Джедаи все вместе направились к главному входу в Храм. Здание нависало над ними, и после столь долгого времени, проведенного на фронтире, звуки города казались оглушительными. Даже «Звездный свет» с его непрерывными потоками путешественников, чиновников и джедаев не казался таким хаотичным, как Корусант. Мимо проносились аэроспидеры, а сквозь толпу проталкивались дроиды, впаривая свои товары и предлагая услуги. Рит, конечно, скучал по Храму и его холодной, ободряющей энергии, но нисколечко не скучал по хаотичной энергии огромного множества народа, обитавшего в Храме и за его пределами.

Юноша повернулся к Имри, чтобы задать вопрос, и увидел, что радостный восторг на лице падавана сменился чем-то близким к панике. Перед глазами Рита промелькнула сцена в той столовой на «Звездном свете». Он вспомнил, что парнишка инстинктивно устанавливает контакт с окружающими, и подумал, каково это – когда ты столь чуток к эмоциям других и вдруг оказался посреди такого муравейника, как Корусант. Наверное, все равно как если бы тебя бросили в бурную реку. Особенно после долгих лет, прожитых в слабозаселенном пограничье. Судя по расширенным глазам Имри, тот уже тонул.

Прежде чем Рит успел что-то сказать, к падавану подскочила Вернестра.

– Имри, – позвала она. Мастер Комак приподнял бровь, и мириаланка махнула рукой, чтобы они не ждали, но Рит остановился, а вместе с ним и старший джедай.

– Установи контакт с парнем. Покажи ему, как блокировать все, что творится вокруг, и концентрироваться на собственных эмоциях, – сказал мастер Комак. Вернестра кивнула; ее глаза тоже были расширены от невысказанной тревоги.

Она зажмурилась и положила ладони на виски Имри:

– Все хорошо. Пусть оно течет вокруг тебя. Дыши.

Рит увидел, как Имри стал дышать в унисон со своей наставницей, и его разрумянившиеся щеки обрели подобие нормального оттенка. Напряжение Вернестры тоже спало, и когда она открыла глаза и отпустила парнишку, на ее губах промелькнула улыбка.

– Лучше? – спросила Вернестра, и Имри неуверенно улыбнулся:

– Угу. Для меня это перебор. Как будто все эти эмоции разом накатили, и я ничего не мог поделать. – Имри встревожено прикусил губу. – Я никогда не испытывал ничего подобного.

Наставница ободряюще положила руку ему на плечо.

– Имри, это первый раз, когда тебя так накрыло? – спросил мастер Комак, когда они продолжили путь. Они влились в поток прохожих, которые шли в Храм: джедаев и чиновников Республики, граждан и нескольких торговцев, которые пытались продать посетителям свои безделушки.

– Нет, просто раньше никогда не бывало так сильно. Странно. Я вообще чувствую себя странно с тех самых пор, как мы улетели со «Звездного света». Как будто я должен кого-то разыскать. Я даже слышал шепот какой-то женщины. Ну, и когда мы сошли с корабля, я стал искать. Сам не знаю почему.

Вернестра застыла как вкопанная, и ближайший торговец углядел в этом возможность для себя.

– Джедай! Смотри! У меня есть подлинные кайбер-кристаллы из Священного города Джеды! – сказал виквай, сунув под нос Вернестре горсть каких-то стекляшек.

Вернестра мягко оттолкнула его, и тут Риту пришла в голову идея.

– Имри, ты не читал философию Самары Синей? Она была джедаем и служила в храме на Дженеции. Дженецианцы отличаются очень резкими перепадами настроения: то счастье, то вдруг ярость, – и они инстинктивно проецируют эти эмоции друг на друга с помощью Силы. Поэтому мастер Самара разработала серию медитаций, чтобы справляться со всем этим, пока она жила в местном храме. Мы с мастером Комаком отправили копию в библиотеку главного Храма. Возможно, ее техники тебе помогут.

Мастер Комак кивнул:

– Это ты здорово придумал, Рит. Ответы на наши нынешние проблемы очень часто можно отыскать в прошлом. Я действительно считаю, что это прекрасная идея. Рит, почему бы вам с Имри не сходить в библиотеку, пока мы с Вернестрой занимаемся нашими делами? Если, конечно, ты не возражаешь? – Этот последний вопрос он адресовал Вернестре.

