— И… и что мне делать?

— Вариантов много, — закатил я глаза, чувствуя себя немолодым профессором перед не самым умным, но старательным и добрым первокурсником. — Ты можешь самостоятельно сформировать идею, и на основе неё свою технику, а можешь найти и чужую, более подходящую твоему телосложению, чтобы потом подстроиться под неё. Путей много.

— И где я их достану, старший наставник Ан Хаян? — появился намёк на отчаяние в глазах толстяка.

Я уже какой раз подряд вздохнул, решив полушутя отмахнуться от мелкого:

— Создам свой демонический культ, а там мы тебе достанем столько техник, сколько хочешь, — хмыкнул я. — Ну что, согласен?

Толстяк же, не поняв шутки, сначала напугался, а потом, видимо, погрузившись в печальные воспоминания, загрузился.

— Я не сдамся, старший наставник, и продолжу идти по пути секты Облачного Меча, — выдохнул мелкий бугай. — Но если я почувствую, что эта техника мне действительно не подходит, то я пойду на что угодно!

По телу прошла лёгкая волна энергии, и это были точно не негативные эмоции. Мне показалось, или я непроизвольно посеял семена… чего-то в сердце толстяка? Как-то резко стало не смешно.

Примерно же через месяц ко мне ночью, когда я уже спал, пришла всё это время над чем-то размышлявшая сестрица. Видимо, с последнего моего прихода пришла пора мести. Со мной решили не церемониться, сразу ментально кинув на прогиб:

— Я регрессировала! — заявила она решительно под покровом тьмы. — И нам нужно поторопиться, оппа. У нас осталось меньше недели на то, чтобы достать тысячелетнего ка…

Я щелкнул недомелочь по носу. Она, зашипев, схватилась за него, начав ругаться себе под нос.

Нихрена спросонья не понимая, интеллигентно уточнил:

— Регре… регре… Что-что ты сделала?..

Жизнь Джун Ён А не задалась с самого начала — её мать умерла при родах, через какое-то время умер отец, а после и дед. На тот момент маленькая девочка ещё не знала, куда идти и что делать, поэтому, когда закончилась еда, пошла просить о помощи на улице. Морально она была раздавлена, все советы и наставления дедушки мигом выветрились из головы, никакой поддержки не было. Шансы на выживание — минимальны. Дедушка обещал сделать её сильной, но не успел: слишком любил внучку и баловал, не хотел ей тяжелой судьбы, да и сама Джун Ён А частенько ленилась, о чём впоследствии жалела долгие годы.

К счастью, девочке повезло. На улице её подобрал член секты Лазурного Дракона. Несмотря на громкое название, сама секта была совсем небольшой, больше напоминая местечковый клан. Вероятно, лишь благодаря этому девочке и удалось прожить так долго, и то лишь чудом: никто ими особо не интересовался.

Путь Джун Ён А изначально был далеко не простым. Особого таланта к боевым искусствам у неё не было, той воли, что появилась уже в возрасте, у ребёнка так же не наблюдалось. Дошло до того, что девочку отправили в слуги секты. Не будучи глупой, Джун Ён А не жаловалась, старательно выполняя свои обязанности, впрочем, каждый день чувствуя, что занимается чем-то неправильным. Отношение к девочке было тёплым, редкие мастера считали её близким секте человеком, остальные слуги видели её чем-то вроде любимой родственницы. Этого вполне хватало, чтобы прожить если не достойную жизнь, то просто терпимую — со своими плюсами и минусами.

Однако девочка не хотела такой судьбы. Она хотела достичь большего.

Путь её преодоления себя был не быстрым, шли годы. В какой-то момент в глубине сознания уже девушки словно прорвали лавину, она не могла больше сидеть сложа руки. Продолжая быть простой слугой, девушка начала познавать искусство секты Лазурного Дракона. Совсем небольшая библиотека секты была открыта для всех её членов, включая слуг, ибо её нельзя было назвать тайным или сколь-либо уникальным — пеклись о своих техниках более сильные секты, с лучшей историей, те, чьи техники, по легендам, могли подарить силу свергать горы и города, благодаря которым можно было вознестись в небеса.

