В груди быстро билось сердце, и совсем не из-за того, что меня всё это время подпитывала силой плаксивая маньячка: мало того, что мне было страшно, так я ещё и чувствовал негодование от того, что она сказала.

Не-пра-вда! Нет! Нормально я выгляжу! И певцом я никаким не стану!

— Какого, блин, лешего здесь происходит… — пробормотал устало, услышав, как грянул гром на улице.

В голове неожиданно начало сходиться всё то, что я уже пережил и о чём много думал. Меня часто преследовали мысли, что моя судьба здесь какая-то больно хреновая получается: окружение мрёт, меня частенько пытаются загнобить, если бы я не вмешался, то и моя кормилица бы скорее всего отправилась к праотцам, природа моей силы так и намекает на то, что мне должно сорвать крышу, ещё и дефект был какой-то с сердцем в самом начале…

Теперь же эта сумасшедшая.

Или не до конца.

Если до этого у меня были сомнения, то сейчас пропали окончательно.

Грянул гром.

— А ведь я, кажется, реально местным местечковым злом должен стать. И об этом даже знают, — едва слышно пробормотал я, неожиданно почувствовав, как стало легче на душе. В конце концов, всегда приятно понимать, что ты — прав и ещё не совсем поехал энергетической кукухой. Когда кукухой едет весь мир — так хоть веселее.

Но…

Я прищурился, всё ещё чувствуя лёгкий мандраж после пережитого.

Стрёмную сестрицу нужно было проучить. Её же методами.

Чёрное сердечко внутри забилось чуть быстрее, радуясь решению хозяина.

Следующее утро прошло как-то обрывочно: во время завтрака стояла гнетущая тишина, новоявленная сестрица выглядела крайне задумчивой и уже не испытывала того страха ко мне, видимо, перестав настолько явно проецировать на меня знакомый ей откуда-то (э-эм, я даже догадываюсь, откуда, кхм) образ некоего «Безумного Демона».

После завтрака мы разделились — мастер пошёл убирать секту после бури (мы потом к нему присоединимся), когда я со своей новой сестрицей отправились на общую тренировку. Разговор как-то не задался, да я и не настаивал. Так получилось, что задумчивая недомелочь от меня быстро ретировалась. Уже на подходе я видел взгляды детишек — непонимание, удивление, у некоторых парней во взгляде можно было увидеть лёгкое пренебрежение.

В секте женщинам не запрещалось учиться. Как я уже говорил ранее, здесь даже было вполне себе не скрывающиеся девчонки с личными мастерами, но их совсем мало, и они практически не мелькают на фоне. Всё же, относились здесь к мастерам боевых искусств в большинстве своём мужчины — это как беззаботной мелкой студентке первого курса прийти неожиданно на стройку, — примерно так это воспринимали местные. Конечно, если эта студентка дочь владельца предприятия — в таком случае всё абсолютно нормально, и вообще — скорее всего молодая госпожа будет сильна. Пример грубый, но, надеюсь, понятный.

Остальные девушки и девочки секты страдали странными наклонностями переодевания, и я даже представлять боюсь, что произойдёт в секте, если подобный секрет раскроется, так что помогать или наставлять новенькую никак не собирались.

Формально, сестрица-маньячка как раз таки была если не дочерью владельца предприятия, то как минимум ближней родственницей, но… Да. Как обычно вступало в силу крайне странное положение нашего старичка старейшины-уборщика. И, право слово, её ещё могли бы принять при всём при этом, если бы она не была секте чужой.

Сравнительно взрослых детей в секте принимали крайне редко. Обычно брали младенцев и ещё совсем маленьких детей, чего нельзя было сказать об этой маньячке.

Пока дети к ней только присматривались. Скорее всего потом будут уточнять, кто она и что здесь забыла, — а то вдруг шпионка?.. — в чём я решил помочь:

— Она новая ученица моего мастера.

— Но она же чужая, старший наставник Ан Хаян! — возмутился стоявший возле меня толстый паренёк. — И… и она точно не может быть ученицей второго поколения!

А я могу, да?

