Характерно, что большинство целых экземпляров найдены в постройках городов, разрушенных во время монгольского нашествия. Вариантом этого типа являются также очень раздутые большие амфоры с довольно высоким горлом и поднимающимися над венчиком ручками. Такая амфора найдена в Новгороде, аналогии ей известны в Византии, на островах Эгейского моря, откуда она, очевидно, и была привезена в Новгород (табл. 26, 17).

Итак, обломки амфор, целые экземпляры этой популярной тарной посуды, небольшие амфорки, использовавшиеся в качестве голосников в сводах христианских храмов, встречаются фактически на всей территории государства, в слоях всех крупных древнерусских городов. Далеко не всегда, а вернее, только в редких случаях представляется возможность идентифицировать обломки с определенным типом амфоры. Поэтому на карте (рис. 3) можно указать лишь места находок на Руси остатков амфорной тары.

Важно помнить, что амфор, как правило, нет на сельских поселениях. Это и естественно: торговые связи осуществлялись в городах, туда на купеческих судах привозили из далеких стран эти своеобразные сосуды, сама форма которых определялась способом перевозки водным путем, по морям и рекам.

Покупателями заморских пряностей, вина и масла, содержавшихся в амфорах, были наиболее богатые горожане, в основном феодальная знать. Последнее обстоятельство — причина того, что отдельные амфоры попадались и на небольших городищах на месте оставленных феодальных замков, например в Любече.

О распространении амфор именно среди городского населения, причем из вполне обеспеченного слоя, свидетельствуют также нередко попадающиеся на стенках амфор самые разнообразные надписи, публикации которых посвящена обширная литература (Козловская В., 1931, с. 51; Рыбаков Б.А., 1946, с. 138; Каргер М.К., 1958, с. 421–424; Ратич О.О., 1976, с. 197, 198; Гроздилов Г.П., 1962, с. 76, рис. 59; Белецкий С.В., 1981, с. 41, рис. 12; Монгайт А.Л., 1955, с. 187, 188, рис. 145; Седов В.В., 1971, с. 83; Равдина Т.В., 1957, с. 150–153; Гупало К.Н., 1982, с. 60, 61; Высоцкий С.А., 1985, с. 105; Голубева Л.А., 1960 и др.), а также раздел в настоящем томе, написанный А.А. Медынцевой.

В южнорусских городах и замках амфоры встречаются очень часто, тогда как в северных — лесных областях — их находки обычно единичны. Таким образом, чем ближе к центрам производства этой керамической тары и продуктов, перевозившихся в них, тем больше находок амфор на памятниках, чем дальше, тем труднее было доставлять их в этой бьющейся, неустойчивой и неудобной для сухопутной перевозки таре. Поэтому в отдаленных от Причерноморья городах их значительно меньше, чем на юге.

На крымских материалах (у обжигательных печей близ д. Морское) М.А. Фронджуло подсчитал, что каждая амфора разбивается в среднем на сто обломков. Благодаря этому представляется вполне возможным провести серьезное сравнительное исследование этого массового материала (обычно тысячи и десятки тысяч обломков) и дать реальные цифры распространенности амфор на территории Древней Руси и в каждом отдельном городе по периодам (стратиграфические подсчеты).

Пока эта чрезвычайно трудоемкая работа проведена только по данным двух древнерусских городов — Тмутаракани и Белой Вежи (Плетнева С.А., 1959, с. 241–249; 1963, с. 46–52). Подобные исследования могут дать интереснейшие выводы о периодах расцвета и упадка торговых связей Руси с Крымом и Византией с конца VIII по XIII в., о направлении этих связей в разные периоды, могут помочь уточнению дат разных типов амфор или же, наоборот, дать четкую хронологию культурных напластований городов и отдельных комплексов в них. Эта работа еще впереди.

К другому виду тарной привозной посуды относятся так называемые красноглиняные кувшины тмутараканского типа. Это высокие стройные сосуды с удлиненным горлом и небольшими в диаметре дном и горлом. Плечики у них покатые, венчик — в виде однорядного или двухрядного валика. По плечикам и иногда горлу проведен орнамент — одна или две линии. Характерными особенностями кувшинов являются плоские широкие ручки, одним концом прикрепленные к плечикам, а другим — примерно к середине горла, а также темно-красный обжиг рыхлого песчанистого глиняного теста с примесью тонкого песка (табл. 26, 8). В настоящее время мы можем достаточно уверенно говорить о центре их изготовления — это Таматарха и Тмутараканское княжество, и о времени их бытования — это IX–XI вв. с преимущественным распространением в X в. (Плетнева С.А., 1963, с. 52–58).

Помимо Тамани, делали их в мастерских, расположенных у Саркела — Белой Вежи, хотя там глиняное тесто было более слоистым и хрупким, а обжиг — неровным (Плетнева С.А., 1959, с. 249–251). С Таманского полуострова и нижнего Дона эти кувшины распространялись в крымские приморские города, в Херсонес, на поселения Прикубанья и Предкавказья, на салтовские и славянские поселения роменской и боршевской культур (Белов Г.Д., Стржелецкий С.Ф., Якобсон А.Л., 1953, с. 221; Якобсон А.Л., 1950, с. 311; Ефименко П.П., Третьяков П.Н., 1948, с. 42, 108; Москаленко А.Н., 1965, с. 123–125; Винников А.З., 1984, с. 76, рис. 23; Ляпушкин И.И. 1958, с. 44, 45). Часто на дне внутри кувшинов сохраняется слой черной массы — смолистого вещества. Исследования на кувшинах средневековой Тмутаракани показали, что это действительно остатки смолы, которую виноделы применяли с древности для водонепроницаемости сосудов, улучшения сохранности вина и даже его вкусовых качеств (Кострин К.В., 1967, с. 228 и сл.).

«Смоление» на внутренней поверхности, особенно на дне красноглиняных кувшинов, связывают и с перевозкой и хранением в них нефти, использовали их и для хранения продуктов: мелкой соленой рыбы, сыпучих или вязких специй.

На примере такой трудно экспортируемой категории изделий, как керамика, тарной, а иногда и кухонной, мы можем убедиться, что различные регионы древнерусского государства были не так уже разобщены даже в начальный период его существования. Главным связующим звеном при этом оказывались торговые связи.

С раннего времени на Русь проникала керамика из древних и хорошо известных в разных странах центров, в первую очередь — из Византии. Самая ранняя — это белоглиняная посуда с полихромной росписью, начало изготовления которой в Византии относят к IX в. Роспись на ней выполнялась минеральными красками в трехцветной (коричнево-розовой) или пятицветной гаммах (с добавлением синего, зеленого и красного цветов). Роспись на одной группе сосудов ограничивалась четким контуром черно-коричневого тона, на другой контур отсутствовал.