— Господин Мерчант, я спрошу еще раз, и на этот раз вы скажете мне правду. Где Виджай хранит свой товар?

Полицейский тычет Джасу в плечо своей латхи.

— Офицер сагиб, я говорю вам правду. У Виджая курьерская служба. Он хороший, очень честный парень. Он никогда бы не сделал того, в чем вы его обвиняете.

Сидя на кровати, Джасу серьезно смотрит на полицейского снизу вверх. Только в этот момент Кавита замечает торчащие из кровати пружины матраса. Что они ищут?

— Хорошо, господин Мерчант. Если, как вы утверждаете, вы не знаете, чем занимается ваш сын, вы, по крайней мере, можете сказать нам, где он сейчас находится. А? В такой поздний час? Если он такой хороший парень, почему он не дома?

Кавита украдкой заглядывает в комнату. Она не видела Джасу таким испуганным со дня полицейского рейда в трущобах.

— Сагиб, сейчас вечер субботы. Нет даже одиннадцати. Наш сын гуляет с друзьями, как большинство других молодых людей.

— С друзьями, да? — фыркает полицейский. — Теперь, господин Мерчант, вам, наверное, захочется получше присмотреться к собственному сыну и к его друзьям. — Полицейский снова тычет Джасу в плечо. — Передайте ему, что мы за ним наблюдаем.

Люди в форме уходят, коротко кивнув Кавите.

Этой ночью Кавита просыпается от криков Джасу. Она поворачивается на кровати и видит, что муж пытается сесть, ухватившись за простыню, которой укрыт, и кричит:

— Най, най! Отдайте!

Сначала Кавита легонько трогает мужа за плечо: «Джасу», — а затем трясет: «Джасу! Что случилось? Джасу!»

Он перестает остервенело колотить по простыне и поворачивается к Кавите. Его остекленевшие глаза смотрят на жену невидящим взглядом, словно он не понимает, кто она такая. В следующий момент он опускает взгляд на свои ладони.

— Что я говорил?

— Ты говорил «нет» и «отдайте». Ничего нового. Как всегда.

Джасу закрывает глаза, глубоко вздыхает и кивает.

— Акча. Прости, что разбудил. Давай спать.

Кавита кивает в ответ, гладит мужа по плечу и устраивается в постели поудобнее. Она уже не расспрашивает его о том, что за сон не дает ему покоя. Он все равно всегда отказывается говорить с ней об этом.

Менло-Парк, Калифорния, 2004 год

Сомер

Аша сидит на кровати, скрестив ноги, а вокруг разложены вещи, которые ей нужно взять с собой. В углу комнаты стоит самый большой чемодан, какой только им с отцом удалось отыскать в универмаге «Мэйсис». Целых семьдесят шесть сантиметров в высоту. В коридоре стоит еще один такой же. Рейс в Индию через два дня. Как обычно, Аша начала бы собираться в последний момент. Но пару часов назад отца вызвали в больницу разобраться с аневризмой, и она поспешила укрыться в комнате.

Девушка привыкла к неожиданным уходам отца на работу по первому звонку. Так было на ее восьмом дне рождения в боулинге, на региональном конкурсе по правописанию в шестом классе и еще огромное число раз. Когда она была маленькой, она воспринимала эти уходы на свой счет и рыдала, если отец резко уезжал посреди семейного ужина. Аша думала, что сделала что-то не так. Маме приходилось объяснять, что у отца такая работа — помогать людям в экстренных случаях, которые могут произойти в любое время дня и ночи. Так у них и повелось: Аша привыкла всегда отвечать на звонки и ездить куда бы то ни было на двух машинах, если он дежурит на телефоне. Теперь это ее уже не раздражает. Экстренность отцовской работы напоминает ей собственную: горящие сроки в «Дейли Херальд», постоянный контроль за временем, которого остается все меньше, необходимость быть начеку до последнего момента. Аше нравится это чувство и сопровождающий его всплеск адреналина. Именно это и помогает ей добиваться целей.

