Она выдыхает и ждет, что женщины проявят понимание.

Впервые с Сомер заговаривает невестка:

— Кришнан отпустил тебя одну?

— Да, то есть нет. Он не сказал мне об этом прямо. Просто он играл в крикет, вот я и пошла прогуляться.

— Конечно, Кришнан бы этого не позволил. Он лучше знает, — говорит свекровь, затем поворачивается к Сомер и добавляет: — Женщинам вроде тебя не положено ходить по улицам одной. Тебе не стоило идти гулять без кого-то из нас ради твоей же безопасности.

— Женщинам вроде меня? — переспрашивает Сомер.

— Иностранкам. У тебя голые ноги и руки, светлые волосы. Все это притягивает неприятности.

Она неодобрительно качает головой, одаривая Сомер осуждающим взглядом.

Сомер вспоминает, что утром была в юбке-миди и футболке. Не положено?

— Я… я запомню на будущее.

Она складывает руки на груди и встает.

— Простите, что помешала.

Женщина быстро идет по коридору, заходит в спальню и закрывает за собой дверь. Сомер пытается не поддаваться растущему внутри недовольству этой страной, ощущению, что здесь все плохо. Пристрастная процедура усыновления, непонятные правила приличия, тяжелый климат — все это теперь ассоциируется у нее с Индией. Она думала, что будет чувствовать себя в семье Криса как дома, а никак не белой вороной. Разве можно быть изгоем в собственной семье? Когда Аша вырастет, она будет похожа на Кришнана, они уроженцы одной страны, одной культуры. Ее дочка всегда будет связана с Индией, где самой Сомер все чуждо. Женщина роется в чемодане, находит спортивные штаны, которые не надевала с момента прилета, и, несмотря на изнуряющую жару, натягивает их поверх ночной сорочки.

Бомбей, Индия, 1985 год

Кришнан

Чтобы не ждать лифт, Кришнан решает пойти до родительской квартиры по лестнице, и на ступеньках остаются его мокрые следы. Сомер отнеслась с пониманием к его предложению сходить в бюро без нее, чтобы они скорее могли завершить процесс усыновления. В квартире Кришнан обнаруживает Сомер, в одиночестве сидящую в их комнате на кровати. Обхватив колени руками, она смотрит на льющиеся с неба потоки воды за окном. Жена не замечает его, пока он не оказывается прямо перед ней, мокрый с головы до ног. Тогда она поднимает глаза, и Кришнан видит, что ее лицо мокро от слез.

— У меня есть новости, — говорит он.

Слезы облегчения, изнеможения и радости текут у них обоих. Супруги решают отметить хорошую новость ужином в отеле «Тадж-Махал».

Еще до того, как бутылка вина пустеет наполовину, Сомер впервые за все время пребывания в Индии высказывает вслух все, что наболело. Она признается, как сильно расстроила ее процедура усыновления, насколько ненужной она ощущает себя в чужой стране, оторванной от него и его семьи. Кришнан слушает и кивает, подливая себе вина, затем заказывает скотч и практически сразу повторяет заказ. Он предполагал, что поездка в Индию дастся Сомер нелегко, и переживал за жену. Но он и не думал, что все окажется так плохо. Этот рассказ заставляет его чувствовать себя виноватым, хотя Сомер его ни в чем не обвиняет. Кришнан всегда знал, что момент расплаты настанет.

Во время учебы на медицинском факультете Кришнан не спешил рассказывать родителям о Сомер даже после того, как их отношения стали серьезными. Сами же мать с отцом никогда бы не поинтересовались, есть ли у него девушка, поскольку и не подумали бы, что у их сына к кому-то могут быть романтические чувства.

Кришнан тянул время, надеясь, что сможет подготовить Сомер к встрече с родственниками: научит ее немного говорить на гуджарати, приучит к индийской пище. Но на самом деле он не особо делился с ней подробностями жизни в Индии. Все-таки она была американкой до мозга костей, и он не знал, как она воспримет рассказы о большой семье, об открытых настежь окнах или о голубях, которые влетают прямо в гостиную. Любовь к Сомер была для Кришнана чем-то новым и опьяняющим. Поэтому он очень боялся потерять ее. Попытка объединить две эти жизни потребовала гораздо больше сил и мужества, чем было у него в двадцать пять лет. Оказалось, что проще оставить все как есть.

