– Куда мы летим?

– Куда и все: искать новый дом! Ты только держись за остальных, пока не научишься быть таким. Тебя еще тянет в прежний мир. Просто следуй за нами, – она протянула руку, и Ючио привиделось, что он схватил ее и сжал.

– А ты? – спросил Ючио.

Мэй удивленно посмотрела на него и снова улыбнулась, но тот, у кого он спрашивал, ответил ему.

– И я, только я теперь другой! Посмотри вниз! – радостно отозвался Кодоку, и, когда Ючио опустил глаза, золотистый свет внутри его брюшка мигнул ярче и озарил старый спящий лес, над которым они плыли. Ючио чувствовал себя очень сильным. Они были едины с Кодоку и были счастливы.

Где-то вдалеке защелкали камеры фотоаппаратов и видеосъемки, но для гигантской стаи светлячков, мирно плывущих среди деревьев к звездному небу, это не имело никакого значения. Они слились в волшебном узоре, раскачивавшемся на легком рассветном ветру на глазах изумленных туристов, прятавшихся в подлеске. Они светились, делясь друг с другом счастливыми воспоминаниями о жизни, и никто больше на них не охотился в тот год. Так что бабушка Ю Линь проводила их долгим печальным взглядом, прощаясь навсегда, и уснула в своем домике до следующего лета, когда она снова будет нужна мертвым.

– Ну всё, Паша, выбирай: или я, или Алька! – рыжеволосая веснушчатая девчонка с щербинкой между зубами нетерпеливо перебирала пальцами поясок сарафана, подперев руками бока. Паша тяжело вздохнул: выбирать решительно не хотелось, и он отчаянно тянул время, роя облезлым носком кроссовка ямку в песке. Песок, сводя Пашины старания на нет, предательски скатывался с краев ямки вниз, словно подчёркивая безвыходность положения мальчика.

– А надо выбирать? – с робкой надеждой, что девчонки всё-таки передумают, промямлил Паша.

– Надо! – поддержала подругу коротко стриженная Алька, – и хватит увиливать, что ты как маленький!

«Спелись, – подумал Паша, – ну точно, спелись!».

Его соседки по даче, Полька и Алька, дружили, кажется, с пеленок и всегда держались вместе, как попугаи-неразлучники, так что все, даже взрослые, называли их одним словом: АлькаПолько. Мама говорила, что вроде есть такой город где-то в Латинской Америке, ну или типа того. Впрочем, сейчас в АлькоПолько назревал политический кризис: в первый раз в жизни девчонки, у которых всё всегда было общее, что-то не поделили. Вернее, не что-то, а кого-то – Пашу. Говорят, такое случается с городами, когда им исполняется 12 лет…

Павел Николаевич усмехнулся, подумав о девчонках. Это были теплые воспоминания: летние, пахнущие прелым сеном, речкой и зарослями малины. Он тогда выбрал Польку. Не потому, что она ему больше нравилась, просто была побойчее спокойной книжной Альки, и Паша её немного побаивался. В голове Польки постоянно рождались авантюры: то, раскинув руки, лететь с заброшенной голубятни вниз, в скирд соломы, то переплыть реку в грозу, ныряя с головой на каждый удар грома, то, никому не сказав, уйти в ночное пасти коней с деревенскими – в общем, перечить маленькой разбойнице с вечно ободранными локтями и коленками Паша не рискнул. Да и пожинать плоды выбора оставалось недолго, лето заканчивалось, а с ним и дача – Паша сначала вернулся в город с родителями, а потом они и вовсе переехали: отца перевели служить на Дальний Восток.

