— Почему вы, меценат, практикуете магию камней после убийства одного из вас за такое же действие?

Он глубоко усмехается.

— В детстве родители поручали читать множество книг о магии. Настал момент, когда я вычитал каждую страничку, хотелось большего, хотелось недозволенного. С моим любопытством и рвением я нашёл частную библиотеку с редким изданием учебных материалов о другой магии. Опасной. По правде, она помогла мне заработать денег, творить добрые и скверные дела. Но я всегда бдителен. Для этого в моей жизни есть Амплий — он сторож моей тёмной стороны, соблазна над великой силой и захватом власти. — Видимо, мужчина снял полуоткрытую маску: все его сделки ведомы старичку.

— Занятная история. Так значит, вы живёте с этим и вас до сих пор не повесили.

— Такого не будет. Я осторожен. К тому же давно не принадлежу ни одному клану.

— Каково ваше решение, Гайюс Креон? Никаких волн и взрывов?

— Такая магия тесно связана с природой. Сильное творение природы может убить слабое творение. Уверен, вы знаете это утверждение.

— Итальянский учёный так и писал. Я в это верю.

— Я тоже верую в его теорию, хотя никогда не пробовал. Мои музеи, библиотеки, мастерские, мой замок в Неаполе, амфитеатр в Венеции и, конечно же, мраморная скульптура в Милане не могут исчезнуть, — иронично истолковывает Гайюс. — Меценат Креон будет жить в сердцах покровителей искусства. Да начнётся сотрудничество, — возглашает он и расправляет руки, словно для крепких объятий.

Сцена сменяется другой. Кабинет Гайюса. Длительные изучения записей Касьяна. Эти двое выпивают виноградное вино на каждом «кадре». «Нет. Я не пью. Совсем». Они стали близки, как друзья, даже больше — как братья. Полное доверие выходит из берегов — они знают друг друга до каждой косточки в теле. Дальше следуют их изменения в речи, внешности, одежде — проходит больше года. Касьян старше мецената лет на тридцать, но оба наравне интеллектуальны.

— Ониксовый меч с мощной энергией, — задумчиво бубнит Гайюс, рассматривая рисунок. — И как это пришло тебе в голову?!

— Двадцать восемь лет, — улыбается Касьян, будто напоминает ему, какого числа родился. — У меня есть знакомый кузнец. Тебе остаётся создать сильное заклинание.

— На это уйдёт несколько месяцев. Нужно накопить силы, выбрать подходящий день, когда Земля будет наиболее спокойна, потому что я буду красть её великую мощь, использую её детище. Ещё предстоит разработать примеси других заклинаний, опробовать их, найти нужное и проявить.

— Я буду ждать, как и всегда, — он усмехается. — Не бездействовать, конечно, но ожидать от тебя вестей. У меня в планах армия.

Гайюс хлопает Касьяна по спине, и они начинают заливаться смехом, как два сумасшедших.

Темнота. Кузница. Посреди кузницы стоит взрослый крупный мужик с широкими плечами и массивными ногами. Великан, одним словом.

— Я не идиот, и не буду заниматься этим абсурдом, — кричит он на двух друзей. — Меня казнят за такие проделки. Выметайтесь.

— Ладно, — спокойно возглашает меценат. — Не сто, а триста лир.

Кузнец выпучивает глаза от шока. Это около двадцати тысяч долларов!

— Я согласен, — бешеный голос приобретает твёрдость. Когда перед тобой такие цены, можно согласиться на что угодно, особенно, если ты всю жизнь куёшь металл, зарабатывая в основном грубые мозоли.

Касьян и Гайюс радостно обнимаются. Они не мелочатся, не задерживаются и отстраняются. Решимость. Значит, друзья готовы создать мечи сейчас.

— Условие — если нам снова что-то понадобится, ты это сделаешь. Деньги немалые, — напоминает Креон.

Кузнец кивает и приступает к созданию шедевра. Его движения резки и импульсивны, искры разлетаются по всей кузнице. Глаза Касьяна искрятся от слёз. Гайюс задумчиво смотрит на него, во взгляде просачивается печаль. О чем думает меценат? И какие изобретения придумывает Касьян? Сегодняшняя ситуация в сферах — следствие их действий и открытий.

