— Что, больше не «белобрысая»?

Вот только не ответил со столь же привычным сарказмом, а лишь побелел еще сильнее, опустил взгляд и сжал кулаки. Ох и попал он в переплет. Айлин хватило двух проведенных в семье кузена лет, чтобы понять, каков он на самом деле. И разглядеть за мальчишеской бравадой, переходящей в хулиганство, настоящее. И теперь она отлично понимала, как сильно Ана его задела. Да только даже ее мнение о нем не пойдет ни в какое сравнение с тем, как Хедин сам отнесется к своему проступку. Надо будет обязательно поговорить с ним, чтобы не наворотил еще дел. Этот сможет.

Айлин проводила родных взглядом и перевела его на Дарре. Если бы он хоть раз промолчал в ответ на ее издевку, как Хедин сейчас, наверное, и совесть проснулась бы у Айлин гораздо раньше. Она-то ведь повзрослее Аны тогда была и уже кое-что понимала. И, быть может, даже ждала, что Дарре проявит какие-то тщательно скрываемые чувства, и бесилась, не находя тому подтверждения. А ведь стоило лишь сделать первый шаг…

Да невозможно же и теперь ничего не замечать! Совершенно особенного взгляда серых глаз, когда Дарре касался ее волос, — завороженного и восхищенного. Сорвавшегося голоса, когда Айлин закончила обрабатывать раны на его спине: она тогда, правда, тоже была сама не своя, но откровенно хриплые мужские нотки доставили такое удовольствие, что Айлин потом раз за разом вспоминала их, заливалась румянцем и в то же время испытывала что-то очень похожее на блаженство. Если… Да если столь простые вещи вызывали у Айлин такую реакцию, что она почувствует в объятиях Дарре, когда он…

Если он все-таки решится снова… испытать судьбу…

Айлин нежно провела пальчиками по его виску, коснулась щеки, замирая от чего-то неизведанного. Когда она мечтала подружиться с драконом, то и подумать не могла, что станет испытывать к нему столь яркие и глубокие чувства. И дело было не только в необыкновенно приятных ощущениях от его близости. Айлин нуждалась теперь в Дарре, как не нуждалась ни в ком на свете. Все время хотелось увидеть его, услышать его голос и короткие, но очень точные фразы, которые она потом припоминала с самой теплой улыбкой и примеряла на себя. Айлин давно выучила его расписание и обязательно забегала в госпиталь, чтобы пересечься хоть ненадолго. Перекинуться парой приветливых слов. Поймать улыбку в его глазах и потом радоваться ей, как ребенок подарку.

Если бы проводить с ним хоть чуточку больше времени… Они оба, казалось, искали поводы для новых встреч, но находили только какие-то дела, отнимающие уединение и не позволяющие насладиться настоящей близостью. Вот если бы Дарре пригласил ее куда-нибудь, как Кён сегодня…

Айлин передернуло от этого воспоминания. Она сама не поняла, как сжала руку Дарре, будто ища защиты. Нет, ему нельзя такое говорить. Даже если он к Айлин равнодушен, подобного поведения ни от кого не потерпит. А чем это закончится для дракона, страшно даже подумать.

Айлин поднесла тыльную сторону его ладони к губам. Какая холодная — непривычно и давяще страшно. Папа сказал, что у Дарре всего лишь сильное переутомление, вызванное полной отдачей сил для исцеления Аны, но ведь никогда раньше он не изводил себя так — до потери сознания. Айлин была уверена, что такой дар не требует никаких жертв, но и это оказалось неправдой. Дарре снова доказывал свою состоятельность ценой собственного здоровья. Ох…

Его ресницы чуть дрогнули, и Айлин засмотрелась на них: черные, длинные, вызывающие у нее чувство умиления пополам с восторгом. Все-таки Дарре стал удивительно красивым. Или он всегда таким был, да только она отказывалась это замечать?

— Просыпайся… — невольно сорвалась с ее губ ласковая просьба. — Ну, пожалуйста…

Услышал? Или просто время пришло?

Дарре вздохнул полной грудью и открыл глаза так резко, что Айлин не успела выпустить его руку. Или, быть может, просто не захотела?

