— А в какой?

— В политехнический. Я до войны в нем учился.

— Покидаете, значит, Адычан?

— Здесь же нет такого техникума. В Северогорск поеду. К тому же у меня там девушка.

— И кто она? Вы уж простите меня, старика, за любопытство, — Турантаев извиняюще улыбнулся.

— Есть там одна такая... заведующей Домом культуры работает.

— Яна Слепцова? Хорошая девушка...

— Вы ее знаете? — поспешил уточнить Павел.

— В Северогорске я бываю, ну, и само собой, иногда заглядываю в Дом культуры. Один наш работник берет у нее уроки музыки. На аккордеоне учится играть. Вы, я вижу, чем-то встревожены? Ревновать начинаете? — шутливо спросил Турантаев. — Напрасно. Майор Марченко в отцы ей годится. И потом он человек серьезный. Будете у нее — сами убедитесь. Да и Яна Дмитриевна не из таких...

— Да нет, я ничего. Вам, наверное, показалось.

Но словно внезапная, странная, почти неощутимая тень пробежала между ними.

— Да уж ладно, извините меня, — улыбнулся Турантаев, а про себя подумал: «Что-то в нем есть неясное. А вот что?»

Зазвонил телефон. Турантаев снял трубку.

— Айсен Антонович, звонят из милиции, — сказала трубка, — только что найден труп...

— Позвольте, — сердито перебил говорившего Турантаев, — а мне-то какое до этого дело? — и с несвойственной ему резкостью бросил трубку на место. — Будто делать мне нечего, — проворчал Турантаев, — по всяким пустякам звонят.

Проводив Павла до двери и пожелав ему успехов, Айсен Антонович попросил лейтенанта передать Оллонову, чтобы тот зашел к нему. А когда за Черенковым и Павлом закрылась дверь, он взялся за телефон.

— Дмитрий Константинович, ты уж извини меня что я так грубо... Посторонние были, понимаешь. А за сообщение спасибо. Ждите. Мы сейчас подъедем. — Он повернулся к вошедшему Оллонову: — Найден труп Зайцева-Дроздова. Отправлен в морг...

В отделении милиции капитан Оллонов переговорил с сотрудниками, прочитал показания тех, кто обнаружил труп. Во второй половине дня побывал в морге, присутствовал при вскрытии, ознакомился с заключением медицинской экспертизы. Уставший, он поздно вечером возвратился к себе и сразу пошел к начальнику.

— На мой взгляд, — начал свой доклад Оллонов, — Дроздова отправил на тот свет профессиональный убийца. Нанесен единственный удар ножом, и этот удар пришелся точно в сердце...

— Интересно.

— Но это не все. Недалеко от трупа найден нож. И, знаете, кому он принадлежит? — Оллонов прищурил левый глаз. — Кочегару. Тому самому, с которым Зайцев выпивал в ту ночь.

— Вот как?! Занятно. — Турантаев всем корпусом подался вперед. — И что говорит по этому поводу хозяин ножа? Надеюсь, вы его...

— Допросили. И задержали до выяснения. Чем все это кончится, сказать трудно. Кочегар твердит одно: нож у него взял сам Зайцев, когда уезжал в Северогорск на рыбалку. А потом он про него вроде забыл, не спрашивал, и таким образом, нож все время оставался у Зайцева.

— Думаю, так оно и было. Убить человека — надо иметь веские причины. А их у кочегара как раз и не было. Ну повздорили они между собой. Что же, из-за этого убивать? — Турантаев забарабанил пальцами по столу. — А какие у тебя соображения, Николай Спиридонович? Вижу, ты что-то надумал.

— А вы сами, Айсен Антонович, — задал в свою очередь вопрос Оллонов, — ничего не скажете? Сдается мне, что и у вас возникли кое-какие соображения.

— Нечего в жмурки играть, говори.

Оллонов тяжело вздохнул и осторожно начал:

— Думаю, это работа того Бородача. Ни кочегар, ни радист Огнев здесь ни при чем. Я слышал рассказ Павла о радисте, немного знаю хозяина ножа. Нет, это не они. И если станем заниматься ими, сдается мне, пойдем по ложному пути.

— А как прикажете быть с теми сведениями, которые радист пытался собрать, чтобы затем передать их иностранцам?