Гайюс отходит за стену, дальше от коваля, достаёт из кожаной сумки горшок, окунает в него десять пальцев. Они покрываются жидкой чёрной присыпкой, видимо, ониксовая стружка с какими-то ядами и эликсирами. Губы двигаются, шепча заклинание. Мешанина проникает под кожу хранителя, ладони чернеют, темнота расходится по телу, покрывая шею тёмными узорами. Проходит целая вечность, прежде чем кузнец вручает мечи собратьям. Кожа Гайюса всё такая же живая, без колдовских линий, только веки его слабо опускаются. Шаг и он упадёт в обморок.

— Оникс есть в металле и на рукояти. Надеюсь, вам это поможет, — проговаривает мастер.

— Молчание — это ещё одно условие, — произносит Касьян. — Скоро тебе привезут ящики. Не беги из страны, мы найдём тебя в любой дыре.

— И в планах не было, — с возмущением шипит создатель оружия. Он склоняется вполовину. Если бы он ещё немного нагнулся, мог бы коснуться макушкой пола.

Приятели поспешно выбегают из жаркого помещения. Мечи, всё ещё тёплые, завёрнуты в плотную бумагу. Свой Касьян держит как бесценное сокровище, которое будто вот-вот рассыплется и простынет след его двадцативосьмилетней мечты. Гайюс сдержанно шагает, опустив ружьё вдоль туловища, от ходьбы он слегка его поднимает. Товарищи усаживаются на лошадей, они недовольно фыркают, но под стук хозяйских пяток об их бока, начинают нерадиво передвигать копытами. Касьян скачет на лошади цвета молочного шоколада, с пушистой смоляной гривой и хвостом. Теперь он крепче сжимает оружие, потому что одна рука управляет поводьями. Точно так же справляется Креон. Он горделиво восседает на огненной лошади с рыжими остриженными волосами. Мужчины глядят друг на друга, когда на всех скоростях пересекают поле, сплошь усеянное цветками лиловой лаванды. Что-то мне подсказывает, что их счастье подлинно, а печальные глаза молвят о мученическом конце. Пробег под закатным небом будет отличным воспоминанием, живущим лишь в их голове, воспоминание, не предназначенное для посторонних. Увы, эту историю вижу я. Размытая пелена застилает обзор, и я смотрю только на удаляющиеся пятна.

Друзья входят во дворец, преодолевают тёмный атриум, поднимаются по крутым и высоким ступенькам. Здесь всего два этажа, на верхнем обосновался меценат. Его спальня и кабинет находятся друг напротив друга. Двери приоткрыты для проветривания, но Гайюс всё равно их захлопывает.

— Устал я, — молвит он, оттягивая воротник, обшитый золотым узором, и плюхается в кресло.

— От чего? — спрашивает его Касьян так непринуждённо, словно ежедень слушает об утомлении.

— Жизни не хочу. Никакой. Я теряю всяк смысл в существовании.

— За годы поисков и испытаний я познал истину людей, природы, всего мироздания. И, признаюсь, меня убивало это знание. Казалось, будто я проник в секретный сундук богатенького дворянина, отсиживаюсь, жду, когда уж изловят. Но никто не приходил. Нет сущего создателя, и он не накажет меня за любопытный пятак. Я волочу бремя познания по сей день. Шестьдесят восемь лет не прошли даром. Я наделю мир счастьем, внесу крупицу и не стану бесследной птицей, как порицала любимая матушка. Верь в лучшее. Быть может, у тебя будут наследники твоих музеев, дворцов, статуй и прочего, — он усмехается.

— Конечно, будут, — горько улыбается Креон. — Они подарят мне внуков, а те правнуков… Обнадёживающие грёзы. Ненавижу их, ты же знаешь. Я не переживу ритуал.

— Тебя будут чтить за большее — спасение мира, как то и предначертано хранителям природы.

— Почитать будет народ, наша армия, а хранители возненавидят.

— Где твоя семья, дружище? Ты никогда о ней не ведал, — Касьян садится за рабочий стол, на коленях сцепляя пальцы в замок.

— Мать заболела чумой, умерла десять лет назад, а отец отрёкся, когда узнал, что его сын стал выродком, — без промедлений рассказывает меценат. — Он нашёл у меня книгу «Камни. Границы», больше не возвращался, не писал писем.

— Судьба отобрала у тебя всё, что осталось.

— Она безжалостно обошлась и с тобой.

— Я не жалею, что так обернулась моя жизнь. Я бы до скончания торговал тканями, не добравшись до истины.