— Похож, — согласился Вагин. — Это или фабрикация самой разведки, или он его специально отрабатывал.

— Нет. Это его почерк. Я лично видел, как он пишет, — снова подал голос майор.

— Ну, что будем делать? — спросил молчавший до этого Турантаев.

— Та шо ж тут робыть! — заволновался Марченко. — Брать надо.

— Эк куда хватил! — досадливо сказал Вагин. — Тут еще работать да работать.

— Но он же может тягу дать!

— А это уж будет зависеть от нас. Мы не спугнем — сам не побежит. Он устроился — будьте уверены! Иван Александрович его считает племянником, Яна приняла. Да и мы обошлись с ним... деликатно, — улыбнулся Вагин. — Однако с сегодняшнего дня мы должны знать каждый его шаг. В помощь Ивану Петровичу направим двух сотрудников. Айсен Антонович, кого ты сможешь отрядить?

— Оллонова, конечно, и Черенкова. Черенков может пригодиться и как радист.

— Не возражаю. Однако их приезд в Северогорск должен быть обоснованным. А то, не дай бог, заподозрит. Он-то их знает обоих. Из Якутска пришлем еще трех сотрудников. Ну, а я тем временем слетаю в Москву, доложу, выскажу свои соображения.

— А Дроздов? А бланк?

— А твое собственное мнение, Иван Петрович? — вместо ответа спросил министр.

— Думаю, тоже его работа.

— Но он же пожаловал к нам позже этих событий, — напомнил Вагин.

— Мог и скрываться.

— Вот именно. Он определенно где-то скрывался. Надо запросить точную дату его выезда из части.

— Это сделаем, — пообещал Турантаев. — М-да... Если это не Павел, то как он мог оказаться в армии? Как его не раскрыли там?

— Здесь много вариантов, — как бы прикидывая про себя, сказал Вагин. — Шла война. Были тысячи раненых. Попал человек в госпиталь, его старались как можно скорее поставить на ноги и снова на фронт. Да я и сам после излечения попал в другую часть. Так могло быть и с ним. Будем надеяться, что скоро он сам нам расскажет.

Вылетая в Москву, полковник Вагин не рассчитывал задерживаться там надолго. Однако, прибыв на место, понял, что придется ждать. Переданный им по «ВЧ» текст перехваченной радиограммы не поддавался дешифровке. Были испробованы все способы, но ни один из них не принес желаемого результата. Без него возвращаться в Якутск было нецелесообразно. И Вагин ждал. Покончив с дневными делами, он каждый раз наведывался в отдел.

Прошло несколько дней, прежде чем ему передали небольшой лист бумаги.

— Но, позвольте, — удивился Вагин, взглянув на запись. — Что это? Я вам направил буквы и цифры, и вы мне ответили тем же. По сути, загадка осталась загадкой.

— Вот это нас и ввело в заблуждение, — пояснил работник отдела. — Мы тоже думали, что дешифруем неверно. А когда переставили кое-что с места на место и обратились к словарю, все стало ясно.

— То есть?

— А вот, товарищ полковник, посмотрите, — шифровальщик взял из рук Вагина бланк и ниже текста написал, как его следует понимать.

— Молодец! Ей-богу, вы молодец, капитан! — возбужденно произнес Вагин и от души пожал тому руку. — Большое спасибо...

В тот же день Вагин вылетел в Якутск, а еще через три дня вместе с Турантаевым прибыл в Северогорск. Собрав сотрудников, он поинтересовался новостями, поведением Павла...

С приездом в Северогорск капитана Оллонова, лейтенанта Черенкова и других чекистов Павел был взят под постоянное наблюдение. Два раза они свозили его на рыбалку, чтобы понаблюдать, прощупать его там, но ничего подозрительного в его поведении зафиксировано не было. Павел вел себя безукоризненно. Шли дни. Чаще всего Павел с книгой в руках шел на берег реки, устраивался на валуне и углублялся в чтение: он готовился к экзаменам.

Молча выслушав информацию, Вагин загадочно улыбнулся:

— Радиограмму в Москве расшифровали. Но... Сейчас я вам ее покажу, а вы попробуйте ее разгадать.

— Як цэ надо понимать? Расшифровали — и снова угадывать?

— Точно. Сейчас капитан Оллонов выскажет свои соображения.

— Кха, почему именно я?