Польку с тех пор он так и не видел, а вот с Алькой снова встретился через шесть лет, когда прилетел на малую родину с отцом продавать бабушкину квартиру. АлькаПолько к тому времени распалось на поддерживающие дипломатический нейтралитет суверенные государства Альбину и Полину. Отважная Полина поступила в медицинский и укатила в Москву, а тихоня Альбина неожиданно для всех вымахала ростом за метр восемьдесят, отрастив ноги совершенно неприличной длины, и собиралась замуж за капитана городской сборной по баскетболу Витька – друга детства Паши. На баскетбольной тренировке, куда Паша заскочил повидаться с Витьком, они и встретились. Паша, краснея и проклиная про себя изобретателя узких джинсов, не мог отвести взгляда от Алькиных совершенно неописуемых ног, а Альбина, как оказалось, не забыла свое первое детское увлечение, так что встреча закончилась страстными поцелуями в пустой раздевалке и пылкими обещаниями новой жизни. При мысли об Альбине по телу Павла Николаевича прошла приятная теплая волна, надо же столько лет прошло, а все так же… Новой жизни не случилось – случился Витек, который Пашу бить почему-то не стал, а прижав к стене подъезда, сказал устало: «Ну выбирай, кто ты: человек или животное?» Ноги не давали покоя, и быть человеком совершенно не хотелось, но Паша всё же, сгорая от стыда, сложил вещи и улетел первым же рейсом. Отцу соврал, что срочно вызвали в институт. Альбине так ничего и не сказал: струсил. Зря, наверное.

«Сканирование памяти завершено», – равнодушный компьютерный голос прервал поток внезапно нахлынувших на Павла Николаевича воспоминаний.

– Ну что ж, почти закончили, – молодой человек в белом халате отвернулся от монитора и аккуратно снял с головы Павла Николаевича металлический обруч, – поступили, значит, с острой децидофобией…

– С комиссии по профпригодности отправили, – уточнил Павел Николаевич, потирая лоб, на котором отпечаталась красная полоса от обруча.

– Ну разумеется, сами вы бы вряд ли осмелились, – молодой человек протянул через стол распечатку анализатора, – взгляните, Павел Николаевич, здесь всё очевидно: крайняя степень неудовлетворенности жизненным выбором, что в итоге привело к подсознательному страху что-либо решать и ухудшению качества жизни. К счастью, мы уже лет десять как успешно работаем с такими проблемами.

– Не уверен, что у меня какие-то проблемы, я вообще ехать никуда не хотел, дайте мне справку, какую там положено, и закончим с этим уже, – забубнил Павел Николаевич, стараясь не смотреть на лежащий перед ним лист бумаги с аккуратными графиками.

– Скажите, Павел Николаевич, вы довольны своей жизнью? – не дожидаясь ответа, молодой человек взял со стола личную карточку и начал читать, – Тихорецкий Павел Николаевич, 43 года, не женат, детей нет. Место работы: аэропорт города Снежино, ДПСП. Что это значит?

– Диспетчерский пункт системы посадки.

– Я не об этом, – молодой человек досадливо махнул рукой. – Почему Снежино? По распределению попали, так?

Павел Николаевич кивнул.

– Понятно. Только вот большинство выпускников, отработав положенные два года, обычно возвращаются, откуда приехали. А вы со своим красным дипломом и блестящими перспективами остались. Почему?

– Мне Снежино нравится, и работу я люблю, – буркнул Павел Николаевич.

– Да неужели? – молодой человек посмотрел на часы, он явно спешил, – давайте начистоту, сэкономим моё и ваше время: вовсе вам Снежино не нравится, что там хорошего? А остались вы, потому что боитесь работать в большом аэропорту, где придется принимать по 10–15 самолетов за смену, боитесь брать на себя ответственность, боитесь решать. И работу свою вы не любите – вы вообще в авиацию пошли только из-за отца. Но уходить тоже боитесь. Да и женщин вы сторонитесь не просто так, ведь правда?

– Что вы предлагаете? – Павел Николаевич старался не смотреть на собеседника: ему не нравился этот самоуверенный молодой человек, который только что за пять минут равнодушно разложил по полочкам его жизнь.

– ОуДи, – доброжелательно улыбнулся тот, – инновационный браслет-анализатор, наша уникальная технология, основанная на квадрате Декарта. Он оценит ваше состояние здоровья, уровень нейромедиаторов, мозговые импульсы и за доли секунд создаст идеальную систему приоритетов, устраняя ненужный выбор. Проще говоря, выберет за вас. Только его решения, в отличие от ваших, будут взвешенными и обоснованными, вам же останется только принять протокол.

– А я смогу отказаться? – Павел Николаевич по привычке искал пути отступления.