– Простите. Но мы здесь, чтобы лечить вас.

– Вам-то, конечно, виднее: вы первый халат напялили. Что? Не слышали старый анекдот? – Петр Степанович заметил недоумение на лице собеседника и пояснил. – Как определить, кто психиатр, а кто сумасшедший? Кто первым халат напялил, тот и доктор.

Он закудахтал короткими смешками, довольный шуткой.

– Опять Степаныч молодежи голову дуришь? – присоединился к ним Дремов в сопровождении верной Мари. Небось, получил сигнал о нарушении порядка и решил разобраться.

– Кому, как не нам, старикам, их уму-разуму учить?

– Мари, будь добра, проводи Степаныча в палату, – вежливо, но непреклонно приказал директор медсестре.

– Пройдемте, пожалуйста.

– Ну, если сама Мари просит… – «Казанова» залихватски обнял «девушку» за талию. Какое-то время до корректоров доносилось его пение. – «Эх, Мэри, Мэри, в моей голове звери…»

– Вечно Степаныч чудит, – благодушно усмехнулся Николай Федотович.

– Простите, что оторвали от дел.

– А я ни к нему. Я вас искал. Смотрю, развлекаетесь, – директор кивнул на подаренный девочками-коллегами пуловер.

– Это проблема?

– Пока не мешает делу, нет. Кстати, я заметил, рутина вас мало интересует, поэтому хочу предложить кое-что необычное. Как насчет поработать с Потрошителем?

– В смысле, поработать? – боясь выдать замешательство, осведомился Олег.

– Ничего сложного. Просто я хотел бы, чтобы вы помогли мне проанализировать его сон.

Программа закончила сверять загруженную композицию с базами данных и выдала результат. Уникальность – восемьдесят шесть процентов, совпадения: Моцарт «Шестая симфония» – двенадцать процентов, Ария «Там высоко» – пять процентов, Неодетки «Гиперболоид Мебиуса» – три процента.

Олег смял бланк заявления на посещение красного корпуса (рано!), сверился с таблицами и открыл текстовый документ.

«Таким образом, можно утверждать, что созданные пациентом мелодии принимают за основу существующий музыкальный опыт, изменяя и перерабатывая его в самобытные произведения».

Живопись, архитектура, религия, экономика, наука, государственное устройство – Дремов был прав: сон Потрошителя представлял собой прекрасный материал для десятка научных трудов… если бы регалии прельщали корректора. Но пока он не достиг цели, приходилось изображать интерес к порученной работе.

– Доктор, простите, что отвлекаю. Время утреннего обхода.

– Спасибо, – поблагодарил Олег, спохватился, что обращается к кукле.

Биороботы давно вошли в повседневную жизнь, но, несмотря на совершенствующееся с каждым годом программное обеспечение, по-прежнему напоминали людей лишь отдаленно. Даже те, что работали здесь.

Мари же, хоть и состояла из микросхем, вела себя и воспринималась как человек. Раньше, в другой жизни, Олег с удовольствием бы прогнал ее по тестам Тьюринга и Маркуса, а также пообщался с создателем.

Корректор закрыл документ, выключил колонки. Привычно задержался взглядом на фотографии в рамке. Оксана, несомненно, оценила бы последнюю композицию, а то и улучшила. Талантливая, там, где он добивался цели упорством и трудом, она шла шутя.

Олег раздраженно опрокинул рамку лицом вниз.

На посту его ждал… Павел.

– А где Игорь?

– Удрал… похоже, – виновато улыбаясь, вздохнул коллега, невзрачный безотказный мужик неопределенного возраста. В «Приюте» он отрабатывал вторую вахту подряд, по сплетням, скрываясь от жены. – Я зашел с утра за планшетом, и он попросил подменить на пять минут. Часа два назад.

Корзина для бумаг была забита обрывками партитур. Наверно, Игорь снова всю ночь писал песни для своей группы «Хохот безумца» или что-то в этом роде. Названия Олег не помнил.

– Еще один музыкант хренов, – пробормотал он под нос, вслух же спросил. – Как дела?

– Были всплески у третьего, пятого и семнадцатого.

Значит, нужно внести правки. Олег не глядя цапнул верхнюю папку. Демонстративный суицидник. Сегодня у корректора было не то настроение, чтобы нянчиться с малолетним истероидом. Какое-то время тишину нарушал только скрип ручек.

