Ох, как тело безумствовало от ее близости, от дурманящего аромата ее волос, от пряного вкуса ее кожи под губами… Сколько лет Дарре считал это одержимостью и так сильно ошибался. Какая же одержимость, если Айлин чувствует то же самое? И хочет того же самого? И доверяет, несмотря на то, что вокруг на несколько миль ни одной живой души, что солнце окончательно скрылось за горизонтом, пустив на небо звезды, и что у обнимающего ее парня от дыхания остались одни клочки, а от благоразумия…
Дарре втянул носом воздух, задержал его в груди, прижимая Айлин к себе и стараясь одуматься. Хватит, пора взять себя в руки! Даже если Айлин не станет его останавливать, Дарре никогда не позволит себе ее опорочить. Что бы они ни напридумывали, а у Айлин есть родители, которые и будут распоряжаться ее будущим. И как они отреагируют на такого претендента в зятья, как Дарре, можно было только гадать. Он уже две недели не мог Эйнарду в глаза смотреть, боясь увидеть там осуждение, а то и разочарование. Вряд ли по тем взглядам, что бросал тайком Дарре на его дочь, Эйнард мог не догадаться, что между ними происходит. Молчал пока, очевидно, давая незадачливой парочке возможность самой повиниться в проступке. Но и его терпение не безгранично. И что услышит Дарре на свой счет, когда правда откроется? Эйнард, конечно, был человеком достаточно широких взглядов, но касалось ли это его любимой дочери?
— Бесстрашная рыжая девчонка, — пробормотал Дарре ей в макушку, и Айлин, с трудом усмирив властвующую над телом горячечную дрожь, улыбнулась. Нет, она никогда его не отпустит и никому не отдаст. Если понадобится, пойдет против родителей, против Армелона и всего белого света. Это ее мужчина — иначе разве отзывались бы так и душа, и тело разом? Айлин и знать не знала, какое удовольствие могут приносить ласки любимого. Когда весь мир не имеет значения и важно только — чтобы он не останавливался, не пытал незавершенностью, не искал несуществующих препятствий…
— Ты зажег во мне огонь, Ночной всполох, — неожиданно сказала она, и тут же прыснула над высокопарностью своей фразы, и зарделась, смущенная ее двусмысленностью. А Дарре смотрел на нее во все глаза, точно так же покрываясь краской, которую не могла скрыть даже опустившаяся тьма.
— Глубоко? — спросил он неожиданно охрипшим голосом, и Айлин не постеснялась прижать его ладонь к своему сердцу.
— Здесь!..
Дарре стиснул объятия.
— Ты у меня там давно, — ей в висок пробормотал он. — Почти шесть лет…
Айлин охнула, ошеломленная его признанием, и тут же почувствовала, как дрогнули обнимавшие ее руки. Ах нет, нет, она вовсе не это имела в виду, когда чувства свои не смогла сдержать. Она…
Айлин сунула нос ему в воротник и на мгновение прижалась губами к бьющейся там в исступлении жилке. И прошептала счастливо:
— Ты тоже…
* * *
Кайя танцевала только потому, что Беата попросила составить ей компанию на отроческом этапе девичьих плясок. Она вовсе не собиралась в них участвовать, придя на площадь лишь для того, чтобы поддержать сестер и проконтролировать Дарре, если тому вдруг взбредет в голову отказать Айлин после ее приглашения. Кайя не сомневалась, что он не способен на подлость, но не была уверена в его решительности: все-таки никогда еще дракон не стоял на помосте в качестве избранного в ритуальный хоровод, и никто не знал, как армелонцы могли отреагировать на такое новшество.
Кроме того, видя сестру каждый день и понимая, сколь сильно та увлеклась Дарре, Кайя опасалась, что чувства Айлин не нашли достойного отклика в его душе. Дарре, конечно, всегда был сдержан, не позволяя эмоциям выйти наружу, и мог, наверное, просто тщательно скрывать то, что на самом деле испытывал к Айлин. Но если это все-таки не так, Кайя должна была защитить сестру от общественного позора, а потому рассчитывала провести с Дарре воспитательную беседу и вытребовать у него обещание не подводить Айлин.
Однако все ее планы рухнули, когда Беата, состроив умоляющие глазки и грозясь броситься перед названой сестрой на колени, затащила ее на танцевальный помост.
— Ты же знаешь, я все время забываю эти движения, — оправдывалась Беата. — А тут посмотрю на тебя — и вспомню. Мне обязательно надо победить! Чтобы всем показать!..
