— Твою ж… Забыл побочные эффекты, — брезгливо шипит Найджел. Я поднимаю на него взгляд, а он поднимает меня на лавочку. Я почти не могу держать голову и кладу её на своё плечо.

— Скверно это, Милдред, — язвительно жалуется Найджел, будто я виновата в том, что сделали девушки.

Я прикрываю глаза, надеясь на то, что смогу отдохнуть, но внезапный скачок и ещё один приступ тошноты напоминает о том, что Найджелу быстрее перенестись, а не расхаживаться. Со рта снова брызжет жидкость прямо на ботинки покровителя, он громко чертыхается, садится на присядки и сбрасывает меня со своей спины.

Я часто моргаю. Найджел хлюпает по воде, отмывая обувь. Вода. Я приподнимаюсь на локти. Подобно переливам отполированного нефрита покоится сине-зелёное небольшое озеро, оно огибает отшлифованные валуны, поросшие свежим мхом. Всюду куда ни глянь, произрастают деревья, охваченные самым разгаром летнего взросления. Листья крепко держатся на тонких постаревших ветках, даже ветер не способен колыхнуть эти беззащитные создания. Пахнет морской солью, дождём, вдобавок охватившим столицу, и моей смрадной рвотой. Только бы не стошнить вновь. Я кратко улыбаюсь красоте этого великолепного природного и такого родного места. Ещё не сошедшая пена, образованная от столкновения волн с камнями, далёкие звёзды и острый полумесяц распугивают спустившиеся тени ночи.

На другом берегу чахнет невысокий домик, походящий на убогую хибару, из крохотного окошка горит янтарный свет, крыша усыпана зелёным ковылём, закрывающим окно наполовину так же, как волосы Найджела прячут веки его ясных голубых глаз.

Он моется в воде, неуклюже бултыхает ногами. Его штаны задраны до колен, а ботинки валяются на берегу.

— Найджел, — я зову хрипло, хотя изо всех сил стремилась голосить.

Он оборачивается и окидывает меня жутким взглядом. Как тут не гневаться: дочь Джюель вырвало на его блестящие серебряные сапожки.

— Если не утонешь, вымой руки, — бубнит он.

Я встаю, немного пошатываясь, быстро ступаю в озеро в одежде и обуви и просто ныряю в глубину. Ноги щекочет гладкая галька.

— Хейз! — вскрикивает Найджел снаружи. Мне нужна была эта вода, мне нужно было проплыть пару метров. Тогда, на море, я не купалась, потому что Грэм отказался, но сейчас я спрашивать не буду, я просто искупаюсь.

Найджел хватает меня за подмышки, я отбиваюсь, как могу, а сил у меня не так много.

— На моей совести будет твоя смерть! Психованная.

«Думаешь, я умирать полезла?». Мне так хочется крикнуть ему в тон, но я умалчиваю: буду звучать не лучше, чем взъевшаяся мышь.

Я поддаюсь Найджелу, он достаёт меня и бросает на сушу.

Мой топ полностью промок, а под ним больше ничего нет. Поднимаюсь усилием воли, скрещиваю руки на груди, чтобы прикрыть выступающие от холода части.

— Зачем ты привёл меня сюда, если не дал залезть в воду? Отличный способ помучить соблазном.

— Там глубоко, а ты слабая. Я просил вымыть руки, Милдред. Идём в замок.

Покровитель протягивает ладонь, и я шустро принимаю её.

— Что это было за место? — интересуюсь, когда он переносит нас в душевую комнату.

— Мы были в городе. Я частенько посещаю этот лес. Теперь мне пора.

— Постой, — говорю я, пока он не исчез. — А что по поводу них?

— Я накажу их.

— Мне тоже нужно присутствовать.

— Я делаю это для себя.

— Ясно… Тогда я сама всё сделаю, когда придёт время.

— Твоё право. На этот раз мне точно пора.

Он испаряется. Капает вода. Из кабинок выходят покровители. Они выглядят, как обычные люди, как я.

***

Жёлтые песчаные стены сделаны неумело. Кухню с высоким потолком освещает одно единственное окно, точнее, просто прямоугольная дыра, и открытая деревянная дверь. С потолка на прицепе свисают железные котелки и деревянные бочки. Наверняка, они пустые. Вдоль стены протягивается продолговатый стол, над которым кухарничают повара. Пахнет жареным мясом и варёными яйцами. После стола, упираясь прямо в угол, в печи пропекается хлеб.

