— Ах, бети, — говорит дадима, — такова уж взрослая жизнь. Она непостоянна и преподносит нам все новые уроки. Посмотри на меня. Мне уже семьдесят шесть, а я только учусь хорошо выглядеть в белом.

Аша выдавливает из себя улыбку.

— И это напоминание о том, что у меня для тебя кое-что есть.

— Дадима, нет! — противится Аша. — Я же только что закрыла чемодан.

Смеясь, она откидывается на кровать и вытирает слезы.

— В таком случае тебе придется взять еще один, — говорит дадима и удаляется шаркающей походкой. Она возвращается с вынутым из шкафа ящиком и садится на кровать рядом с Ашей. Порывшись в ящике, дадима достает толстую, покрытую пылью книгу и протягивает ее внучке.

Девушка проводит ладонью по синей обложке с золотыми буквами «Оксфордский английский словарь».

— Ух ты! Ему, наверное, лет пятьдесят.

— Больше, — говорит дадима. — Отец подарил мне его на выпускной около… ох, шестидесяти лет назад. Я говорила тебе, что он был англофилом. Словарь мне очень помогал, когда я давала уроки. Я знаю, ты добьешься очень многого. Пусть он лежит у тебя на столе в память о том, что я верю в тебя, как и мой отец верил в меня.

Аша кивает, а на глаза у нее опять наворачиваются слезы.

— Я обещаю, — шепчет она.

— И вот еще. — Дадима дает Аше прямоугольную бархатную коробочку голубого цвета. Девушка открывает замочек и откидывает крышку. Увидев то, что лежит внутри, она отступает на полшага от изумления. Это комплект золотых украшений насыщенного желтого цвета, инкрустированных ярко-зелеными изумрудами. Колье, серьги и четыре браслета. Аша смотрит на бабушку, слегка приоткрыв рот.

Дадима пожимает плечами.

— Какой прок от украшений в моем возрасте? Ни на какие торжества ходить я больше не собираюсь. А их подарили мне в день моей свадьбы.

— О, дадима, но разве тебе не хочется оставить их на память? — спрашивает Аша, с удивлением глядя на бабушку.

Дадима качает головой.

— По нашей традиции, этот комплект должен перейти к моей дочери. Я хочу, чтобы они были у тебя. Дададжи хотел бы того же.

Аша кивает, глядя на ослепительно сверкающие украшения.

— К тому же они так мило на тебе смотрятся, — добавляет дадима, поднося одну из сережек к мочке Ашиного уха. — Подчеркивают твои чудесные глаза.

Они обнимаются, и дадима тихо спрашивает:

— Ты расскажешь родителям о том, что узнала в приюте, бети?

Они выпускают друг друга из объятий, Аша вытирает слезы и кивает.

— Когда приедем домой. Я не знаю, как они это воспримут, особенно мама, но они заслуживают того, чтобы знать правду.

Дадима обхватывает своими сухими прохладными руками лицо внучки и говорит:

— Да, мы все этого заслуживаем, бети.

Мумбай, Индия, 2005 год

Сомер

Сомер собирает вещи, и в этот момент кто-то стучит в дверь.

— Заходи, — бросает она не поворачиваясь, ожидая увидеть Ашу.

Но вместо нее в комнату заходит мать Криса с большой коробкой в руках.

— Здравствуй, бети! Я вам кое-что принесла.

— О, а Кришнан только что убежал вниз попрощаться с кем-то из соседей.

— Это неважно, — говорит Сарла и кладет на кровать что-то большое, завернутое в тонкую белую ткань. — Они не для него, а для тебя.

Сомер убирает чемодан и садится на кровать рядом со свекровью. Между ними лежит большой сверток. Сарла развязывает веревку и разворачивает сложенную в несколько слоев белую ткань, которая оказывается не чем иным, как богато украшенными сари насыщенных оттенков.

— Я хочу подарить их тебе. Остальные я отдала на благотворительность, но мне бы хотелось, чтобы именно эти — я надевала их на разные свадебные церемонии — остались в семье, — говорит дадима и кладет обе руки на стопку сари. — Я знаю, что ты не носишь индийскую одежду, так что ты можешь использовать их в качестве покрывал или занавесок, если сочтешь нужным. Я не возражаю, — смеется Сарла.