Он надеялся, что родители его поддержат. Но если бы перед ним встал выбор между родителями и Сомер, он остался бы с девушкой. Кришнан любил ее так, как не смог бы любить выбранную родителями женщину. Сомер была его сестрой по разуму, их объединяли общие воспоминания. Для Индии такие отношения были необычными, почти невозможными. Поэтому Кришнан выбрал жизнь в Америке и собирался перенять образ жизни простых американцев. Но теперь было очевидно, что он оказал девушке плохую услугу. К моменту знакомства с родителями стало ясно, что пропасть между двумя мирами не скрыть за внешними приличиями.

Сидящая перед ним женщина совсем не похожа на уверенную в себе студентку медицинского факультета, с которой он познакомился когда-то давно. Выкидыши, бесплодность, процесс усыновления, а теперь еще Индия — все вместе это нанесло болезненный удар по ее уверенности в себе. Но Кришнан знает, что та студентка никуда не делась. И его долг — приободрить жену.

— Эта процедура вытрясла и мне всю душу, — говорит Крис. — Что говорить, Индия может быть тяжким испытанием для людей с Запада. Но скоро все это закончится, мы уедем домой и заживем полноценной семьей, — говорит он, улыбаясь. — Разве это не достойная награда за мучения?

Сомер выдыхает.

— Только об этом и мечтаю. Я очень устала от невозможности предугадать, чего еще ждать от этой страны. Я уже сама не своя. Мне всего лишь хочется вернуться домой, к своей жизни, чтобы все это осталось позади.

Кришнану невыносимо видеть жену такой расстроенной. Он ужасно огорчен тем, что его страна и родственники заставили ее чувствовать себя до такой степени неловко. Крис винит себя за то, что не смог ни как следует подготовить Сомер к тяжелой для нее поездке, ни защитить ее. И он говорит те слова, которые, по его мнению, должны поддержать жену и помочь их браку. Им не придется возвращаться в Индию в ближайшее время. Они направят все силы на семью, на жизнь в Америке, и через некоторое время всё наладится.

Такси подъезжает к невзрачному облупившемуся бетонному зданию с ржавыми металлическими воротами, и Сомер сжимает руку мужа.

— На фотографиях все выглядело не так плохо, — шепчет она.

— Идем.

Кришнан приобнимает жену за плечи. Они идут к воротам. Из внутреннего дворика доносятся крики играющих детей.

Внутри их встречает Бинду — представительница индийского агентства по усыновлению.

— Добро пожаловать! Намаскар! — Женщина произносит приветствие, сложив ладони и улыбаясь. — Я знаю, как долго вы ждали этого дня, так что пойдемте скорее внутрь.

Бинду ведет их в здание. Кришнан бросает взгляд на Сомер. Та улыбается так ослепительно, словно за дверью ее ждет фотосессия. В здании к ним кидается ватага босоногих разновозрастных детишек. Они собираются в кучку возле Сомер, потому что никогда не видели людей с такой светлой кожей.

— Здравствуйте, мадам!

— А вы из Америки, мадам?

— …по-английски говорите, мадам?

Они тянут руки к ее рукам, дотрагиваются до ее футболки. Все дети одеты в поношенную одежду, и все, как один, широко улыбаются. Бинду уводит Сомер и Кришнана от толпы детей в маленький кабинет, где их ожидает одетая в сари женщина средних лет со скрещенными на груди руками.

— Намаскар, — с легким поклоном приветствует она вошедших. — Я помощник директора. Господин Дешпанде не смог присутствовать в этот счастливый день, но он передавал наилучшие пожелания. Нам осталось подписать документы, а потом я принесу ребенка.

Сомер садится в одно из двух кресел и берет у женщины планшет с бумагами. Тут она замечает нечто странное в начале документа.