Посреди ничтожной кухни располагается небольшой столик с шатающимися скамейками. На одной из них сидит Амплий, возлюбленный мужчина Гайюса. Отказался от имущества мецената, чтобы вернуться к копейкам, торговле и язвительным покупателям. Кухня новая, выглядит хуже, чем прошлая, в которую он испуганно затащил Касьяна. Стал беднее? Количество работников говорит об обратном. К тому же кто-то должен стоять за прилавком и афишировать горячие вкусности, а сам Амплий давно не брался за старую работёнку.

— Что ты там всё время пишешь? Ишь ты какой! — отзывается криком повар, доставая из печи огромный полукруг хлеба.

— То, что мне поручили, — бросает Амплий, безумно, вырисовывая буквы. Он не обращает внимания даже на то, что работник обращается с ним грубо.

В руках негоцианта толстенная книга, её края вылезают за пределы столика. Длинная борода торговца чуть ли не застревает между страницами, и он нервно зажимает её подбородком.

Я мысленно подхожу к нему, становлюсь за спину и смотрю на его корявый почерк. Язык итальянский, но, как и в моём первом видении, я понимаю каждое слово.

«Если бежать, то только вперёд. Ренегат умирает вторым».

Начальная страница мемуаров по истории. Амплий закончил. Он перелистывает страницы, последняя оказывается катастрофически скудной: на ней мелко накарябано имя торговца без фамилии и малейшем упоминании его социального статуса. Он будто не желает брать на себя авторство и в любой момент готов испечь книгу, как тот самый хлеб.

Был ли момент в томе, где он писал, как корчится за столом собственной кухоньки и пишет то, что будет переписываться каждое столетие? Посланное мне видение находится за пределами этой книги, в прошлом, в невесомости. В голове проносится вся история от корки до корки: что было правдой, а что случайным посланием?

Я моргаю, чтобы исчезнуть из шестнадцатого века — видение не выпускает меня и переключает в другой день и место.

Амплий прячет том в кору старого дуба, оглядывая мрачные потёмки леса.

— Я осуществил задуманное, — злорадно хмыкает он. Он спрятал то, что обещал написать и отдать. Возможно ли то, что сейчас у меня в руках совсем другая история и весь мир сфер изучает неправдивые факты?

«Не делай поспешных выводов. Всё может быть не так, как ты предполагаешь».

Я узнаю детей Флавио: их лица осунулись от старости, но широко раскрытые каштановые орбиты напоминают мне о смерти их отца и его полном принятия взгляде в ту кошмарную секунду. В городе сферы Голубой Бирюзы, на зелёном холме с ними сидят отставные покровители, заметно отличающиеся от них внешностью. Только ушедшие с поста. Они всё ещё молоды, только пара седых прядок просвечивается через красивые волосы девушек и мужчин. Не сомневаюсь, старение покровителя протекает быстрее и на каком-то периоде приостанавливается, как и у сокрушающих покровителей начинается молодое столетнее существование.

Амплий и Руф давно мертвы: миновало около ста лет.

Грозный мужик с торчащими кудрями, облачённый в серебряные доспехи держит кусок дерева, в точности такой же, как столик Амплия в его кухне. На поверхности нацарапано:

«Я Амплий, знакомый мецената и хранителя Гайюса Креона. Он поручил мне написать последовательность создания мира сфер, похождения Руфа, появление первых покровителей. Я выполнил его последнюю просьбу. Моё письмо попадёт в руки покровителя. Так вас назвал Руф? Пройдёт сто лет, и ты найдёшь лес, в котором я спрятал свою книгу. Только прошу, пусть минует век. Иначе никому нельзя читать историю. Никому, покровитель».

Покровитель одиноко блуждает в лесу по вытоптанной тропинке. Где-то вдалеке пищат птицы, украдкой шелестят кусты под порывами преддождевого ветра. Покровитель следует в арочный тоннель из пушистых зелёных деревьев. Он отодвигает торчащую ветку, чтобы пройти. Дуб отлично сохранился с тех пор, как Амплий поместил в него собственное издание.