– Жестокое решение, – заметил Павел.

– Что-то не так?

– Да нет, вполне рабочий вариант, – отступился коллега, помолчал и добавил. – Просто подумалось: если бы, как утверждает христианский бог, мысль являлась грехом, мы с вами были бы еще теми грешниками. Почище спящих из красного корпуса.

– Религия – опиум для дураков, – недовольно отозвался Олег, перечеркнул написанное «казнь». Единственный «бог», который его интересовал, сейчас творил свой мир и был счастлив. Возмутительно счастлив.

– А проект «Цифровой разум» закрыли-то, – вздохнула Ирина: в последнее время Олег частенько проводил вечера, попивая кофе с девушками из отдела программирования снов. – Объявив, что негуманно заставлять одно разумное существо убивать другое, комиссия по этике запретила использовать полноценный искусственный интеллект в военных целях. А Министерство обороны, естественно, не собирается спонсировать «чистую» науку.

– Читала. Говорят, когда отключали сервера, на терминал пришло сообщение: «Я не хочу умирать!», – гнусаво поддразнила Наташа. – Ира, ты как маленькая, до сих пор веришь в человека из сети!

Блондинка стрельнула глазками в сторону парня, предлагая вместе посмеяться над глупостью подруги. Жеманно, кокетничая, склонила голову к плечу. Не показывая раздражения, тот улыбнулся в ответ.

– Зря вы так! – обиделась Ирина. – Если принять, что в ходе эксперимента действительно возник разум, пусть и ущербный, страх смерти естественен. Люди цепляются за жизнь, даже потеряв конечности, даже…

– То люди, а здесь набор алгоритмов, – парировала Наташа.

– Теоретически у нас достает научных мощностей, чтобы снять цифровой слепок личности. Но велика вероятность, что, лишившись тела, привычных ощущений, человек просто сойдет с ума.

– Эй, девчонки, не ссорьтесь! Лучше послушайте новый хит! – ввалился в беседку Игорь. – О, Ворошилов, и ты тут?

– Опять безумие что-то нашептало? – ехидно осведомилась Наташа. – Ты же вроде дежуришь сегодня?

– Психи под замком, – отмахнулся Игорь. – Какой смысл торчать на посту, если о любой внештатной ситуации тут же просигналит браслет? К тому же там осталась Мари.

– Не нравится она мне, – Наташа придирчиво изучила маникюр. – Кукла куклой, а как посмотрит, будто и впрямь живая.

– Так ее лично Дремов программировал, а он у нас голова! – согласилась Ирина. – Во всем на свете разбирается. Особенно в людях. Иногда такое чувство, что он мысли читать умеет. Помню, у меня бабушка заболела, никто не знал…

– Мы музыку слушать будем? – перебил Игорь, недовольный тем, что потерял фокус внимания.

– Не хочу, и вообще завтра рано вставать, – капризно поджала губы Наташа. – Олег, проводите?

– Конечно, – кофе еще не остыл, чтобы допить его залпом, и парень прихватил бумажный стаканчик с собой.

Ночью лагерь превращался в жутковатое место. Залитые светом прожекторов безлюдные аллеи, затаившиеся здания. Алые глаза биороботов. Мерцание энергетического купола над головой. Еще одно, поменьше, вокруг красного корпуса – точно огромный мыльный пузырь.

Наташка нарочито бодро болтала о каком-то старом фильме, где искусственный интеллект захватил землю и все люди оказались в вирт-капсулах. Корректор равнодушно кивал.

«Пузырь» погас.

– Олег? – Наташа не сразу заметила, что спутник отстал.

– Красный корпус…

Купол снова включился.

– А, все в порядке. Это Николай Федотович. Он сегодня с утра над снами работал.

– Разве их не вы с Ириной пишете?

– Нет. Директор сам, лично, – отозвалась Наташа. – Что-то не так?

Олег посмотрел на испачканную кофе руку, выбросил в ближайший мусорный бак смятый стаканчик.

– Ерунда.

Остаток пути они проделали в молчании.

– Послушайте, Олег. Может, зайдете? – у двери комнаты Наташа придвинулась ближе, обдавая его миазмами дешевых духов. – У меня есть кое-что покрепче кофе. Мы посидели бы вдвоем, поговорили и…