– Нет, я тоже думаю, что это отличная идея, – сказала девушка, но на ее лице было странное выражение, как будто ей хотелось что-то добавить. Рит встревожился, не преступил ли он черту, предложив Имри что-то нетипичное. Но Вернестра лишь качнула головой, будто прогоняя стороннюю мысль, отчего ее волосы выбились из-под заколки. – Спасибо, Рит.

Рит кивнул, и когда они с Имри зашагали в библиотеку, которая располагалась в главном зиккурате Храма, юноша утешался мыслью, что теперь-то он именно в том месте, где и должен находиться по велению Силы.

Так почему же разум постоянно возвращался к голограмме Нэн на Тиикее? Откуда эта уверенность, что они встретятся вновь?

Вернестра глядела вслед Имри и Риту, и ее обуревали противоречивые чувства. Она была рада, что Рит, по его мнению, нашел некое учение, которое могло бы помочь Имри контролировать свою чувствительность к чужим эмоциям. С другой стороны, ей хотелось поговорить с Имри о женском голосе, который слышал ее ученик.

Не тот ли это голос, который не давал покоя Вернестре после видения в гиперпространстве? Голос, казалось, исходил из самой Силы, потому что иначе объяснить его не получалось. Как мог кто-то обратиться к Вернестре прямо в видении, а потом и на Тиикее? Кто мог столь достоверно существовать во многих местах одновременно?

Вернестра не знала ответов на эти вопросы, отчего и хотела расспросить Имри. Потому что, если женщину слышал кто-то еще, тогда, возможно, никакого возвращения видений не было. Возможно, происходило что-то совершенно иное. Что еще хуже. Чего Вернестра терпеть не могла, так это неуверенности в себе.

Они с мастером Комаком молча вошли в Храм – стражи пропустили без лишних слов – и оказались в благословенном прохладном полумраке. Холл украшали гигантские статуи отважных и благородных джедаев, а над самым входом висел гобелен с изображением битвы между джедаями и ситхами, при виде которого оба остановились и вытаращили глаза, будто обалдевшие младшие ученики. На гобелене джедаи, изображенные в виде умиротворяющих голубых завитков, сражались с ситхами, представленными как красные молнии. В центре композиции женщина-джедай стояла над ситхом-зайгеррианцем, который лежал на земле, протягивая руку и будто умоляя о прощении и снисхождении, которыми славились джедаи.

– Потрясающе, – выдохнула Вернестра, остановившись рядом с мастером Комаком.

– Во время моего прошлого визита этой штуки здесь не было, – отозвался он. – Да, весьма впечатляет.

– С возвращением в Храм, джедаи, – поприветствовала джедай-деваронка с белым пушком и россыпью веснушек. Она ступала так легко, что казалось, будто она плывет. – Вижу, вы обратили внимание на новое украшение центрального входа. Это дар Республики джедаям за помощь во время прошлогодней катастрофы.

– Да, – сказала Вернестра. – Очень красиво.

– Весьма. Поистине навевает мысли о дуальности Силы, не правда ли? – ответила гид.

– Кто же автор? – поинтересовался мастер Комак.

Деваронка повернулась и указала на картину:

– Этот гобелен был изготовлен более двухсот лет назад и является творением прославленного убдурианского художника-джедая по имени Шерш Ла Пленн, первого распорядителя храма на Саг-Кемпере. Это выдающееся произведение считалось утраченным, но, к счастью, теперь оно снова с нами.

– Интересно. Спасибо за информацию, – поблагодарил мастер Комак без тени сарказма.

– Всегда пожалуйста. Приятного визита, и да пребудет с вами Сила, – ответила деваронка и ушла встречать других джедаев, входивших в Храм.

Вернестра и Комак зашагали через холл. По пути они миновали нескольких мастеров, громко обсуждавших какой-то вопрос, и увернулись от ватаги младших учеников, которые бежали навстречу, смеясь и играя в какую-то игру с одним им ведомыми правилами. Они остановились возле ряда турболифтов, и Комак указал на последний.

– Этот отвезет тебя на этаж, занимаемый Советом, – произнес он. – Боюсь, мой путь лежит в другую часть здания.