Так как земледельческое хозяйство у кыпчаков было крайне слабым и носило натурально-потребительский характер, то оно едва обеспечивало нужды собственного потребления и, конечно, не могло обеспечить хлебом кочевых соплеменников. Поэтому кыпчаки нуждались в хлебе. Верхушка общества также интересовалась дорогими тканями, украшениями, дорогим оружием, пряностями, экзотическими для степи фруктами и т.д. Всё это учитывали хорезмийские и другие восточные купцы, отправляясь в степи, примыкавшие с севера к их местожительству.

Наряду с натуральным обменом у племён Дешт-и Кыпчака развивались отдельные элементы товарно-денежных отношений, что обусловливалось, несомненно, увеличивающимся ростом торговли с земледельческими районами и ростом товарности скотоводческого хозяйства. Этот процесс происходил одинаково по всей степи, населённой кыпчаками и половцами, так что утверждение ряда авторов о том, что денежное обращение совершенно отсутствовало в степях Казахстана, в отличие от южнорусских степей, является уже устаревшим фактом. Об этом свидетельствуют находки монет, найденных в кыпчакских курганах как в степях Центрального Казахстана (А.X. Маргулан, М.К. Кадырбаев)[956], так и в Западном Казахстане (раскопки Г.В. Кушаева, В.В. Железникова и др.). Это свидетельствует и о том, что кочевое хозяйство не являлось непреодолимым препятствием для проникновения товарно-денежных отношений в степь.

На обращение монет в обиходе торговцев в степях Казахстана указывает и Ибн Батута, который приводит цены на лошадей, исчисляемые в арабских дирхемах и динарах[957]. Овцы на рынках Хорезма и в приграничных со степью городах не только обменивались, но и покупались за деньги. Об этом можно судить по следующим фактам: «жители Туркестана и области Хорезм… пользуются их шкурами… Одна шкура из них продается (за цену) от четверти динара до двух данаков и менее»[958]-.

Не следует, однако, преувеличивать значение этих сообщений, ибо фиксация денег в кочевой среде была сильно ограничена внутренней природой самого кочевого общества.

Кыпчакское общество в XI — начале XIII вв. было раннеклассовым с тенденцией развития в сторону феодального общества. Важную роль в общественной организации кыпчаков продолжал играть род, из которого слагались племена. О наличии родов у половцев свидетельствуют русские летописи. Так, например, под 1172 г. упомянут Кончак «с родом своим», в другом случае говорится о половчанине, который «крестился и был монах и с родом своим»[959]. Грузинские источники также отмечают существование среди кыпчаков родоплеменных подразделений. Историограф грузинского царя Давида Строителя писал: «Он (Давид) распределил их по родовому признаку (букв, по родам — «гуарад-нуарад») и поставил над ними военачальников и управителей»[960].

Согласно К. Марксу, «племена древних государств были основаны двояким путём: либо по родам, либо по территории. Племена, организованные по родовому признаку, древнее племён, созданных по территориальному признаку, и первые почти повсеместно были вытеснены последними»[961]. В первые периоды своей истории система общественной организации кыпчаков ещё продолжала основываться на институте родов, объединявшихся в племя, а также в более крупные объединения, называвшиеся «иль» (народ), в которых происходили постоянные перемещения и перегруппировки племён и родов. Немалую роль в этнической консолидации кыпчаков сыграли их контакты с соседними тюркоязычными племенами и другими этническими группами. С одними они находились в длительных и тесных взаимоотношениях, что, конечно, не могло не отразиться на их культурно-этнической общности, с другими же — в эпизодических отношениях, менее прочных. Последние почти не оставляли никаких следов взаимного влияния.

Следует также отметить, что в начале II тыс н.э. племена, составлявшие кыпчакский этнический массив, уже не представляли собой близкий союз кровнородственных объединений. Вследствие развивающихся классовых антагонистических отношений роды постепенно утрачивали своё первоначальное значение как объединение кровных родственников. В письменных источниках подчёркивается, что среди племён, входивших в кыпчакскую конфедерацию, были и другие, присоединившиеся к ней этнические группы[962]. Эти родоплеменные коллективы говорили как на различных наречиях тюркского языка, так и на некоторых монгольских диалектах, но их было значительно меньше. Рассмотрим родоплеменной состав кыпчаков в качестве элементов этнополитической организации общества.

Уже в наиболее раннем перечислении племенных групп, вошедших в состав кимакского союза племён, образовавшегося в долине Иртыша в IX–X вв., встречаются различные этнические подразделения: исконно тюркские, издавна обитавшие в указанном регионе (кыпчаки и йемеки), пришлые из более восточных районов из монголоязычной среды (тюркизированные группы татар, байандуров, собственно кимаков — каи). Среди кыпчакских племён, кочевавших в XI–XII вв. на территории Казахстана, источники отмечают следующие родоплеменные группы: собственно кыпчаки, канглы, печенеги, огузы, йемеки, ильбари, югуры, башкиры, урани, или каи, кидани, бакауты и др. Все они входили в кыпчакскую конфедерацию племён, образовавшуюся на рубеже XI и XII вв. и впоследствии распавшуюся в результате «беспорядков, происшедших в среде кыпчаков»[963], и военных походов, предпринятых Хорезмом в Дешт-и Кыпчаке.

Для этого периода истории кыпчаков характерны были не только объединение этнических родственных племён, но и постоянные столкновения племенных коалиций, дробление самих племён и, наконец, смешение с иноязычными группами. Этот период отразили в своих хрониках авторы XIV в. Ан-Нувейри и Ибн Халдун, описывающие со ссылкой на летопись XIII в. этническую ситуацию, сложившуюся в Дешт-и Кыпчаке в предмонгольское время. Согласно Ан-Нувейри, у кыпчаков было много различных племён: токсоба, йета, бурджоглы, бурлы, кангуоглы (кангароглы), анджоглы, дурут, карабароглы, котян[964], джузан. Ибн Халдун тоже перечисляет одиннадцать племён кыпчаков с небольшими изменениями в их написании. Они у него следующие: токсоба, сета, бурджоглы, зльбури, канаарлы, оглы, дурут, калабаалы, джерсан, карабирикли, кунун. «Ход рассказа, — пишет дальше он, — указывает на то, что племя дурут из кыпчаков, а племя токсоба — из татар, что все перечисленные племена не из одного рода…»[966].

В списке племён, приведённом Ан-Нувейри и Ибн Халдуном, встречаются знакомые родоплеменные подразделения, в частности бурлы, или эльбури, известное под именем ильбари в степях Западного Казахстана или под этнонимом бурчевичи в южнорусских степях; кангуоглы, или канаглы расшифрованные ещё Н.А. Аристовым как канглы[967]. Имя токсоба имеет аналогии в названии «токсобичи» русских летописей[968], йета или сета, соответствуют летописным етебичам или ещё ближе — летописным иета[969], друт, или дортуул тождественны летописным тортробичам[970]. Племя карабирикли (черношапочники — чёрные клобуки) объединяли в XII в. такие племена, как берендеи, или байндур (племя, известное ещё среди кимаков), и каепичи[971]. Последние являются ничем иным, как племенем каи[972]. Интересно связать этноним котан, или кунун, с именем основателя династии ильбари, имя которого П. Пелльо восстанавливает как кунан[973]. В то же время этот этноним встречается в половецкой ономастической среде в форме котян[975].