Белоглиняную керамику XI в. иногда покрывали надглазурной росписью. При этом имитировали процесс литья жидкого расплава из тигля на плиту — основной в производстве мозаичных стекол и смальты (Безбородов М.А., 1956, с. 177). Естественно, что роспись на обломках сосудов с надглазурной росписью из Чернигова, Воинской Гребли и Белоозера стилистически аналогична росписи плиток пола из Десятинной церкви и Софии (Каргер М.К., 1958, табл. LXXXVIII–LXXXIX; 1961, с. 58, рис. 18). Анализы посуды с надглазурной росписью показали, что полива для них сварена по византийскому рецепту, но с типичным для смальт мозаичных композиций Софии Киевской содержанием олова. Малочисленны, но очень интересны фрагменты посуды из бело-серой глины с подглазурной росписью из Новгорода. На одном из них — фрагменте чаши, найденной в слое XI в., — роспись сочетается с рельефной орнаментацией и металлическим блеском поливы. Вероятно, в Новгороде поливное дело тоже складывалось одновременно со строительством Софийского собора в 1045–1050 гг. с участием мастеров из греко-русских киевских мастерских. Некоторые из чаш с толстым слоем поливы и металлическим блеском служили не бытовым, а производственным целям.
Белоглиняная поливная керамика все же сравнительно малочисленна. С XII в. во многих городах Руси стали изготовлять поливную посуду из местных светложгущихся глин, дающих после обжига черепок серого цвета. Где такой глины не было, использовали красножгущуюся глину. Перед нанесением поливы сосуд покрывали ангобом — слоем глины более светлой, чем основная.
Ассортимент посуды в XII в. резко увеличивался, появляются серии изделий с ярко выраженными региональными признаками. В самом Киеве к этому времени, видимо, истощились месторождения каолиновых глин, и поливную керамику начинают делать из светложгущихся глин, идущих на изготовление неполивной посуды. Киевская поливная посуда XII–XIII вв. повторяет ассортимент более ранней белоглиняной: это горшки, миски, кувшины (табл. 21, 8), однако открытых блюд на поддонах, подражающих ранней византийской керамике, уже нет.
Наиболее полно поливная керамика XII–XIII вв. представлена в Любече. Чаще всего это низкие горшки, целые и в обломках, с прямым или отогнутым округлым венчиком (табл. 21, 11, 12), иногда они закрывались крышками. Такие сосуды служили для хранения и подачи на стол еды. Формы их повторяются в неполивной керамике. Более разнообразны миски. Некоторые из них — подражание деревянным и металлическим чашам (табл. 21, 16, 17). Своеобразным видоизменением мисок были латки — открытые сосуды с тремя ножками-выступами на дне и полой ручкой. Они использовались для подогревания пищи, в них могли подавать на стол горячие блюда.
Самую многочисленную посуду для питья составляют кубки, чашки, бокалы. Кубки снабжены орнаментальным рифлением стенок, как бы повторяющих ободки бочонков, в которых могли хранить медовые напитки и квас (табл. 21, 15). Один из любеческих бокалов с довольно тонкими стенками повторяет форму стеклянных бокалов (Макарова Т.И., 1967, табл. XVI, 13).
Кувшины в Любече представлены незначительными фрагментами, принадлежали они не менее чем 20 сосудам различных размеров.
Вся любечская поливная посуда (судя по ассортименту) была столовой — стилистически это единый комплекс; сделана она из той же глины, что и простая круговая керамика Любеча. Это позволяет считать ее продукцией местной мастерской. Большая часть найденного была сосредоточена на месте княжего двора и его хозяйственных построек, что прямо указывает на заказчика.
Поливной посуды в Чернигове найдено немного. Она изготовлена из глины, дающей после обжига розовый, серовато-белый и серый в изломе черепок. Посуду покрывали светло-желтой, реже — зеленой поливой. Черниговские горшки с ручками мало отличаются от любечских (табл. 21, 9, 10). Фрагменты двух других сосудов — кувшина и кубышки баночной формы (Там же, табл. XVIII, 3, 6) — не имеют аналогий среди поливной посуды других городов. Это позволяет предполагать, что они местного производства. О знакомстве керамистов Черниговского княжества с поливным делом косвенно свидетельствует продукция мастеров, делавших подобную керамику не только в Любече, но и в другом феодальном замке Черниговской земли XII–XIII вв., раскопанном у д. Слободка (Никольская Т.Н., 1981, с. 161, 162). Поливная посуда здесь сделана из тех же глин, что и обычная гончарная керамика, и отличается лишь некоторыми местными особенностями формы и технологии.
