Воздух завибрировал чуть выше синего дракона — значит, Джемма была совсем близко и, наверное, выжидала, примеряясь, как удобнее нанести удар. Наездник — а зрение позволило Дарре признать в нем своего бывшего мучителя — ничего не почувствовал, но ящер заволновался, очевидно, почуяв запах собрата. Однако живодер на его спине только натянул поводья да ударил ладонью по драконьей шее.
У Дарре вспыхнули щеки, будто это он только что пощечину получил. Сколько же их было в его жизни! Руки сжались в кулаки. Нет, невозможно забыть трехлетний позор, раз за разом пытающий своей мерзостью в воспоминаниях, так и не позволяя почувствовать себя полноценным человеком. Если бы Дарре мог отомстить… Хотя бы напугать обидчика до полусмерти: сбросить эту тварь со спины драконьего мальчишки, наступить ему лапой на грудь, заглянуть в обезумевшие от ужаса глаза…
Но боги не давали такой возможности, считая, вероятно, что и так сделали для него слишком много. И Дарре надлежало смириться, всю жизнь нося эту неудовлетворенность в душе. Не просить же, в самом деле…
Тренькнула тетива, и арбалетная стрела пронзила синему дракону крыло.
На стене раздался стон предчувствия, а у Дарре сердце замерло, понимая, что будет дальше.
Там же Ана и еще два мальчишки!..
Создатели, нет, Дарре не этого вовсе хотел!..
Новый свист — и в груди все оборвалось.
Клетка с Аной — родной, любимой, самой близкой на свете — выпала из драконьих лап, и Дарре, как сквозь сон, услышал оглушительный детский визг — последний крик сестры…
Воздух всколыхнулся — и клетка замерла в воздухе, но лишь на мгновение, а потом какими-то рывками, по косой, снова устремилась вниз.
Дарре раньше всех понял, что произошло — еще до того, как надрывающаяся Джемма потеряла свою невидимость. Она ухватилась лапами за клетку и с помощью невесть откуда взявшихся сил опускала ее на землю.
У Дарре засосало под ложечкой в предчувствии беды. Если бывшие хозяева охотились за перламутровым драконом, сейчас было самое время его поймать.
Ликующий возглас услышали даже на крепостной стене. Наездник стегнул дракона кнутом, направляя его к ничего не замечающей Джемме. Ей совсем немного оставалось, чтобы опустить клетку на твердую поверхность, но синий ящер уже атаковал.
Все разумные доводы потеряли в этот момент смысл. Дарре вдохнул, впуская дракона в душу и чувствуя, как тело покрывается чешуей. Привычная вспышка огня перед глазами, и Дарре, не глядя и не слыша засвистевших стрел, ринулся вниз со стены, вставая на четыре лапы, помогая равновесию хвостом и думая только о том, чтобы помочь сестре.
Джемма почуяла опасность на мгновение раньше столкновения. Выпустила клетку из лап, метнулась в сторону. Синий дракон устремился было за ней, но Дарре, в несколько прыжков преодолев разделяющее их расстояние, ударил чересчур низко опустившегося юнца в грудь.
Клетка грохнулась оземь и развалилась на несколько частей.
Синий дракон отлетел в сторону и затих: он был гораздо меньше Дарре и не мог биться с ним на равных.
Дарре шагнул было в его сторону, но огромная тень накрыла почти все приармелонское поле, и Дарре понял, что Кён приготовился к нападению.
Не слушая, что кричали ему с крепостных стен, Дарре метнулся к клетке, раскидал обломки, освобождая сестру и ее товарищей. От сильного удара все трое потеряли сознание, и только Эдрик начинал шевелиться, приходя в себя.
Дарре в секунду оценил расстояние до Армелона и стремительно уменьшающуюся дистанцию между ним и белым драконом. Тот выставил когтистые лапы, намереваясь перехватить Дарре поперек спины в уверенности, что тот не сдвинется в сторону, защищая ребят.
Дарре напрягся, готовясь к боли и прикидывая, как продержаться до того момента, когда Ана с друзьями сможет добраться до крепостных стен. Если оттянуть Кёна с его драконом подальше от места падения клетки, может быть, кто-нибудь из горожан рискнет выбраться наружу и помочь ребятам?
