С.А. Плетнева, на основании данных русских летописей и картографирования половецко-кыпчакских каменных изваяний, пришла к выводу, что кочевья «донских» половцев располагались в самом центре Половецкой земли — в бассейне среднего течения Северского Донца, который русские летописи неоднократно называли Доном или даже Доном Великим[486]. Согласно ей же, донские половцы, обосновавшиеся в первой половине XI в. в придонских степях, перешли на вторую стадию кочевания — с определёнными и ограниченными местами и маршрутами кочёвок, летними и зимними[487], и в местах их зимовок у половцев в XI в. возникают небольшие оседлые поселения. Благодаря данным русских летописей, нам известны некоторые имена этих «городков» — Шарукан, Сугров и Балин, все они локализуются на Северском Донце[488]. Если название Балин можно сопоставить, как предполагает С.А. Плетнева, с древнетюркским словом — balig[489], что означает город[490], то два упомянутых ойконима Шарукан и Сугров, несомненно, получили своё название по имени донских половецких предводителей (хана Шарукана и его брата Сугра).
Шарукан, известный в летописях на протяжении почти 40 лет, с 1068 по 1107 г., являлся одним из главных предводителей (перед ним как глава донских половцев, в летописных анналах, только один раз упоминается его отец — хан Осень, умерший в 1082 г.) могущественного донского объединения кочевников. Династия Шаруканидов прослеживается в русских летописях на протяжении четырёх поколений. К роду Шарукана принадлежали «его сыновья Отрок, бежавший в Грузию от Мономаха, и Сарьчан, а также брат Шарукана Сугр, сын Отрока Кончак (упоминается с 1172 по 1203 г. как глава донских половцев), и, наконец, сын Кончака Юрий, участник битвы на Калке, упоминается с 1205 по, 1223 г. и, по нашему мнению один из предводителей кыпчакского войска, неудачно выступившего в союзе с аланами в 1222 г. против монголов, в период их первого появления в предкавказских степях.
Нам представляется, что династия Шаруканидов, возглавлявшая объединение донских половцев, была выходцем из змеиного племени (кимаков — уран — каи — уранкаев). Приведём в подтверждение этой гипотезы некоторые доказательства.
Начнём с вышеупомянутых половецких городков. Учёными были сделаны попытки определить их местонахождения. Например, Н.В. Сибилев помещал их ниже Изюма, сопоставляя Шарукан с Теплинским городищем, Сугров — с Сидоровским городищем, Балин— с Маяцким[491]. Однако С.А. Плетнева, обследовав эти городища, пришла к выводу, что они датируются VIII–XI вв. и относятся к типу так называемых городищ с земляными валами салтовско-маяцкой культуры[492]. В то же время, согласно Плетневой, в данном регионе имеется одно, разрушенное распашкой укреплённое поселение, датируемое по керамическому материалу XII в. Это городище у с. Гайдары и, что интересно, рядом с Гайдары (Кайдары-Кайлары?) расположен г. Змиев (ныне Готвальд). В этой связи С.А. Плетнева далее замечает: «Факт существования в районе Змиева городища XII в. чрезвычайно интересен, так и как сам г. Змиев был, судя по названию, половецким становищем. Название города от слова «змея» связывает его с половцами-кыпчаками…»[493]. С.А. Плетневой как бы вторит И.Г. Добродомов, писавший, что «очевидно, половецкий город Шарукан можно отождествить с городом Змиевым в Харьковской области, тем более что он находится в том районе, куда специалисты по русской исторической географии помещали этот половецкий город»[494].
Сопоставление г. Шарукана с ойконимом Змиевым исходит из этимологии личного половецкого имени Шарукан от тюркского названия дракона, о чём подробно сообщает К.Г. Менгес, писавший, что слово Шарукан восходит «к венг. sarkan (sarkany) или его древневенгерской форме, имеющей значение «дракон»… слово встречается впервые в 1193 г. Поппе сравнивает «венг. sarkan с тур., крым., куман, sazayan— дракон, змея»»[495], и «это имя первоначально обозначает дракона почитавшегося «великим духом», или тотемным животным…»[496]. А как известно, именно дракон и змея как главная его ипостась были тотемными животными кимаков во времена их политического господства в степях Казахстана в IX–X вв., где они именовались в тюркской лексике под именем уран, в монгольской — каи.
Начиная с середины XI в. кимаки в составе кыпчаков-половцев появились у границ Древнерусского государства, что нашло отражение в русских летописях, преданиях и былинах.
Народ змей, т.е. кимаки, отложился в русской письменной традиции и под своим самоназванием, принесённым им из центральноазиатских степей, отложился он и в топонимике. Например, в древнерусских летописях встречается племя каепичи[497]. Структура этого этнонима ясна. Как пишет К.Г. Менгес, «имя представляет собой патроним на — ичь в им. п. мн. ч., образовано от сложного слова, вторая часть которого — opa/apo «отец»… Первая часть сложения — племенное название Qai (Кашг.) или Qajy; последнему отдаёт предпочтение Маркварт…»[498]. Одним из следов топонимического пребывания кимакских племён в землях донских половцев является ойконим Гайдары, отождествляемый с городом Шарукан. Интересно, что г. Шарукан, названный в честь хана Шарукана, в некоторых летописных списках, например Троицкой летописи, именуется Чешуевым[499], в чём, по справедливому замечанию С.А. Плетневой, опять же можно усмотреть связь со змеёй[500].
Варианты ойконима Шарукан — Чешуев, Гайдары, Змиев, прикладываемые к конкретному половецкому городу, как видим, являются лингвистической разновидностью одного термина, означающего змею.
Исходя из факта, что Шарукан — город донских половцев, во главе которых свыше 150 лет стояла династия Шаруканидов или, по нашему мнению, династия драконов, змей (основателем династии, видимо, следует считать Шарукана, в личном имени которого персонифицировался этноним), а для информаторов, описывающих события в Евразийских степях начала II тыс. н.э., не было секретом, что под змеиным племенем имелось в виду только этнические коллективы кимакской группировки, можно, как нам представляется, с определённым основанием предположить, что ханами донских половцев, образовавших династийную линию, были выходцы из народа «змей» — кимаков (уран-каи).
Выше мы пытались обосновать положение о том, что кимаки в своей первоначальной основе были народом монголоязычного этнического круга, в дальнейшем сильно отюреченного, почти полностью ассимилированного в процессе более чем 300-летнего проживания на территории Казахстана в кыпчако-йемекской тюркоязычной среде. Исходя из этого, следует предположить полиэтничность донского союза половцев, во главе которого стояли Шаруканиды, в среде которых, очевидно, представления о своих генетических связях с далёкой родиной, монгольскими степями никогда не прерывались и в драматические отрезки истории вдруг выступали на передний план. Помимо половцев-кыпчаков и кимаков в донское объединение кочевников входили остатки «самого различного степного и лесостепного населения, обитавшего на данной территории до прихода… кыпчаков. Это были аланы и болгары… печенеги и тюрки…»[501]. Например, в половецких городах Шарукан и Сугров, являвшихся зимними ставками обоих ханов, проживали вместе с половцами остатки разорённого и почти полностью уничтоженного ещё печенегами аланского (ясного)[502] населения Хазарского каганата[503], исповедующих христианство. Поэтому во время похода русских войск на «Дон» население Шарукана сдалось им без боя и вышло встречать их как представителей христианского воинства со всеми почестями, а во время второго похода в 1116 г. на эти же города сын Владимира Мономаха князь Ярополк «и ту взял полон мног… и приведе с собой Ясы, и жену полони себе Ясыню»[504].
