести этот отрезок шоссе из строя?

Подушки бровей Хвощина побагровели, он молча кусал ногти на короткопалой руке.

— Я ведь помню, — Протасов погрозил ему пальцем. — Тут ваш второй скоростной участок. Детчинский. За премией гнались, цветочек захотели сорвать! Помните у Пруткова… или это поговорка? «Торопом только блох ловить». В стройке ж наряду с темпами нужна прочность. А то вот и вышло: ваша дистанция и по соревнованию отстала, и по качеству. Хороши ягодки?

— Дожди меня подсадили.

— Дожди только над вашей дистанцией лили? Да и какой вы командир, если не учитываете всех возможностей? Мне давно передавали, как вы смеялись над камынинскими «черепахами», да я и сам помню, что вы говорили мне на партактиве в лекционном зале… Я не за поговорку «Тише едешь — дальше будешь», я за афоризм «Лучше сделаешь — быстрей поедешь».