Ючио вскрикнул и тут же зажал себе рот руками.

– Беги отсюда! – в затянутых пеленой беспамятства глазах учителя появилось живое сознание.

– Как вы здесь оказались, господин? – Ючио ощупывал цепь, но толстые звенья были надежны, а до замка невозможно было добраться.

– Я спрыгнул за тобой. Сразу понял, что случится беда. Пришлось оставить малышню на коллег. Не мог же я тебя бросить одного. Ты же мой ученик!

– Вот идиот! – буркнул Ючио.

– Прячься! Он идет! – учитель попытался закрыть Ючио собой.

В дверном проеме появилась огромная фигура Пожирателя. Он сунул заросшую бородой и колтунами волос голову в темноту и проревел.

– Ты у меня на завтра остаешься! Буду растягивать удовольствие. Вряд ли кто еще забредет в эту глушь! Ничего. На мальчишку поохочусь! – он схватил небольшой стеклянный кулон, свисавший с его жирной шеи, и поднес к губам.

Внутри забился оранжевый светлячок. Сердце Ючио сжалось, когда он заметил, как тот уменьшился в размерах и поблек. Тоненькая струйка оранжевого света потекла из кулона в рот Пожирателю. Огромный кадык заходил вверх-вниз, проглатывая душу Мэй.

– Оставь ее! – завопил Ючио и бросился на Пожирателя точно дикий лесной кот.

От неожиданности тот пошатнулся, и Ючио удалось выбить у него из рук кулон. Отлетев в сторону, тот рассыпался на осколки, но светлячок не взлетел, оставшись безвольно лежать в стеклянной пыли. Ючио, как обезумевший, вцепился ногтями в уродливое лицо врага.

Пожиратель заревел от боли и отшвырнул мальчика. Ючио больно ударился о каменную стену и сполз к подножию печи, где стоял дымящийся горшочек с ужином. Бросив мимолетный взгляд на его содержимое, Ючио согнулся в рвотном порыве и едва не потерял сознание. В похлебке плавал человеческий глаз.

– Ах ты, гаденыш! – Пожиратель схватил со стола мясницкий нож и бросился на мальчика.

– Ты не дух! – от удивления Ючио вытаращил глаза.

Только теперь он начал понимать. Кровь, жесткое мускулистое тело, горячий ужин из печи и отвратительный запах. Все начало вставать на свои места.

– Конечно, нет! – Пожиратель остановился в шаге от мальчика, опустил нож и захохотал. Он звука его громового голоса затряслись стекла и посуда, но хуже всего были одобрительные возгласы, раздавшиеся снаружи. Мертвые слышали его и подчинялись ему.

– Я такой же человек, как и ты, почти! Я колдун! И живу здесь очень давно. Семь или восемь жизней. Скоро я наберу достаточно душ, чтобы пройти через ворота живым и убить хранительницу дома. Я открою врата, и тот, кто ждет у порога – великое зло – войдет в наш мир. Он зовет меня с самого детства и уже теряет терпение. Ты вторгся в мой лес, побеспокоил моих мертвых слуг. Зачем? – огромный живот еще сотрясался от смеха, но во взгляде появился металл и голод хищника.

– Чтобы спасти Мэй, – прохрипел Ючио, судорожно соображая, что предпринять против противника из плоти и крови.

– Кого? – безразлично спросил Пожиратель, подбираясь к мальчику.

Обыскивая взглядом комнату в поисках оружия или чего-либо, что могло послужить в качестве его, Ючио увидел бледное оранжевое пятнышко на полу и закричал от отчаяния.

– Что они тебе сделали? Зачем тебе светлячки? У тебя полный лес всякой дряни! – голос Ючио сорвался.

– Потому что они вкусные! Хорошие люди очень вкусные и беззащитные, как тут удержаться?

Ючио отшатнулся и упал.

Пожиратель приготовился к прыжку, взгляд его стал свинцовым, а дыхание, минуту назад с грохотом паровоза гонявшее воздух, бесшумным.

Ючио поднялся на негнущиеся ноги. Он не нашел ничего, но это больше не имело значения. Он был один. Один против монстра в затерявшемся среди леса доме на проклятой станции, куда точно никто не отважится пойти в ближайшие годы. Его не найдут. Его учителя не найдут. Мэй больше нет. Все закончилось. Время и жизнь.

