© Перископ-Волга, 2021

ГРАН-ПРИ

«Духи» КАТЕРИНА РОММ, г. Винтертур (Швейцария)

Номинация «НАУЧНАЯ/КОСМИЧЕСКАЯ ФАНТАСТИКА»

1. «Архитекторы пустоты» Аллегра Геллер, г. Нижний Новгород

2. «Сон божий» Елена Артюшкина, г. Рязань

3. «Про феникса и доброе дело» Дарья Раскина, Гонконг

Номинация «ФЭНТЕЗИ»

1. «Дочь палача» Юлия Кожина, г. Мурманск

2. «Танец светлячков» Марина Тихонова, г. Самара

3. «Нейдет весна» Вера Перцева, г. Челябинск

Номинация «СОЦИАЛЬНАЯ ФАНТАСТИКА»

1. «Слова» Юлия Махмудова, г. Ташкент (Узбекистан)

2-3. «Одна десятая» Анна Самарина, Иркутская область

2-3. «Биржа дней» Вячеслав Айканов, г. Красноярск

МИСТИКА/ХОРРОР

1. «Никакой тьмы» Евгения Кинер, г. Новосибирск

2. «Суп с клёцками» Галина Шевченко, г. Москва

3. «Тот, второй» Алена Дрюпина, г. Москва

МОЛОДЁЖНАЯ категория (для авторов, родившихся не ранее 01.01.2000 г.)

«Оригами» Елизавета Авдеенко, г. Санкт-Петербург

«Восемь бит по Шенноу», Вадим Веденин, г. Санкт-Петербург

«Фазаньи сады», Анастасия Грибко, г. Новосибирск

ТОП-20

Катерина Ромм

Аллегра Геллер

Юлия Махмудова

Елена Артюшкина

Евгения Кинер

Юлия Кожина

Марина Тихонова

Галина Шевченко

Вера Перцева

Елизавета Авдеенко

Елизавета Аристова

Раскина Дарья

Алена Дрюпина

Яна Смородина (г. Пермь),

Гузель Пластинина (г. Набережные Челны)

Анна Самарина

Алексей Жуков (г. Силакрогс, Латвия)

Вячеслав Айканов

Марина Васильева (г. Новосибирск)

Римма Кульгильдина (г. Москва)

Стоит тебе толкнуть тяжёлую дверь Венского университета, как ветер бросает в лицо горсть пожухлых листьев. Такой декабрь: промозглый, дождливый; снег выпадает через пять дней на шестой и тут же опасливо жмётся к обочинам. Темнеет рано, а люди заворачиваются в плащи и пальто всех оттенков серого, словно зимой им запрещают носить яркие вещи.

И всё же в декабре тебе здесь особенно хорошо. Уютно и безопасно, как будто ты игрушка, подвешенная на ёлку, – стеклянная и хрупкая, не боишься соскользнуть в ватный сугроб. Ты знаешь: золотые нити гирлянд, поймавшие город в крепкие сети, не дадут тебе упасть, а запахи рождественских рынков не позволят забыть, что ты далеко от дома и прежней жизни. На венских рынках разливают глювайн, жарят тирольский грёстль из картошки с беконом и продают душистое мыло, домашний мёд и милые безделушки. Идиллия.

Двери университета закрываются за твоей спиной. Рабочий день закончен – наступает рабочий вечер. Ты спускаешься по лестнице; отполированный камень мягко ложится под ноги. Сегодня у тебя два клиента, и первая встреча назначена у ратуши. Это за углом, и ты идёшь неспешно, впитывая в себя рождественские краски.

Рубиновый, золотой, сапфировый – благородные цвета твоего венского Рождества. Оттенками красного подсвечены деревья в парке. Золотом переливается здание ратуши с пятью ажурными башенками, палаточки рождественского рынка и гирлянды. Огромная ель, тоже вся в огоньках, распушилась в центральном проходе. А над ней – небо, глубокая синева с лазурными всполохами. Ты едва не поскальзываешься на заледеневшей дорожке, засмотревшись вверх.

Покупаешь ароматный апельсиновый пунш и удаляешься от толпы под дырявый полог голых парковых деревьев; сжимаешь чашку крепко, чтобы не расплескать. Вынимаешь из куртки телефон и перечитываешь историю Галины. Готовишься к встрече.