— Потому, что ты местный житель, знаешь язык. Собственно, я многое вам уже подсказал. — Вагин оторвал от настольного календаря листок и написал: «ЛЯНОП—80—02—02—ГНЮРЮ— ЬЛЕЮК—ФЬЛОВ». — Прошу!

— Тю, — взглянув на текст, протянул Марченко, — цэ ж опять шифровка! Ее знову надо посылать, — мешая русские и украинские слова, недоумевал он. — Хотя... — он ниже склонился над текстом, — тут...

— Ее, по-моему, надо читать с конца, — уверенно сказал Оллонов.

— Ишь ты! Молодцы! А я, признаться, не сообразил там сразу. Действительно, ее надо читать с конца. Вернее, переставить буквы и цифры в каждой группе. Вот так, — полковник взял карандаш. — В итоге мы получаем: «ПОНЯЛ—08—20—20—ЮРЮНГ КЮЕЛЬ—ВОЛЬФ». Николай Спиридонович, что такое «юрюнг кюель»?

— Белое озеро, — ответил Оллонов и, не сдержав улыбки, взглянул на Марченко.

— Чему это вы улыбаетесь?

— Да мы в ваше отсутствие выезжали на рыбалку, — начал Оллонов и рассказал, как Павел просил его повторить это самое «Юрюнг Кюель».

— Вот как! Можно подумать, что он этого не знал и не он выходил в эфир. — Вагин сделал паузу. — Из шифровки явно видно, что двадцатого августа, то есть через четыре дня, в двадцать часов, у Белого озера этот Вольф должен кого-то встретить.

— Но на каком озере? Белое озеро и у нас, в Адычане, есть, и в Якутске, недалеко от аэропорта, и еще... Да много их!

— В том-то и загвоздка, — взглянул на подчиненных Вагин. — Учитывая это и то, что до встречи осталось мало времени, в Москве санкционировали арест Павла.

— И правильно сделали, — вставил Марченко.

— Может быть, и не совсем правильно, — Вагин скользнул взглядом по майору. — За Павлом следовало бы еще посмотреть, но, я повторяю, у нас слишком мало времени. Мы не знаем, на каком именно Белом озере у них назначена встреча. Если это работа Павла, будем надеяться, что сумеем получить от него нужные сведения. Вот так. Ну, а мы с тобой, — Вагин обратился к Турантаеву, — подумаем над допросом Павла и завтра с утра пригласим его к себе...

— Товарищ полковник, у меня вопрос. Что за вещи вы привезли? — Марченко кивнул на чемодан.

— Из Москвы прихватил. Это вещи парашютиста, который проходит по ориентировке Центра, — и, заметив удивление присутствующих, разъяснил: — Может быть, именно он пожалует к нам.

День выдался солнечным, тихим. Около десяти часов утра с книгой под мышкой Павел вышел из дому. Он шел по улице и думал о Яне. Чем больше приглядывался он к ней, тем больше она ему нравилась. Павел хотел ускорить день свадьбы. Он уже несколько раз говорил ей об этом. Просил, уговаривал, рисовал ей счастливую совместную жизнь, но каждый раз получал один и тот же ответ: рановато, надо получше узнать друг друга.

Задумавшись, он не сразу обратил внимания на знакомую фигуру, показавшуюся из-за угла Дома культуры, узнав лейтенанта Черенкова, прибавил шагу.

— Юрий Васильевич, салют! — Павел поднял кверху руку и, широко улыбаясь, подошел к нему.

— О! Павел Ильич! Приветствую, приветствую. Ну как наше ничего? Все штудируем? — он кивнул на книгу, обнял Павла и, сам того не ожидая, на левом его боку, под рубашкой нащупал пистолет.

— А это что у тебя? — продолжая прижимать оружие и глядя Павлу прямо в глаза, строго спросил лейтенант. Павел вздрогнул, но тут же справившись с собой, как ни в чем не бывало ответил:

— Пистолет. Трофейный пистолет. Иду в милицию сдавать.

— Да-а? А зачем это ты привязал его под мышкой. А ну-ка, покажи. — И, не дожидаясь согласия, быстрым движением сунул руку Павлу за пазуху, отстегнул пистолет от ремня и, осмотрев, свистнул: — Гляди-ка ты, еще и бесшумный! Придется разобраться. Сам понимаешь: служба, — и Черенков, как бы извиняясь, развел руками.

— Вы... Вы что, Юрий Васильевич, серьезно?

— А ты как думал? Вполне. Не виновен — отпустим, а сейчас прошу пройти со мной. Да не вздумай шуметь, как-никак нас двое.