Сосуды этого вида предназначались для хранения и отстоя молочных продуктов, поэтому у них и были довольно высокие вертикально поставленные горловины. Исследователи справедливо полагают, что все они являются прообразом более поздних молочных крынок или безручных кувшинов. Впрочем, среди этих сосудов встречаются экземпляры с ручками в виде налепов клювовидной формы (табл. 19, 21). В них были проколоты горизонтальные каналы для ношения сосуда или привязывания к нему крышки.

Крышки получили большое распространение в XII–XIII вв. Ими закрывали сосуды всех типов: кухонные горшки, миски, горшки для хранения продуктов и др. (табл. 20, 18, 26). Диаметры их точно соответствуют стандартным диаметрам горшков: края крышки укладывались в «канавку» венчика, которая, очевидно, для этого и предназначалась.

К концу XII — первой половине XIII в. относятся низкие горшковидные сосудики с петлевидными ручками, прикрепленными одним концом к верхней части тулова, другим — к краю венчика. Профиль их аналогичен профилю горшков первого типа, только ширина горла у них обычно равна (или много больше) их высоты. Производство этих мисок сложилось в XII в. в гончарных мастерских Киева и распространилось затем по всей Киевской земле и отчасти — Черниговской (в Любече).

Несомненно, продукцией городских гончаров конца XI–XIII вв. являются глиняные сосуды, получившие название «корчажцев киевского типа». Особенно много их в слоях второй половины XII — начала XIII в. (табл. 19, 14; табл. 20, 34, 36). В послемонгольское время их совсем нет. Тулово корчажцев имеет бутылкообразную форму, горловина достаточно высокая и слегка расширенная к обрезу, венчик простой или усложненной профилировки. В верхней части сосуда — ручки-налепы. Орнамент на них или отсутствует, или ограничивается двумя-тремя витками, вырезанными на плечиках.

Корчажцы «киевского типа» относятся к столовой посуде, в них выставляли на стол напитки, возможно, пили из них. Часть их использовали в качестве фляжек.

Помимо горшкообразных мисок, о которых говорилось выше, городские мастера изготовляли миски самых различных форм и пропорций (табл. 19, 8, 9, 15, 22–24, 26, 32; табл. 20, 20, 31–33, 35, 37, 38, 40, 49, 54) и столь же разнообразные кувшины с ручками и без них (табл. 19, 12, 13; табл. 20, 5, 15, 16).

Наиболее крупными изделиями городских мастерских в XI–XIII вв. были корчаги — пифосообразные сосуды для хранения зерна, приготовления пива и пр. Емкость их достигала 100–120 л (табл. 19, 6, 20). Их нередко закапывали в пол жилища, где их и находят обычно при раскопках (см., например: Каргер М.К., 1958, с. 420, 421, рис. 100, 102). Сосуды эти обычно совсем не покрывали орнаментом, только отдельные экземпляры украшали несколькими витками линейного или волнистого орнамента по плечикам.

Из других видов бытовой посуды, изготовлявшейся в то время, надо назвать глиняные жаровни — латки — в виде низких мисок обычно с трубчатыми ручками (табл. 19, 19; табл. 20, 53). Продолжали широко использовать и глиняные сковородки (диаметром 30–35 см), отличавшиеся от более ранних большей тонкостенностью. По-видимому, их использовали для выпечки хлеба.

В XII–XIII вв. в городах наряду с общерусскими типами керамики бытовали собственные типы, создаваемые местными гончарами; они различались преимущественно деталями профилировки венчиков сосудов. Ассортимент посуды в разных регионах Древней Руси тоже весьма существенно отличался. Однако явно недостаточная изученность керамических материалов из древнерусских памятников XI–XIII вв. не позволяет пока четко выделить локальные керамические комплексы, а следовательно, полно изучить гончарное производство в городах и сельских местностях Древней Руси.

Монгольское нашествие пагубным образом повлияло на керамическое ремесло южных городов. Что касается северо-западных городов Руси, то с XIII в. там вырабатывались новые типы сосудов, продолжающие развитие керамических форм домонгольского времени (табл. 20). Хорошо изучена керамика этого времени только в Новгороде, Новогрудке, Орешке, Пскове, Изборске (Кильдюшевский В.И., 1980, с. 111–116; Белецкий С.В., 1983, с. 43–80).