Кроме того, в последние пару месяцев присутствие отца в доме — это единственное, что удерживает их с матерью от споров. Папа спасает ее от маминого явного недовольства, вызванного решением ехать в Индию, и связанных с этой поездкой материнских страхов и тревог. Аша просто больше не может все это выносить. Чем больше мать цепляется за нее и контролирует ее жизнь, тем больше Аше хочется уехать. В присутствии матери девушка чувствует себя крайне некомфортно и готова взорваться в любой момент. Поэтому когда отца вызывают на операцию, Аша убегает собирать вещи.

Она смотрит на разложенные по всей спальне стопки белья. Одежда свалена в большую кучу на полу. Некоторые вещи до сих пор не постираны. На письменном столе оставлено все необходимое для работы над проектом: ноутбук, блокноты, папки с материалами и видеокамера. В углу кровати стоит пакет с дорожной аптечкой. Аша обнаружила его на прошлой неделе, вернувшись домой. Даже без сопроводительной записки она поняла, что его собрала мать. Там был крем от загара, жуткой силы репеллент от москитов, таблетки от малярии и прочие лекарства на все случаи жизни, которых хватило бы для лечения жителей небольшой деревни. Появление этого пакета — знак того, что мама смирилась с ее поездкой в Индию. И наконец, вещи, которые Аша планировала взять с собой в самолет, чтобы не заскучать за двадцать семь часов перелета: DVD-плеер, айпод, сборник кроссвордов и две книги в мягких обложках. После некоторого размышления она кладет в стопку третью книгу — стихи Мэри Оливер. Прощальный подарок от Джереми. На форзаце он сделал дарственную надпись с любимой цитатой Аши:

Раздается громкий стук в дверь, и на пороге появляется отец.

— Можно войти?

Не дожидаясь ответа, он входит и садится на кровать.

— Конечно, я просто собираю вещи.

— Мне попалось тут кое-что на глаза, и я подумал, что это может пригодиться тебе в поездке.

Отец протягивает две странные штуковины из пластика и металла.

— Это переходник для розеток. Один конец вставляешь в розетку в Индии, а свой фен, айпод и прочее подсоединяешь к другому концу. Он изменяет силу напряжения.

— Спасибо, пап.

— Еще я подумал, что вот это тоже может оказаться полезным. — Он достает пачку фотографий. — Особенно перед знакомством со всеми. У нас там большая семья, знаешь ли.

Крис обходит кровать, садится рядом с Ашей, и они вместе рассматривают фотографии: бабушки и дедушки, дяди и тети, несколько двоюродных братьев и сестер примерно ее возраста, с которыми она знакома лишь по редким телефонным разговорам и открыткам с Дивали. Больше всего Аша нервничает именно из-за перспективы прожить год с людьми, которых едва знает.

— Я возьму их с собой в самолет. Так что пока долечу, я буду знать всех по именам.

— Ты обо всем договорилась с «Индия таймс»? — беспокоится Кришнан.

— Да, тот контакт, который ты мне дал — друга дяди Панкая, мне очень помог. Как только редактор услышал, что я по гранту из Америки, сразу заинтересовался. Они выделят мне рабочее место и старшего репортера, с которым мы будем ездить «в поле», в трущобы. Но все интервью буду проводить я. Возможно, они откроют под статью специальную рубрику в газете. Правда здорово?

— Да. И это хорошо, что тебя будут сопровождать. Мать об этом беспокоится.

Аша качает головой.

— Об этом и обо всем остальном. Когда она уже смирится? Или так и будет вечно сходить с ума?

— Просто она боится за тебя, моя сладкая, — говорит отец. — Она твоя мать. Это ее работа. Я уверен, что со временем она успокоится.

— Ты приедешь навестить меня? — спрашивает Аша. Кришнан некоторое время смотрит на нее, а потом утвердительно кивает.

— Мы приедем. Конечно, приедем, милая.

Он поглаживает дочь по коленке и встает.

— Удачи тебе со сборами.

Аша подходит с фотографиями в руке к своему старому письменному столу и садится на стул. Этот стол кажется маленьким в сравнении с просторным рабочим местом, к которому она привыкла в редакции «Херальд». Девушка открывает ящик, чтобы найти подходящий конверт для фотографий, шарит рукой по лежащим в беспорядке предметам и натыкается у дальней стенки на что-то знакомое. Моя шкатулка с секретами.