Что именно она собиралась показать и кому, Беата не договорила, а Кайя не стала расспрашивать, почему-то чувствуя, что, соглашаясь, совершает большую ошибку. И теперь кружилась в танце на совершенно деревянных ногах, неслышно отсчитывая ритм и изредка поглядывая то на Беату, то на других соперниц.
Сестра делала много ошибок, но при этом танцевала с такой самоотдачей, что у судей, решающих, кого из претенденток пришла пора снимать с соревнования, не поднималась рука остановиться именно на ней. Другие девочки двигались кто лучше, кто хуже, но точно не с таким задором, как Беата. Пока взгляд Кайи не остановился на Ане. Вот уж кого Кайя никак не ожидала здесь увидеть, так это племянницу приемных родителей. Ее железный характер менее всего ассоциировался у Кайи с нежным и воздушным искусством танца. Однако Ана двигалась так, словно была одна и на помосте, и на всей площади, танцуя лишь для себя: легко, окрыленно, едва касаясь ступнями дощатого пола. Она казалась не девочкой, а мотыльком — ослепительно белым и чистым, и Кайя поняла, что Беате со всей ее страстью и напором не одолеть кузины. Тут не могло быть двух мнений: Беата зажигала, а Ана завораживала, и Кайя с удовольствием оставила бы помост прямо сейчас, чтобы посмотреть ее танец без помех. Но она обещала сестре помочь и потому продолжала свою работу, испытывая невольные уколы совести, когда та или иная конкурсантка в расстроенных чувствах сходила вниз. Кайя занимала чье-то место в ритуальном танце, хотя вовсе к этому не стремилась. Просто умела правильно двигаться, а желание…
Желание появилось в ту самую секунду, когда Кайя увидела возле помоста Вилхе. Он обвел взглядом кружащихся под музыку девочек, усмехнулся, посмотрев на сестру, подмигнул Беате, а потом остановил взор на Кайе, всем своим видом выражая поддержку именно ей. Ох, как подпрыгнуло и застучало ее сердечко, словно Вилхе только что пригласил ее на танец. Воодушевление растеклось по жилам вопреки воле, и Кайя почувствовала, как ноги сами закружили в сложных фигурах, а руки взметнулись к сердцу, набираясь от него столь необходимым для танца пылом, и в голове не осталось никаких лишних мыслей. Глаза в глаза: Кайя ловила взгляд Вилхе всякий раз, когда поворачивалась к нему, и все сильнее воодушевлялась, и желала только, чтобы музыка никогда не заканчивалась, и чтобы Вилхе все так же смотрел на нее: восхищенно и даже чуточку гордо, и чтобы…
— Ты же обещала! — из мечтаний вырвал голос Беаты: то ли раздраженный, то ли разочарованный, и Кайя вздрогнула, осознав, что едва не натворила. Почти пожертвовала сестрой и ее интересами ради собственной гордыни. И это после того, что Беата для нее сделала!
Неблагодарная приживалка!..
Кайя сбилась с ритма, начав оступаться и путать движения. Ей даже не пришлось притворяться и подыгрывать: навалившееся чувство вины лишило всякой легкости и грации, и Кайя ничуть не удивилась, когда услышала от судей свое имя. Совершенно опустошенная спустилась с помоста и сама не поняла, как подошла к Вилхе.
— Устала? — спросил он с неожиданной заботой, но тут же пояснил: — Совсем немного не дотянула. А танцевала лучше всех: глаз не отвести. Я и не знал, что ты так умеешь.
Кайя тотчас воспряла духом: ну и пусть проиграла. Какое это имело значение, если Вилхе сказал ей такие слова? И если заметил ее и даже похвалил? А ведь если бы не Беата…
— Мы просто с Айлин… С рассвета на ногах… Все пекли для праздника… — попыталась оправдаться она, и Вилхе серьезно кивнул. Хотел что-то ответить, но в этот момент стоявший неподалеку Хедин крикнул, перекрывая музыку:
— Ну что, девчата? Готовы побороться за лучшего парня Армелона?
Беата фыркнула. Ана не обратила внимания. Кайя усмехнулась.
Хедин, конечно, уже сейчас был завидным женихом: высокий рост, широкие плечи, густые волосы, смелый открытый взгляд, отлично подвешенный язык — мечта любой девчонки. Но его наглость порой переходила всякие границы. Это ж надо быть совершенно уверенным, что победительница захочет выбрать для ритуального хоровода именно его, хотя та могла предпочесть кого угодно. Например…