Что касается областей, расположенных в центральной части Восточной Европы (Москва, Владимир, Муром, Пронск), то здесь нашествие совпало с резкими изменениями в технологии обжига керамики: на этой территории появились новые большие керамические горны болгарского типа и соответственно заметно улучшилось качество обжига. Формы сосудов XIV–XV вв. в основном являются развитием так называемой курганной керамики местных типов. Кроме них, с XIV в. на Северо-Востоке распространяются и другие виды сосудов, неизвестные здесь ранее и сходные по формам с сосудами, изготовлявшимися в Волжской Болгарии (табл. 20, 52, 54). Видимо, в сложении керамического производства Московской Руси определенное участие приняли гончары, пришедшие из Волжской Болгарии до ее гибели или бежавшие на Русь от монгольского нашествия (Розенфельдт Р.Л., 1968, с. 12–19).

Заметной отраслью древнерусского городского гончарства было изготовление поливной посуды. Образцы ее находят обычно при раскопках городов, ее почти нет в сельских поселениях и совсем мало в составе курганных инвентарей. Поливная керамика древнерусского производства конца X–XI в. сосредоточена преимущественно в южнорусских городах — Киеве, Чернигове, Вышгороде, Любече, т. е. в древнейших центрах древнерусского государства. Известно, что поливные облицовочные плитки использовали в убранстве Десятинной церкви в Киеве (991–996). Очевидно, среди «мастеров от грек», привлеченных Владимиром Святославичем для строительства храма, были мастера, делавшие эти плитки. Петрографические исследования показали, что плитки из Десятинной церкви и Софии Киевской изготовляли из одинаковой по составу глины, а спектральный анализ поливы убеждает в том, что она сварена по одному рецепту. Это значит, что поливные плитки X в. Десятинной церкви и XI в. из Софии Киевской — результат непрерывной работы керамических мастерских, знакомых с техникой глазурования. Действительно, строительство первых русских храмов было школой различных ремесел (Рыбаков Б.А., 1948, с. 430), и они не могли существовать без привлечения местных сил (Айналов Д.В., 1917, с. 39). Именно в таких мастерских и было налажено производство поливной керамики (Макарова Т.И., 1963; 1967, с. 36–40).

При раскопках М.К. Каргера в усадьбе Софии Киевской вместе с обычной круговой керамикой XI в. были найдены обломки поливных блюд из белой глины, похожие на византийские блюда со штампованным орнаментом, но вполне своеобразные: характерный «рельсовидный» венчик византийских блюд (IX–XI) заменен горизонтально отогнутым венчиком; блюда покрыты пятнами зеленой поливы — это подражание византийским образцам. Русское происхождение этих блюд не вызывает сомнений: они сделаны из местного сырья. Однако подражание византийской керамике свойственно только первым мастерам поливного дела на Руси. Основная масса белоглиняной посуды по форме аналогична обычной круговой керамике древнерусских городов: это кувшины и горшки разных форм.

Фрагменты белоглиняных поливных кувшинов были найдены в слоях XI в. в Киеве при раскопках близ Софийского собора, не территории Киево-Печерской лавры, в Любече, в Чернигове, в Вышгороде, Городске. У них было шаровидно-вытянутое тулово, отделенное от горла налепным валиком (Макарова Т.И., 1967, табл. XIII).

Поливные горшки повторяют простую посуду того времени. Обычно это небольшие горшочки с прямым или слегка отогнутым венчиком. Особенностью белоглиняной керамики является плотная непрозрачная полива, ярко-зеленая, реже — желтая. Такая посуда найдена в небольшом количестве в Вышгороде, Чернигове, Городске, в с. Волосском Днепропетровской области (Там же, рис. 5). Стилистическое единство белоглиняной керамики с яркой зеленой и желтой поливой свидетельствует об изготовлении ее в узкий хронологический период. Очевидно, это XI в., что подтверждается орнаментацией в виде густой волны, проведенной многорядной гребенкой, характерной именно для ранней круговой керамики. Позже, в XII–XIII вв., ее вытеснил линейно-волнистый орнамент.