Аккуратно положив на ладонь иссушенного светлячка, Ючио бережно дунул на него и с изумлением увидел, как светлячок встрепенулся, с низким гудением отлетел в сторону и примостился на полке возле покрытых пылью бутылок.

– Нам не выбраться, – сказал Ючио Мэй, – прости! Надо было тебе уходить без меня!

Когда Ючио отвернулся от светлячка, нож Пожирателя вошел ему в живот по рукоять. Горячее отвратительное дыхание врага обдало мальчика, и он закрыл глаза. Резким движением колдун вытащил нож из раны, кровь фонтаном брызнула на пол и залила все кругом. Замахнувшись для нового удара, колдун поскользнулся и потерял равновесие. Он налетел на мальчика, и сплетенным окровавленным клубком они рухнули на глиняный горшок и разбили его. Горячая похлебка растеклась по полу и обожгла обоих.

«Теперь ты понимаешь, Ючио, что мы одно целое, – тихо заговорил Кодоку в голове мальчика, – я не бросал тебя, я был рядом с Мэй с того момента, как монстр поймал ее, не позволяя ей забыть тебя и исчезнуть. Обними меня, Ючио, как я обнимал тебя весь этот год. Отдай мне боль своего тела и страх перед смертью, отчаяние от потери и свою вину. Отдай мне все, я справлюсь, и дерись! Дерись, Ючио! Каждый должен в своей жизни сразиться… С ним!»

Ючио встретился взглядом с Пожирателем. Всего лишь человек. Нащупав рукой крупный глиняный осколок, Ючио сжал его и потянулся к пульсирующей вене на шее колдуна, пока тот с наслаждением наносил удар за ударом, которых Ючио не чувствовал. Он больше ничего не чувствовал. Ни своей окровавленной груди, ни распоротого живота или сломанной ноги, он почти покинул то, что осталось от его тела, сосредоточившись только в одной руке. Руке с занесенным осколком. Ючио и Кодоку вместе вонзили его в шею Пожирателя и ушли из мира живых. Ючио возблагодарил всех богов и бабушку Ю Линь, он сделал то, что должен был. Он сразился с монстром и победил.

Захлебываясь кровью, колдун упал на колени. Он пытался зажать рану рукой, но спустя несколько секунд рухнул замертво, закрыв своим грузным телом жалкие останки Ючио, а вокруг росла толпа призраков, пришедших из леса посмотреть, как он умрет и станет одним из них.

Учитель почувствовал, что все закончилось. Он в блаженстве тишины закрыл глаза и приготовился умереть. На следующий день его нашли спасатели и отвезли в больницу, где его окружила детвора и перепуганные коллеги.

Многие останки были найдены и преданы земле. Дом снесли и стерли название станции со всех карт, навсегда запретив поездам останавливаться в этом проклятом лесу.

Все это Ю Линь видела во сне, а ее сны всегда сбывались.

– Ючио…

Он заметался в темноте, но не мог понять, откуда слышит голос Мэй.

– Ючио, открой глаза!

Она рассмеялась. Он вдруг осознал, что у него есть глаза, и Ючио их распахнул. Он плыл в океане мягкого света.

– Очнись уже, наконец! Вспомни!

Он оказался в солнечном июльском воскресенье на поляне для пикника рядом с Мэй, уставившейся на него с легким раздражением.

– Ну вот, уже лучше, – ее серебристый смех звенел в воздухе. Но больше ничего: ни ветра, ни шелеста листвы, – какой ты огромный! Больше даже, чем я была вначале, – она захихикала, – мне нравится твой цвет! Ты похож на солнышко!

Ючио с недоумением посмотрел на себя и чертыхнулся. Он был почти круглым, со светящимся золотым брюшком.

Поляна исчезла, они плыли в бескрайнем море, в котором то проступали тени какой-то странной комнаты и неподвижных людей на полу в луже крови, то исчезали.

Важна была не тьма, полная видений, а свет сотен мерцающих огоньков, раскачивающихся на волнах в своем неповторимом танце.

– И голос у тебя тоже есть! Честное слово, Ючио, живым ты был сообразительнее!

Ючио недовольно загудел, и отовсюду радостно отозвались другие светлячки. Он видел Мэй. Она плыла перед ним оранжевым огоньком, но он видел ее всю: ее прежнее лицо, длинные локоны, тонкие фарфоровые руки и лукавую улыбку. Видел каждый их день и каждое связывающее их воспоминание одновременно. Он не мог это объяснить, но так было. Бабушка Ю Линь смогла бы.