Поливная керамика Вышгорода представлена очень незначительным количеством экземпляров. Она изготовлялась из серой, белой и розовой в изломе глины, оригинальность ее составляло цветовое разнообразие поливы — светло-желтой, оранжевой, зеленой, бурой, коричневой. Это разнообразие придавали поливе цветные ангобы, которыми покрывали сосуд перед глазурованием. Из вышгородских поливных сосудов более других известен большой кувшин из светлой глины, хранящийся в ГИМ (табл. 21, 20). Здесь же найдены сероглиняные поливные горшки, двуручные кубышки (табл. 21, 19), чаши на поддонах и поливной глиняный подсвечник, от которого сохранилась нижняя часть стояка и блюдце (Макарова Т.И., 1967, табл. XX).
Вышгородская коллекция поливной керамики слишком малочисленна, чтобы дать полное представление о собственно поливном деле. Но все же она говорит о его существовании: недаром, на простой гончарной посуде Вышгорода, как и на посуде Киева и Любеча, часто встречаются случайные капли поливы.
Оригинальна посуда, собранная при раскопках у хутора Половецкого на реке Роси, на территории небольшого феодального замка, построенного в IX–X вв. (Довженок В.И., 1955, с. 53, 54; 1959, с. 154). Поливная посуда найдена в слоях X–XIII вв., правда, это только сосуды для питья — кувшины, кубки, чаши. Последние особенно интересны: стенки их сферические, а дно уплощено, чем они более всего напоминают чары из металла (Макарова Т.И., 1967, табл. XXII, 1, 4). Работу мастера, знакомого с поливным делом, здесь, очевидно, стимулировали потребности хозяина замка, князя или боярина.
Самые южные пункты распространения поливного дела на Руси — с. Воинская Гребля на Суле (Гончаров В.К., Богусевич В.А., Юра Р.А., 1959), с. Старая Игрень и с. Кичкас в Запорожье (Брайчевская А.Т., 1962, с. 180). Город Воинь, располагавшийся у с. Воинская Гребля, представлял собой гавань, куда заходили купеческие суда с разнообразными товарами. Основной материал авторы раскопок датируют XI–XII вв.
Как и в Киеве, Вышгороде и Воине поливную керамику делали из глины, дающей при обжиге почти белый, серый, розовый цвета. Разноцветные ангобы придавали прозрачной кроющей поливе разнообразные оттенки. Помимо горшков, в Воине найдены сосуды оригинальных форм: чаша, похожая по форме на деревянные или керамические чаши на поддонах; нижняя часть маленькой амфорки; кувшины своеобразной бутылевидной формы с валиками. Петрографический анализ показал, что амфорка сделана из местной глины. Сосуды, похожие одновременно на кувшин и бутыль, найдены на городище Осовик в Подесенье (Павлова К.В., Раппопорт П.А., 1973, с. 200–216). Украшены они в отличие от воинского не валиками, а орнаментом, нанесенным многозубой гребенкой (табл. 21, 31–33).
Столь оригинальные формы, встречающиеся наряду со стандартными, могут трактоваться как свидетельство наличия в тех или иных местах поливного дела. Это относится не только к областям, близким к Киеву, — места первоначального освоения стеклоделия в целом и его ответвления — поливного дела. Это относится и к городам северо-востока Руси.
Поливная керамика Смоленска повторяет бытовавшие в XII–XIII вв. формы гончарной посуды. Это горшки из местной красножгущейся глины буроватой в изломе, что и объясняет цвет поливы, чаще всего бурый (Сергина Т.В., 1981, с. 233–244). Горшки часто снабжены петлеобразной ручкой (табл. 21, 25–26). Кроме горшков, изготовляли мисочки и плошки (табл. 21, 28–29), кувшины с налепными валиками по тулову и горловине. Особенно интересны открытые блюда на плитчатом поддоне (табл. 21, 30).