Но геройствовать не потребовалось. Джемма, о которой Дарре уже и забыл, вихрем пронеслась у него перед носом, схватила Эдрика и, почти касаясь животом травы, устремилась прочь.
Дарре мигом перестроился, почувствовав, что не один, и ловко увернулся от первого броска белого дракона. Тот тяжело и неповоротливо зашел на второй круг — так, что у Дарре даже было время сравнить, насколько отличаются естественные движения ящеров от тех, что они вынуждены совершать под влиянием подчиняющего зелья.
Второй бросок у Кёна вышел ничуть не лучше первого: Дарре перекатился через бок, а белый дракон едва не завяз когтями в земле, прежде чем снова взмыть в воздух.
Джемма тем временем подхватила Хедина, а Дарре скрипнул зубами, проклиная ее за то, что она оставила Ану напоследок. Может, конечно, Джемма боялась, что устанет за два переноса и не вытянет потом здоровяка Хеда, но интуиция подсказывала, что причина крылась совсем в ином. И сейчас эта причина не позволяла Дарре вздохнуть, вынуждая отвлекаться от битвы, чтобы в случае необходимости оградить от беды сестру.
И Кён, кажется, это понял, а потому направил своего ящера не на Дарре, а к разбитой клетке, целясь в беззащитное девичье тельце. Дарре рванул наперерез, выгнулся, прикрывая собой Ану, и тут же почувствовал, как острые когти безжалостно воткнулись в спину, разрывая ее по зажившим было шрамам.
Из горла вырвался мерзкий булькающий хрип, и тотчас же снова засвистели арбалетные стрелы, направленные в белого дракона. Тот дернулся пару раз, а потом поднял голову и окатил крепостные стены пламенем, сжигающим без разбору что людей, что оружие.
Дарре рванулся, надеясь воспользоваться моментом и освободиться, чтобы выманить потом противников в поле, подальше от клетки, позволив Джемме вытащить из нее Ану. Белый дракон покачнулся, неловко разбросав крылья и опалив подсохшую траву. Та вспыхнула в мгновение ока, поддаваясь огню, позволяя ему разрастаться и подбираться все ближе к клетке.
Кён на драконьей спине издевательски рассмеялся, а ящер еще крепче вцепился в бока Дарре и взмыл в воздух, подняв противника, будто игрушку.
Дарре попытался извернуться, чтобы вцепиться белому ящеру в шею, но тот с размаху швырнул его на землю, да так, что в ушах зазвенело, а в животе разлилась тупая боль, сбивая дыхание. Дарре перекатился было на бок, но Кён заставил своего дракона снова его подцепить и снова ударить оземь, словно дух рассчитывал вытрясти.
Дарре больше не успевал реагировать, задыхаясь от боли и дыма от горящей травы.
Огромный белый ящер, превосходящий противника размерами раза в полтора, играл с ним, словно кожаным мячом, а Дарре даже пошевелиться лишний раз не мог, потому что от малейшего движения все тело прошивали молнии, усиливая и без того раздирающую боль и рождая ту самую знаменитую драконью ненависть, которую Дарре столь самонадеянно собирался победить.
Он заметил еще, как Джемма вытащила наконец Ану из этого огненного безумства, а потом только боролся с самим собой: все его любимые были людьми, и он не хотел погибнуть с этим отвратительным чувством к ним.
И вдруг беспросветную муку прорезал крик Айлин, зовущей его по имени. Она стояла на крепостной стене, заламывая от отчаяния руки и умоляя Дарре подняться.
Кён гоготнул и направил своего дракона к ней.
У Дарре потемнело в глазах.
Сдался!
Решил, что всех спас, что выполнил долг, а теперь и помереть не зазорно? А кто же его рыжую девчонку защищать станет? Кто оградит ее от опасности, которую сама она не замечала, глядя только на Дарре и посылая слезную молитву богам о помощи? Ведь никого же рядом: кто пустил ее на стену, кто не досмотрел?..
Дарре сам не знал, откуда силы взялись — разве что ужас родил. Такой ужас, какого он не испытывал ни разу в жизни. Ни когда крылья его пластали, ни когда Ана на его руках умирала. В секунду понял, что Айлин испытывала, когда говорила, что за него боится. И вот сейчас испугался сам. Да так, что и о боли, и о ненависти забыл: вскочил и бросился за белым ящером.