Когда Джун Ён А исполнилось шестнадцать, неожиданно разгорелся масштабный конфликт двух фракций. О том, что обстановка накаляется, она слышала и раньше, но совершенно не придавала этому значения — праведные и демонические мастера вели войны между собой бесчисленное количество лет. Все воспринимали это чем-то естественным и обычным. Наверное, не только она не интересовалась тем, что происходит в мире, но и большинство праведных мастеров, пока, словно гром среди ясного неба, не прогремела новость: секты Облачного Меча больше не существует. Её уничтожили до основания.

Это стало началом конца. Девушка плохо запомнила тот период времени: все закрутилось, перемешалось, весь привычный мир мигом рухнул. Начались масштабные баталии, которые иначе, чем полноценной войной, назвать было нельзя. Последний по-настоящему масштабный конфликт был более семидесяти лет назад, но он и близко не мог сравниться с тем, что происходило сейчас.

Джун Ён А хорошо запомнила, как безучастно гуляла по ранее людному городу и видела трупы. Море трупов.

Альянс Праведников не собирался сдаваться: он начал подключать к конфликту всё больше и больше независимых образований, навязывая свою власть всем несогласным. Сотни и тысячи мастеров отправлялись в бой, и это не обошло и маленькую секту Лазурного Дракона. В силу своего положения, девушку сначала не трогали — она не была официально мастером, пусть и изучала самостоятельно боевые искусства, что не помешало ей в полной мере узреть, как всё больше и больше людей уходит из секты навсегда. Такая же судьба ждала и простых учеников — всего лишь нужно было официально заявить, что ученик отныне мастер. Уровень силы не имел значения — необходимо было количество.

К счастью или сожалению, в какой-то момент о навыках девушки узнали.

Одной ночью к ним в секту проник демонический мастер, которого она, едва не погибнув, одолела. Он был слаб и глуп, но это не помешало ему подставить девушку: единственный старейшина секты, узнав про неё, сразу изменил её положение со слуги на полноценного, пусть и слабого, мастера. Для Джун Ён А это был новый, ещё более ужасный и отвратительный поворот в её жизни — девушку отправили на поле боя.

Десятки, сотни раз она могла погибнуть. Как бы парадоксально это ни звучало, но лишь благодаря своей слабости ей удалось выжить: сначала её пожалели и не отправили в первые ряды, а потом… потом девушка начала приспосабливаться. Она поняла одну интересную особенность — демонические мастера часто игнорировали слабых. Нельзя было показывать себя совсем слабым — это вызывало их раздражение, но и нельзя было показывать силу — тогда вероятность того, что на тебя нападут, падает многократно. Контроль собственной силы — как тела, так и Ци — девушки дошёл до того уровня, каким не мог похвастаться и иной мастер, начавший очистку своего тела.

Самым же пугающим моментом для Джун Ён А стала встреча ЕГО.

Девушка навсегда запомнит седую фигуру, безучастно смотревшую на разгорающуюся битву. Она всегда будет помнить, как фигура начала трястись и кричать, держась за сердце, как густая кровь сотен погибших воинов стекалась к нему и словно заживо пожирала. Как эта же фигура, на какие-то доли мгновения, застыв, что есть силы закричала, устроив настоящий кровавый Ад. И, наконец, Джун Ён А навсегда запомнит, как её взгляд непроизвольно пересёкся со взглядом, как его будут позже называть, Безумного Демона. Всего мига хватило, чтобы девушку пробрал такой ужас, который она не испытывала в своей жизни ещё никогда.

И всё же ей удалось сбежать. Не просто сбежать с поля боя, но вернуться в секту, а вскоре и стать, за неимением иных вариантов, её старейшиной. Не иначе, чем всё тем же чудом, девушке удалось пережить эпоху войны и вступить в эпоху мира. На тот момент девушка не знала, каким образом и кто смог одолеть то чудовище, но тогда её это мало интересовало.

Дальнейшие годы протекли для Джун Ён А обрывочно — сначала мир переживал кризис, затем ей необходимо было следить за тем, чтобы её секта окончательно не отправилась в анналы истории, а вместе с этим и судьбы многих детей, которых приняла секта на попечение. Получив на почве пережитых событий ментальную травму, Джун Ён А просто физически больше не могла бросить место, где, не без её помощи, обосновалось множество сирот. Ей физически было тяжело видеть боль на их лицах. Даже по прошествии многих лет, женщина не смогла бы сделать ребёнку по-настоящему больно — слишком сильно пережитое отпечаталось на ней. Слишком много мёртвых детей она видела, слишком много учеников отправили на верную смерть.