Свёкор Галины, Григорий, умер этим летом. Жизнь длиной в девяносто три года… Неужели можно что-то не успеть за такой срок? Ты проглядываешь сообщение и строишь догадки, почему дух Григория задержался на этой земле и теперь является родственникам. Если Галина, конечно, не врёт, – хотя сообщение кажется искренним. За годы практики ты научилась видеть ложь между строк.

На улице морозно, но тебя греет мысль, что сегодня, если повезёт, ещё две души смогут донести до близких свои послания. И тогда они двинутся дальше… что бы это ни означало. Ты не веришь в рай, не веришь в реинкарнацию. Однако точно знаешь, что с каждой освободившейся душой мир становится счастливее.

– Мария, это вы? – дрожащий голос за спиной.

Ты оборачиваешься. Галине за пятьдесят, она закутана в ослепительно яркий павлопосадский платок поверх чёрного пуховика до пят. Пока ты рассматриваешь клиентку, она крестится и неслышно шевелит губами, не отрывая от тебя взволнованного взгляда.

– Отпевали? – предполагаешь ты. Галина сначала теряется, но быстро соображает, о чём речь. Глаза лихорадочно блестят в свете гирлянд.

– Всё делали! Службу заказывали. Да и теперь: свечки ставим, молимся, поди, пять раз на дню… А то проснёшься в страхе – и он стоит! Как тут не помолиться, после такого-то? Ой, грех…

– Да какой там грех. Сейчас всё узнаем.

Тебе уже не терпится.

Вы с Галиной пристраиваетесь на скамейке в стороне от рождественской суматохи. В парке сейчас тихо, а главное – пусто, потому что ты по опыту знаешь: неудобных вопросов от прохожих лучше избегать. Скамейка покрыта хрупкой корочкой льда. Ноги в джинсах тут же коченеют, и ты немного завидуешь нелепому пуховику женщины. Вынимаешь из сумки карандаш и блокнот с отрывными листочками. Галина прижимает руки к щекам. Переживает…

Ты фокусируешься на её лице, стараясь заглянуть как можно дальше. Глаза – зеркало души. У Галины глаза мелкие, как мартовские лужицы, и ты быстро нащупываешь дно. Это первое время тебе было трудно, а сейчас кажется, что нет ничего естественней.

Звуки глохнут, картинка смазывается, и ты ничего больше не чувствуешь.

В тебе рождаются слова. До сих пор неизвестно, откуда они берутся: буква за буквой, слова появляются, как будто кто-то выжигает их у тебя на сетчатке. Озябшая рука слепо выводит закорючки. Ты можешь писать на любом языке – это совершенно неважно, ведь это не твои слова. И почерк тоже не твой.

Карандаш строчит по бумаге…

Ты блуждаешь в кривом лабиринте чужого сознания, тыкаешься в закрытые двери. А потом – р-раз! – и лабиринт выплёвывает тебя в небо над Веной. Смотришь с высоты на ажурное хитросплетение ветвей, под которым вы укрылись с Галиной. Твоё тело всё ещё там, но сейчас оно – его руки, его глаза – тебе не принадлежит. Это ничего… Страшно только в первый раз. А потом разве что любопытно – и немного грустно, конечно. Таковы издержки ремесла.

Когда ты приходишь в себя, Галина плачет, уткнувшись в платок. Верующие женщины всегда бурно реагируют; это подростков нынче ничем не удивить. Ты смотришь на исчёрканный лист. Дух Григория негодует, щедро сдабривая послание восклицательными знаками: «…окрестили Димитрием, я Гришей стал уже после… путаница в бумагах!!!..»

– Отпели мы не того, значится… – шепчет Галина. Видно, что ей хочется дотронуться до письма покойника, но страшно.

– Возьмите, – ты вырываешь листок из блокнота. – Вам ничего не будет, правда. Я же не ведьма какая-нибудь.

– Да вы что, милая, вы ангел! И такая молоденькая… Да у вас дар, настоящий дар, вот так разговаривать с умершими! – причитает Галина.

– Я вовсе не разговариваю…

– Всё равно, дай вам бог здоровья, – Галина торопливо прячет послание в сумочку и суёт тебе деньги в бумажном конверте с котиком. Пожимает твои ледяные руки и прощается.