— Я… — надтреснутым голосом проговорил он, не в состоянии сразу понять, что произошло, но совершенно отчетливо видя над собой Айлин, прижавшуюся губами к его руке. В груди защемило, а в голове словно молния сверкнула, выжигая непонятные страхи и оставляя только то сумасшедшее, но невероятно светлое чувство, что родилось в его душе при первом взгляде на рыжую девчонку. — Айлин… Ты же…

Голос предал окончательно, не позволив сказать очередную глупость. А она вдруг наклонилась и поцеловала его в лоб. У Дарре оборвалось дыхание.

— Все хорошо, — прошептала Айлин таким голосом, что прятавшиеся до этого воспоминания обрушились разом, вынудив Дарре вздрогнуть. Он неосознанно попытался подняться, но тело было словно ватным, а голова невыносимо тяжелой. Дарре с усилием повернул ее, пытаясь найти взглядом Ану, и, только когда понял, что ее здесь нет, осознал наконец смысл фразы Айлин.

— Ана… — кое-как пробормотал он, от охватившего волнения не замечая ничего вокруг. В мозгу забилась сотня вопросов, и только спокойная улыбка Айлин не позволила заняться ужасом.

— Папа забрал ее в госпиталь, — объяснила Айлин. — Или Ана забрала папу, не знаю. Во всяком случае, из них двоих она точно выглядела более уверенной.

У Дарре будто гора с плеч свалилась. Значит, справился. Значит, успел и правильно все сделал. Айлин же не станет лгать. По крайней мере, о таких вещах.

— А ты?.. — с трудом выговорил он: сил на полное предложение попросту не хватило.

Айлин повела плечами, потом зачем-то посмотрела на его руку, которую все еще держала в своей.

— Догадайся! — сердито ответила она, но тут же оттаяла, заметив, как порозовели его бледные щеки. Проняла! Что бы он ни подумал, а это явно было лучше того, что сказала бы она. Вот тоже нашел, о чем спрашивать! Как будто так непонятно! Только бы опять не решил, что она его пожалела. Румянец ведь и уязвленная гордость вызвать способна. Потом не докажешь…

— Айлин… — выдохнул Дарре, и она вдруг сорвалась, принявшись сквозь накатившие слезы объяснять, как перепугалась за него, как не знала, что делать и чем помочь, и закончила тем, что обвинила его в полном безразличии к собственной судьбе и чувствам людей, которые за него волнуются. Потом замолчала, опустошенная, и снова уставилась на его руку. Разозлится? Станет говорить, что Ану спасал и не мог о себе думать? Как будто Айлин этого не понимала. Четверть часа назад сама бы последнюю каплю крови отдала, только чтобы вернуть Дарре к жизни. Да только…

Глупый мальчишка!

— Что обо мне волноваться? — сдавленным тоном произнес он, не позволяя себе поверить в то, что Айлин говорила сейчас о себе. Тут ведь один неверный шаг… Или отпустить, и будь что будет? Все-таки его голова лежала у нее на коленях, а ее пальцы крепко переплетались с его, и эмоций на страх просто не оставалось. Одно только желание утешить, и Дарре привычно прикрылся им, ощущая себя последним трусом. — Что со мной может случиться? Я же дракон.

Айлин не справилась с затопившей обидой. Она душу раскрыла, едва ли не в чувствах своих признавшись, а он… как с девочкой несмышленой… Так бы и вскочила, сбежала от него подальше, если бы совесть позволила. А теперь сиди тут, слушай, рви сердце…

Дарре поднял свободную руку и коснулся ее щеки, стирая непросохшие слезы. Слишком явное разочарование появилось на ее лице после его слов. И Дарре не смог противиться. Пусть отпрянет в оскорблении, обожжет взглядом, уколет словом, но только не плачет из-за него. Так, что душа разрывается.

— Ты не дракон, — всхлипнула Айлин, а сама обхватила и эту руку, пристроилась к ней, закрыла глаза, страшась увидеть его реакцию и в то же время ловя мгновение острого удовольствие от вернувшегося к Дарре тепла. — Ты дурак просто!.. Самонадеянный и бессовестный!.. Так бы и дала тебе по лбу… чтобы гордыни поубавить…

У Дарре зашумело в голове. Если бы сил хватило, прямо сейчас поднялся бы, прижал ее к себе и напомнил, как два года назад не совладал с собой. И наплевать, что произошло бы дальше… Разве стала бы Айлин плакать, будь он ей безразличен?

Но даже рука возле ее щеки дрожала от напряжения, а о том, чтобы заставить шевелиться все тело, не могло быть и речи. И только…