Как его там звали?.. Ай, неважно. Просто Толстяк. Но вообще, я его толстую морду знал: мы с ним какое-то время, будучи карапузами, лежали вместе, пока мне не надоело и я уполз. История трагичная, печальная и очень коротка, м-да. Как ни странно, он был одним из тех детей, кто мой авторитет признал весьма быстро. Паренёк сам по себе был не конфликтный — добрый (для этого мира), немного зажатый, любил покушать, кажется, мало с кем общался (ну, не мне это говорить). Мастера пытались привести его в форму, ибо техника Облачного Меча не очень подходила людям с лишним весом, однако все, спустя множество попыток, пота и слёз, — не мастеров, хотя… Кто знает, — сошлись на том, что у парня тупо, скажем так, — кость широкая и легко откладываются жиры.

— Она внучка старого друга мастера, — доверительно сообщил негодующему толстяку, периферическим зрением видя, как навострили уши стоявшие недалеко от нас дети. — Друг мастера мёртв, семьи у неё другой нет. Не оставлять же ему её?

Толстяку на это нечего было ответить, кажется, ему её даже жалко стало, но лишь частично — вбитые нормы и правила делали своё дело. Уверен, через какое-то время сначала пойдут насмешки, затем попытки показать подобие превосходства и так далее. К гордости скажу, что, в общем и целом, здесь ещё отношения между детьми были сравнительно адекватными, тем не менее просто так это точно не закончится.

Вопрос лишь в том, как будет действовать больная маньячка с каким-то странным, поломанным послезнанием.

Так как занимались дети нашего возраста в одной группе, всю тренировку я мог наблюдать абсолютно спокойно, делая, как мне казалось, правильные выводы. Уже на этапе бега показалась странность: выносливость у маньячки была отвратной, но техника бега… абсурд какой-то. Люди могли научиться следить за своей усталостью и во время бега экономить силы, то бег ускоряя, то замедляя, но маньячка буквально идеально расходовала свою выносливость, сначала сильно отставая от детей, но потом тем же темпом нагоняя. Я был уверен, что она дополнительно подпитывала себя Ци, иначе с нами бы добежать точно не смогла, и это, как бы, тоже очень и очень круто для такого возраста.

Странность была и в отработке стиля облачного меча. Стиль этот был сам по себе довольно… м-м-м, воздушным: он требовал лёгкости и скорости, движения должны были быть плавными, но крайне точными. У всех, ясен пень, получалось немного по-своему, но это общая идея техники. В стиле меча так и чувствовалась изначальная идея основателя. Правда, после того, что я услышал от мастера, такой уверенности в том, что мы делаем, уже не было.

Что же не так было с новоявленной сестрицей? Естественно, техники секты она не знала, её движения были рваными и неправильными, да и тело у неё ещё было недостаточно развитое, чтобы поспевать за нами, но я не об этом. В состоянии внетелесности я замечал, что…

У недомелочи-то какая-то «идея» уже была. Я словно улавливал ментальный отпечаток её какой-то внутренней решительности, перемешанной с сомнениями и непониманием. Ключ здесь был именно в решительности — откуда? Демонюга, как есть демонюга. Не местная, а та, которая обманывает систему, хех. Уточню, что описать «решительность», которую я увидел и ощутил, одним словом, тяжеловато — в этой «решительности» был и флёр личного опыта, и уверенность в своих силах, и непоколебимость воли (ну, это уже спорно, м-да). Они формировали некую идею и стиль, отличный от уже имеющегося. Спектр Ци, готов поспорить, тоже другой — тяжело новоявленной сестрице придётся, если хочет изучить наш стиль, тяжело.

Теперь я понимаю, как некоторые мастера могут понять человека, лишь увидев его технику исполнения меча. Возможно, некоторые научились тому, что я воспринимаю через состояние внетелесности. К счастью, маловероятно, что в секте такие найдутся. Не отрицаю, что на что-то эдакое способен мой мастер (мастера не похвалишь — никто здесь не похвалит, серьёзно), но…

Он довольно рассеянный, если честно. Неспешный, спокойный. Как облачко, да. Ассоциации здесь многое значат.