Сомер разворачивает сари насыщенного желто-оранжевого цвета, лежащее в стопке сверху, и проводит ладонью по гладкому шелку, украшенному орнаментом по краю. Оно удивительное. Цвета заката.

— Это было бы непростительно. Я хотела бы носить их, хотя бы попробовать, не знаю как, но…

— Аша может тебе показать. — Улыбка Сарлы делает морщинки у рта глубже.

— Спасибо. Я понимаю, как они важны. Обещаю, что буду беречь их, — с чувством отвечает Сомер. — Я очень вам за это признательна и… благодарна за то, как вы заботились об Аше весь прошлый год.

— Что ж, — Сарла накрывает ладонью руку Сомер, — никто не заменит мать, но я старалась заботиться о ней, пока тебя не было рядом. Она удивительная девушка. В ней много твоего. Ты можешь гордиться тем, как воспитала ее.

— Спасибо, — со слезами на глазах отвечает Сомер. Скрипнув, открывается дверь, и на пороге комнаты появляется Кришнан. — Но, как вы знаете, в этом не только моя заслуга, — смеясь, добавляет Сомер и кивает на дверь. — Ваш сын тоже кое-чего заслужил.

— Да, отдайте мне, пожалуйста, то, что я заслужил. Что я на этот раз натворил? — спрашивает Кришнан.

— Ничего. Абсолютно ничего. Заходи, садись, — говорит Сарла.

Сомер поднимает кипу сари и переходит в другую часть комнаты, а Кришнан садится на ее место. Она раздумывает, не стоит ли ей вовсе оставить мужа наедине с матерью, но Сарла обращается к ним обоим.

— Я знаю, что у вас там, в Калифорнии, есть много водоемов, — произносит она. — Может быть, вам удастся найти подходящий. Какое-нибудь спокойное местечко, которое понравилось бы твоему папе. — Она дает Крису маленький сосуд с серым пеплом. — Чтобы вы могли бы развеять там его прах.

С противоположного конца комнаты Сомер видит, как опускаются плечи Криса, когда он принимает у матери сосуд.

— Часть мы развеем здесь над морем, когда придет время, но… — Подбородок Сарлы выступает вперед, а глаза сверкают, когда она смотрит на сына. — Но он всегда так гордился тем, что ты там. И это тоже тебе. Он немного староват, но все еще работает. — Сарла достает из ящика видавший виды стетоскоп.

Сомер сразу же узнает медицинский прибор, который отец Криса носил на себе каждый день во время их прошлого приезда. Он не расставался с этим стетоскопом и частенько не снимал его даже за ужином. Кришнану в его нынешней работе он вряд ли пригодится. Возможно, он не пользуется стетоскопом уже несколько лет, но Сомер понимает ценность этого подарка.

— Ты уверена? Не хочешь оставить его… — говорит он, вертя стетоскоп в руках.

Сарла закрывает глаза.

— Да, бета, я уверена. Свои желания он выражал предельно ясно.

Еще час до посадки в самолет они сидят в зале ожидания аэропорта. Кришнан пьет последнюю чашку настоящего индийского чая, а Сомер с Ашей потягивают тоник с лаймом.

— Сегодня утром мама научила меня приветствовать солнце, — говорит Аша Крису. — Надо было и тебе с нами. Пока мы долетим до дома, у тебя все тело затечет и заболит, а нам будет гораздо легче.

Крис с улыбкой качает головой и снова погружается в чтение газеты.

— Ты знаешь, я подумываю о двухнедельном йога-паломничестве на следующий год, — говорит Сомер.

— Класс! Куда? — загорается Аша.

— В Майсур.

Крис отрывается от газеты, они с Ашей переглядываются, а потом оба недоверчиво смотрят на Сомер.

— Майсур… в Индии? — уточняет Крис.

— Да, — отвечает Сомер, — Майсур, Индия. У них там большой паломнический центр. Я разговаривала об этом со своим инструктором. Она считает, что я почти готова.

Улыбка медленно расплывается по ее лицу. Первый раз она приехала в Индию ради Аши. В этот раз — ради Кришнана. Возможно, следующий раз будет ради нее самой.

— Может, у нас получится превратить это в семейное путешествие.

— О да, — восклицает Аша, — это было бы замечательно!

— Вот только тебе, — Сомер протягивает руку, чтобы погладить животик мужа, — придется привести себя в форму, чтобы от нас не отставать.