— Выяснить. Это само собой. Но прежде всего искать Бородача. Был ли такой? Да, был. Был и исчез...

— А как прикажете его искать? — прищурился Турантаев. — Если у нас нет малейшей зацепки?

— А шрам над бровью! Это не борода — не сбреешь.

— Резонно, но... сегодня у меня уже был человек со шрамом. И тоже над бровью. Племянник инженера. Не прикажете ли и его взять под подозрение?

— Этот отпадает. Он прибыл много позже: Дроздова уже не было...

— Позвольте, — Турантаев прервал капитана, — а если бы племянник инженера появился у нас на второй день после случая с Дроздовым — вы что, взяли бы его на заметку?

— Павел — другое дело. Он потерял родителей, бывший солдат, прошел всю войну, а потом и Иван Александрович — все же дядя. Так что не будем о нем... — Оллонов категорически махнул рукой.

— Не шуми, — примирительно проговорил Турантаев. — Поиск Бородача будем продолжать. Город наш не так уж велик. Если он здесь, найдем. А теперь ступай отдыхать. Вижу, сегодня в этом ты крайне нуждаешься.

Сотрудники милиции, по рекомендации подполковника Турантаева, обратились к населению с просьбой оказать помощь в розыске и задержании убийцы кочегара геологической экспедиции Зайцева. В объявлении указывались заведомо ложные приметы преступника. Они были далеки от истинных, по которым работали милиция и органы МГБ.

Вскоре чекисты получили подтверждение тех сведений, что сообщил Павел о радисте Огневе. Подполковник Турантаев вызвал к себе Черенкова.

— Надо подсказать геологам: пусть осудят поступок своего радиста. Проинформируйте начальника экспедиции об имеющихся у вас материалах.

— Будет исполнено, товарищ подполковник.

— С этим-то ясно, — произнес Турантаев. — А вот что станем делать дальше? — он забарабанил пальцами по настольному стеклу. — Мы, по существу, не продвинулись ни на шаг. Задача...

Собственно, что предпринимать, с чего начинать, всем было понятно: прежде всего надо было выйти на след убийцы Зайцева-Дроздова. Но вот уже сколько дней этим делом занимается милиция, сколько сил и энергии затрачено чекистами, а напасть на след так и не удалось.

На Северогорск наползала серая мгла. Все ближе плескались зарницы. Над тундрой прокатил гром. С минуты на минуту ожидался дождь. Покинув аэропорт, Павел посмотрел на небо. До города недалеко, можно добежать.

Он без труда нашел нужную улицу, а еще через несколько минут и интересующий его дом. Поднявшись на второй этаж, подошел к двери квартиры № 8, откинул упавший на лоб чуб, нажал на кнопку электрического звонка. В коридоре послышались неторопливые мягкие шаги, затем щелкнула щеколда, и в проеме двери показалась сухонькая старушка. Встретившись с ней глазами, Павел радостно произнес:

— Здравствуйте, Мария Кондратьевна! Сразу узнал в вас маму Яны.

— А ты, соколик, кто будешь? — спросила она, немного картавя и близоруко вглядываясь в незнакомца.

— А разве вам Яна никогда обо мне не говорила? Павел я.

— Павел?

— Ну да, он самый. А что, разве не похож?

— Я-то думала, ты военный, а ты... Да что же ты стоишь-то? Проходи. Дочка давно ждет, вот будет радехонька...

— А сама-то она где?

— На работе. Где же ей еще быть. Я сейчас сбегаю, а ты, сынок, сядь-ка тут, передохни с дороги-то.

Павел бегло осмотрел обстановку комнаты. Подошел к пианино, нажал на клавиши. Увидев в углу на табуретке аккордеон, зачем-то потрогал его перламутровую поверхность. Потом опустился на стул и принялся рассматривать лежавший на столе альбом.

Вскоре в комнату вбежала запыхавшаяся Яна. Он поспешно встал ей навстречу. Не здороваясь, обнял девушку, привлек к себе и поцеловал в губы. От неожиданности та смутилась и тихим, прерывающимся от счастья голосом прошептала:

— Вот мы и встретились...

— Да, встретились. И встретились навсегда! — горячо произнес Павел и снова поцеловал ее. — А ты, ей-богу, нисколечко не изменилась. Только чуть-чуть того... — и Павел показал руками, давая понять, что, по его мнению, она немного пополнела.